Павел Комарницкий - Исполнитель Страница 6

— А у меня всегда праздник! Это вот у неё, — тычок рукой в сторону супруги, — каждый день траур!

Ну что же, подумал Первей. Обычное дело, если у супруга каждый день праздник…

* * *

— … Ты мне понравился, пан Бронислав! Всё, решено — остаёшься в гостях! Нет, нет, и слушать ничего не хочу!

Пан Брановецкий обнял дорогого гостя, достаточно крепко, чтобы тот не ускользнул. Он был уже не просто пьян, а пьян до изумления. Первей повидал на своём не столь уж долгом веку немало подобных поклонников Бахуса, над которыми в силу ежедневной привычки хмель уже не имел полной силы. Даже адская смесь перцовки с пивом не лишила пана способности стоять на ногах… ну а мозгов он лишился, очевидно, гораздо раньше.

— А давай споём, пан Якуб! — совершенно по-свойски и достаточно пьяным голосом заявил рыцарь, несколько ослабляя медвежью хватку хозяина на своих плечах.

— А давай!

Первей затянул старую солдатскую песню, которую знали многие наёмники в здешних местах, где немецкая речь уже ходила почти наряду с польской. Гости пана Брановецкого, пяток безземельных и вконец спившихся шляхтичей, принялись подпевать, кто во что горазд, хозяин тоже ревел медведем — короче, веселье до краёв.

Обширное полуподвальное помещение являло собой картину если и не самой преисподней, то по крайней мере её преддверия. Дубовый стол, заваленный блюдами и объедками, лужа на полу, в которой валялся тамбурин, и радостно взвизгивающая его владелица, которую совершенно пьяный шляхтич вдохновенно щупал между ног — судя по его виду, на более решительные деяния он был уже не способен. Вся картина освещалась факелами на стенах и огнём очага, в котором горело кое-как засунутое бревно. Порядки у пана Брановецкого были строги — позади гостей сновал малый с кувшином, доливая вино сидевшим за столом так споро, что дно увидеть можно было только на мгновение. На тот случай, ежели гость в простоте душевной решал избежать чрезмерного винопития, выплёскивая вино под стол, там сидел второй юноша, ловко восполнявший потерю. Просто же отказаться поднимать чашу во здравие хозяина никто не решался — ибо никто не играет с огнём в пороховом погребе.

Впрочем, эту задачу Первей решил сравнительно легко. Малому с кувшином он сунул мелкую монетку, одновременно незаметно нащупав мошонку отрока и ласковым шёпотом пообещав ему навсегда решить проблемы с девицами, ежели он будет наливать ему неразбавленное вино. Со вторым виночерпием, обосновавшимся под столом, он поступил ещё проще — без лишнего шума поймав за нос крепкими пальцами, влил в судорожно раскрывшийся рот полную чашу, после чего сметливый малый больше не повторял попыток пополнить кубок рыцаря.

— М-молодец, Бронислав! Вина! Все пьют!

— Твоё здоровье, Якуб!

— Да, я тако-ой! — хозяин замка уже мотал головой не хуже вола, но сидел довольно прямо.

— А теперь нашу, польскую! — требовательно возвысил голос пан Якуб.

— А давай! — не стал спорить Первей.

Выбранная паном для исполнения песенка была столь похабной, что её постеснялись бы петь даже в самой грязной корчме, но по счастью сие творение оказалось рыцарю известно, и он старательно подпевал хозяину замка вместе с остальными гостями.

— Браво! — первым крикнул рыцарь, и гости подхватили, — Браво, браво!

— А ну, вина! Все пьют!

Далее последовала песня не то пиратов, не то просто разбойников — впрочем, Первей не особо вникал. Сейчас главное, слить как можно больше вина под лавку.

— … Знал бы ты, Бронтек, каку-у-ую змею-у-уку я пригрел на гр-руди своей… — жарко дышал в самое ухо пан Брановецкий. Рыцарь сочувственно-пьяно кивал головой.

— Зато сын есть у тебя…

— Да… Сын… — пан Брановецкий враз как-то сник, и шум за столом стал утихать. — Сын, это да… Зигфрид, он… он…

Пан Якуб исподлобья оглядел притихших гостей налитым кровью взглядом.

— Вот скоро уже… подрастёт… и тогда — вот! — пан сжал пальцы в немалых размеров кулак. — Вот все где у него будут! И сам герцог… и… ик… король…

* * *

Вода в бочке была довольно затхлой, но рыцарь снова старательно напился и в очередной раз сунул в рот два пальца, прочищая желудок. Ну, пожалуй что и хватит…

Острый запах нашатыря ударил в нос, окончательно возвращая мозгам ясность. Вздохнув, Первей завинтил колпачок крохотного флакончика, спрятал его в карман и огляделся.

Глубокая безлунная ночь царила над замком, и если бы не скудный огонь, горевший в железной корзине на сторожевой площадке надвратной башни, вряд ли обычному человеку удалось бы разглядеть даже собственную руку, поднесённую к самому носу. Вдобавок с неба посыпался мелкий, занудный дождь — в точности так, как и предсказывал Голос Свыше. Ну что же… Дождь, это даже хорошо, дождь скрадывает негромкие звуки… Пора работать.

«Я готов. Что дальше?»

Недолгая пауза, и вот уже звучит в голове шелестящий бесплотный голос.

«Сперва собака»

Здоровенный кобель, звеневший цепью в углу, был зол — из-за этих гостей его держат на цепи, в то время как чужаки безнаказанно бродят по двору, пьяно рыгают и мочатся у стены… А, вот этот сейчас точно останется без штанов!

Первей сосредоточился, по телу пробежала волна дрожи, сменившаяся холодком. Пёс сдавленно заскулил. Надо, пёсик, надо…

Когда кобель уронил голову на лапы и ровно задышал, Первей сам едва перевёл дух. Рукавом утирая пот со лба. Да, в ту пору даже несложное колдовство давалось с таким трудом… Однако приём «спящая собака» он освоил едва ли не в числе первых. Иначе просто невозможно работать.

«С собакой всё»

«Возьми топор, он справа на колоде»

Небольшой аккуратный топор оказался в точности на том месте, где и указал Голос Свыше. Колода в темноте смутно белела перьями и пухом — очевидно, на этом месте повар обезглавил сегодня немалое количество безвинных кур и гусей.

«Сделай вид, что вернулся. Хлопни дверью, но внутрь не заходи»

Бормоча и невнятно напевая под нос, рыцарь побрёл назад, слегка пошатываясь. У самой двери он натянул на лицо чёрный платок, оставив открытыми только глаза, громко лязгнул дверью и тут же присел на корточки, совершенно растворившись во мраке дверного приямка. Стражи на башне проводили его беглым взглядом и отвернулись — эка невидаль, очередной гость пана, перебрав, просвежился возле лошадиной поилки и вернулся к столу…