Мария Заболотская - И.о. поместного чародея-2 Страница 62

— …И залогом успеха я в первую очередь считаю молодую кровь, — между тем, глава кафедры подошел к финальной части своей речи. — Каждый аспирант воплощает в себе мои чаяния и надежды. И особый интерес в этом году для меня представляет таинственный аспирант магистра Аршамбо Верданского, о котором я узнал лишь недавно. Рекомендации мессира Аршамбо настолько заинтриговали меня, что я попрошу вашего разрешения, господа, самую малость изменить регламент симпозиума. Пусть магистр Леопольд Иоффский выступит первым от кафедры магической истории!

— Ничуть не возражаем, — ответил один из ученых магов, и я тут же услышала знакомое бульканье, правда, значительно ускорившееся. Думаю, даже боевой маг, прошедший с отличием испытания на быстроту реакции, не сумел бы выхватить из рук Леопольда фляжку до того, как она опустела. Уж не знаю, придало ли выпитое магистру храбрости или же Леопольд на деле был куда более мужественным человеком, чем казалось мне и ему самому, однако он без колебаний взял папку и уверенно направился к трибуне, точно каждый божий день ему выпадало держать речь перед ученым советом.

— Не говорите магистру Леопольду об этом никогда, — прошептал Мелихаро, придвинувшийся обратно ко мне, — но у меня от волнения за него вот-вот остановится сердце. И руки! Посмотрите на мои руки — они трясутся!

— Он справится, — дрогнувшим голосом отвечала я.

Не прошло и нескольких минут с того момента, как магистр Леопольд поприветствовал собравшихся и принялся зачитывать свой доклад, как демон восхищенно произнес:

— А ведь у него талант!

— Еще бы! — отозвалась я, с одобрением глядя на Леопольда. — Вспомните, как прекрасно он кричал у изгардских ворот! Его голос просто создан для публичных выступлений!

И в самом деле, магистр Леопольд декламировал текст, который даже не понимал, с таким выражением и страстью, что лысины ученых чародеев порозовели от удовольствия — им передался пыл лжеаспиранта. Конечно, свою роль сыграл и сам доклад: я слушала очень внимательно, и почти сразу поняла, что это и впрямь солидный труд, значительно превосходящий своей глубиной рассказы о мази или гороскопах, слышанные мной сегодня. Но Леопольд, несомненно, придал ему значительности и блеска своей выразительной и страстной манерой чтения, порой входящей в разнобой со смыслом слов, им читаемых, но, тем не менее, заставляющей слушателей задерживать дыхание. Когда магистр умолк, присутствующие, не сговариваясь, разразились аплодисментами, к которым мы с демоном охотно присоединились.

Однако, даже искреннее восхищение магистром не помешало мне крепко задуматься о содержании доклада. Разумеется, он был посвящен тому самому храму около деревни Козероги и не надо было иметь семи пядей во лбу, чтобы сообразить — этот материал Искен готовил для себя.

«Неужели?.. — взволнованно думала я, невольно возвращаясь взглядом к ряду, где сидел Искен. — Как он узнал, что нужно писать два доклада? Не мог же он за ночь написать такую отличную работу! Это явно труд нескольких недель, не меньше. Тогда он даже не подозревал, что мы встретимся. Что же это получается…»

— Вы были великолепны, мессир! — вслух произнесла я, обращаясь к вернувшемуся Леопольду.

— Я знаю, — ответил тот с важностью, и достал из другого кармана полную фляжку, чему не решилась более препятствовать.

Распорядитель вновь ударил в колокол и объявил, что пришло время для выступлений аспирантов, подававших именную заявку на участие в симпозиуме.

— Искен Висснок! — произнес он.

Я, предчувствуя, что все мы сейчас услышим кое-что удивительное, подалась вперед, не обращая внимания на недовольное фырканье демона. Искен же, поднявшись со свойственной ему ленивой грациозностью, громко и четко заявил:

— Я не подготовил доклад.

И снова уселся на свое место, даже не подумав принести извинения, которые, впрочем, явно бы ему не помогли. Я увидела, как побагровели от гнева лица чародеев из ученого совета, как магистр Аршамбо повернулся к своему аспиранту, точно громом пораженный, и поняла, что сейчас разразится буря.

— Мессир Искен! — подал голос один из ученых магов, грозно насупившись. — Верно ли я помню, что вы подавали заявку еще в середине лета? Тогда вы еще не были аспирантом и мы пошли на нарушение порядка, принимая ее. Не припомню, чтобы молодые маги оказывали подобное неуважение к доверию ученого совета!

Искен молчал, вместо него извинения принес Аршамбо, не пытавшийся скрыть своего недоумения, но опасающийся прилюдно устраивать разбирательства со своими аспирантами. И без того вся Академия судачила о его прошлых неудачах, каждая из которых давала новую пищу для пересудов.

Слова Аршамбо лишь самую малость смягчили сердца чародеев из ученого совета. Они долго еще перебрасывались возмущенными репликами, и, в конце концов, тот же маг, что первым обратился к Искену, заявил:

— Молодой человек, мы все знаем, какую фамилию вы носите. Должно быть, вы считаете, что одной ее достаточно для того, чтобы свысока смотреть на порядки, установленные в Академии. Но, уверен, ваш почтенный отец, магистр Рассе Висснок, ждет, что его сын принесет славу иного рода своей семье. Вам давно пора взяться за ум, Искен, и, честно признаться, последнее время мне казалось, что вы тоже это понимаете. Не всегда вы сможете прикрыться именами предков, юноша.

Во время симпозиумов не так уж часто случалось что-то интересное для тех, кто вынужден был присутствовать на них по долгу службы, поэтому отповедь эту многочисленные преподаватели и должностные лица выслушали куда внимательнее, чем доклады. В рядах тут же началось шушуканье и послышались смешки. Я знала, как болезненно самолюбив и горд Искен, и едва могла поверить, что он добровольно согласился на подобную унизительную роль.

— Теперь мне все это не нравится еще больше! — воскликнул Мелихаро вполголоса. — Боюсь представить, ради чего он согласился заплатить такую цену!

— Не все ли равно? — легкомысленно откликнулся Леопольд. — Может он и впрямь всего лишь влюбленный идиот?

— Вот уж нет, — резко отвергла я это предположение, ведь раздражение мое нарастало с каждой минутой, несмотря на благополучный для нас исход. — Даже когда он и впрямь влюблялся — если то можно было назвать любовью — то оставался весьма разумным человеком, уж поверьте моему опыту. Что-то заставляет его так поступать, я уверена.

— Надо убираться из Изгарда, пока не поздно, — в очередной раз повторил демон.

— А мне начинает нравиться аспирантура, — сообщил Леопольд, явно вспоминая аплодисменты, которыми был награждено его выступление. Я невольно поежилась от этих слов, и решила, что сегодня вытрясу из Искена правду, какой бы неприятной для меня она ни оказалась.