Вероника Иванова - Раскрыть ладони Страница 59

Я сжал её ладошку в своих, чуть отстраняя от губ, но совсем не намного.

— Рад, что вы не сердитесь.

— Сердиться? С чего бы? Я ведь с вами говорить хотела, и когда тут увидела, сразу и подошла.

— Говорить? О чём?

Щёки Карин зарделись, возвращая бледному лицу прежние краски:

— Я сказать хотела, что... Вы уж не брезгуйте только, хорошо? Знаю, что грешно вам такую службу предлагать, но если надумаете... Я пока на место Харти никого брать не буду. Людей подходящих поблизости нет, да и... Боюсь я теперь кого-то к себе приближать. Был вроде безобидный человечек, а на поверку каким оказался? Страшнее демона в сотню раз! Я так думаю, что он бы меня со свету сжил, а всё моё хозяйство под себя подобрал. И ведь замечала, что жадный, а даже помыслить не могла, на что способен. А вот вы... Вас бы я с радостью до хозяйства допустила. Вы человек честный.

Куда уж честнее! Неужели она не поняла?

— Любезная dyesi, мне лестно слышать от вас такие слова, но они не про меня. Я мало чем отличаюсь от Харти, и, признаться, желал бы добиться того же, что и он.

— Но ведь не добивались?

Просто не успел. Будь у меня побольше времени и поспокойнее жизнь, обязательно попробовал бы поймать купчиху в сети любви. Хотя бы ради развлечения.

— Я не сделал этого только потому, что...

— Потому что не хотели смеяться над бедной женщиной. Я ведь тогда, пока этот наглец с вашей сумкой орудовал, всё ждала, что вы меня охмурять начнёте. Ой, как ждала! И если бы слово ласковое хоть одно услышала, не было бы ничего этого. Совсем ничего. А вы спокойно так разговаривали, мол, даже если что и было между нами, то закончилось, не начавшись. Я ведь и поэтому ещё разозлилась. Целую ночь в подушку плакала, всё думала, почему с другими можете миловаться, а со мной никак? А потом поняла.

Интересно, что она могла понять? Я свои поступки вообще не разбирал по косточкам, а Карин над ними, оказывается, упорно размышляла. Наверняка, навоображала такого...

— Не обманщик вы. И никогда им не будете. Если с какой женщиной дружбу-любовь водите, то на других не заглядываетесь. Потому что не хотите, чтобы и ей, и другим больно было. Ох, и почему мне в юности такой мужчина не встретился? Уж я бы за него руками и ногами держалась!

— Может быть, ещё встретится. Откуда вам знать?

— Может, и встретится, — согласилась Карин, вздыхая. — Да только теперь, хочу, не хочу, каждого по вам мерить буду.

— Не нужно! — Я успокаивающе поцеловал кончики дрожащих от волнения пальцев. — Все люди разные. И у каждого должна быть своя мерка. Я ведь тоже не во многом хорош.

— А и пусть! Только в том, что мне видно, лучше и быть не нужно!

Вот как? А ведь мне впору гордиться услышанным. Но почему-то радость уступила своё законное место горьковатому сожалению. Не от того человека я хотел бы получить похвалу, не от того... Но быть неблагодарным не собираюсь.

— Вы очень добрая женщина, dyesi. И очень щедрая.

Она помолчала, потом с лёгкой обидой заглянула мне в глаза:

— Но вы всё равно не придёте?

— Почему же, приду. Между нами и так есть договорённость, я не собираюсь её разрывать. А если смогу помочь ещё чем, только скажите. Но согласиться на ваше предложение... Не могу. Сейчас не могу. Простите.

— Если сейчас не говорите «да», то и потом не скажете, — сделала верный вывод купчиха. — А и ладно. Только теперь душенька моя стала спокойна. К тому же... «Нет» вы тоже пока не сказали!

Она вдруг лукаво подмигнула мне, становясь похожей на шаловливую девчонку, с заметной неохотой высвободила свои пальчики из моих и отправилась к служке требовать отрез то ли синего шёлка, то ли зелёного, я уже не прислушивался. Я стоял, разглядывая свою ладонь и почему-то думал о ней, как об осиротевшей.

Конечно, предложение Карин не для меня. Помогать в лавке? Довольно постыдное занятие для мага. Но объяснять это женщине не буду. Никогда. Потому что она не поймёт.

Чтобы выжить, можно пойти на любые сделки с совестью и гордостью, это верно. Но мне мало выжить. Я хочу ЖИТЬ. И жить именно так, как мне видится правильным. Продолжить свой род, к примеру. И сделать так, чтобы имя Нивьери произносили с уважением, а не презрительно сплёвывая.

Проклятие, пальцы пахнут всё тем же, хотя оттирал их с утра в мыльном растворе со всей возможной старательностью! Странный запах. Словно я вчера покойничка щупал. Долго и настойчиво.

— Ты никогда не опаздываешь?

К сожалению. И на встречу с собственной смертью наверняка явлюсь заранее. Чтобы не заставлять достойную dyesi ждать.

— Я пришёл в назначенное время. Это предосудительно?

Последний из рода Амиели, тяжеловесный седовласый Райт, будущий супруг моей бывшей возлюбленной и просто не слишком приятный в обхождении человек, на мгновение остановил взгляд на моём лице, от чего мне стало весьма неуютно. Поэтически говоря, сырость, витавшая вокруг, нашла лазейку к моим внутренностям, а чувствовать себя заиндевевшим камнем... Не то ощущение, к которому я стремлюсь. Совсем не то.

— Предосудительно? Пожалуй, нет. Всего лишь, немного странно.

— Я всегда соблюдаю условия договорённостей.

— Похвально. Но говоря о странности, я имел в виду как раз твоё согласие.

— Согласие на что?

— На столь поздний час.

Да, поздний вечер — не самое удобное и безопасное время для прогулок по городу. И хотя по Верхним кварталам стражники ходят охотнее и чаще, чем по Нижним, да и смотрят за порядком усерднее, и тут, и там есть возможность нарваться на любителя чужих кошельков и чужих душ. Потому что, несмотря на все строгости законов, отчаянные люди находятся везде. Вот как те двое в квартале Медных голов. Убивать меня, конечно, не собирались, но покалечили бы изрядно.

— Право выбора принадлежало вам, а не мне.

— Но ты мог возразить.

Чего он пытается добиться этим разговором? Просто коротает время? Так пусть позволит мне уйти, а сам позовёт Келли, с которой можно заняться чем-то куда более приятным, нежели...

— Зачем? Если вы назначили именно такой час, значит, вам это важно. И другой стороне остаётся только принять поставленные условия.

— Тут ты прав. Мне — важно. Кому-то ещё, вполне возможно, наплевать... А из тебя вышел бы хороший слуга. Послушный.

В последнем слове послышалось нечто, похожее на злорадство. Или на удовлетворение. Но мне не захотелось углубляться в тщательный разбор впечатлений:

— Вы пригласили меня для беседы?

— Разумеется, нет. Делай своё дело.

Он и в этот раз не соизволил принимать меня лёжа, чтобы хоть немного облегчить доступ к больным ногам. Пришлось снова опускаться на колени, подкладывая под задницу собственные пятки — сиденье не особенно удобное, но единственное из доступных.