Брендон Сандерсон - Рифматист Страница 7

Джоэл скривился. В том, что ты сын работника академии, имелись преимущества. Самым значительным из них было бесплатное обучение, хотя он и получил его только из-за смерти отца.

Но не обошлось и без недостатков. В рабочий контракт большинства других служащих, в том числе, Экстона и Флоренс, входили бесплатные проживание и питание. Джоэл вырос на глазах этих людей и виделся с ними каждый день. А значит, все они поддерживали дружеские отношения с его матерью.

— Я не забыл, — ответил Джоэл, подумав о запросе к Фитчу.

— Скоро последний день семестра, — продолжила Флоренс. — Тебе нужно подать документы на факультатив. Наконец-то у тебя есть возможность выбрать один из курсов, а не просиживать штаны вместе с отстающими. Разве не здорово?

— Конечно здорово.

Большинство студентов отправлялись на лето по домам. Оставшиеся занимались всего полдня и могли сами выбрать факультативный курс. Те же, кто плохо учился в течение года по какому-либо предмету, были вынуждены наверстывать знания на дополнительных занятиях для отстающих. Рифматистам не везло: они проводили в академии все лето, но хотя бы их летний факультатив был рифматическим.

— Ты уже что-нибудь надумал? — спросила Флоренс.

— Ага.

— Места быстро заканчиваются, дорогой. На курсе физической подготовки еще есть несколько свободных. Хочешь туда?

Три месяца торчать посреди поля, пока остальные будут бегать вокруг, пиная мяч, и притворяться, что их игра хотя бы наполовину такая же интересная, как дуэли рифматистов?

— Нет, спасибо.

— Куда же тогда?

Можно записаться на математику. Литература тоже ничего. Но ничто не сравнится с занятиями под руководством Фитча.

— Определюсь до вечера, — пообещал Джоэл, посмотрев на часы.

Пора было возвращаться на занятия. Он забрал лежащие в углу учебники, прихватив обе книги Фитча, и улизнул из офиса, пока Флоренс не успела взяться за него всерьез.

Точки привязки и круги, дополнительные материалы

Глава 3

В тот день занятие по истории пролетело незаметно: повторяли материал для завтрашнего итогового экзамена. После Джоэл отправился на математику — последний предмет на сегодня. В этом семестре все внимание уделялось геометрии.

К математике Джоэл испытывал смешанные чувства. Геометрия была основой рифматики, а следовательно, представляла интерес. История геометрии, начиная с Евклида и древних греков и заканчивая монархом Грегори и открытием рифматики, его очаровывала.

С другой стороны, огромное количество времени тратилось впустую. Нескончаемые задачки не привлекали Джоэла вовсе.

— Сегодня мы повторим формулы для вычисления площадей фигур, — произнес стоящий перед классом профессор Лейтон.

Формулы для вычисления площадей фигур. Джоэл запомнил их едва ли не раньше, чем выучился ходить. Он прикрыл глаза и обреченно вздохнул. Сколько же можно повторять одно и то же?

Но профессор Лейтон не позволял студентам бездельничать, даже несмотря на то, что весь материал по предмету был пройден, а заключительный экзамен сдан. Последнюю неделю занятий он решил потратить на подробное повторение пройденного.

Ну честное слово, кому могло прийти такое в голову после экзамена?

— Сперва займемся коническими сечениями! — произнес Лейтон.

Джоэлу всегда казалось, что слегка полноватому здоровяку-профессору стоило стать тренером, а не преподавателем математики. Определенно, у него не слишком получалось воодушевлять студентов своими речами.

— Все помнят их особенность? — спросил Лейтон, указав на чертеж на доске. — Можно получить множество фигур, разрезав конус определенным образом. Посмотрите-ка! Отсекаем по центру, получаем круг. Под углом — эллипс. Разве не потрясающе?

Студенты взирали на профессора с безучастным выражением на лицах.

— Я сказал, разве не потрясающе?

Послышалось несколько неуверенных возгласов:

— Конечно, профессор Лейтон.

Дело в том, что профессор Лейтон находил потрясающим все, что касалось математики. Его энтузиазм был неисчерпаемым. Хорошо было бы применить весь этот пыл к чему-нибудь полезному, например, к рифматическим дуэлям.

Студенты горбились за партами. То тут, то там виднелись белые юбки или брюки и серые свитера. Рифматисты. Откинувшись на спинку стула, Джоэл исподтишка рассматривал их, пока Лейтон продолжал описывать различные сечения конуса.

Рифматисты, или, как их еще называли, пыльники, изучали специализированные предметы в течение первого часа каждого занятия в рифматическом кампусе. Второй час они проводили вместе с обычными студентами в общих образовательных классах.

Джоэл всегда считал, что нелегко вдобавок к основным курсам усваивать еще и рифматические. Но в том, что рифматистам приходилось соответствовать более высоким стандартам, был смысл. В конце концов, их избирал сам Господь.

«Им и правда не стоит здесь находиться», — подумал Джоэл.

Он знал присутствующих рифматистов по именам, раз уж посещал с ними один и тот же предмет — стандартный курс математики, но на этом его знания о них исчерпывались. Но и это само по себе было важным.

Рифматика основывалась на принципах геометрии и тригонометрии, поэтому в рифматических курсах много времени уделялось углубленной арифметике. Пыльник мог оказаться на занятиях у профессора Лейтона лишь по одной причине — из-за неуспеваемости и необходимости повторить базовые формулы и фигуры.

Двое мальчиков, Джон и Люк, обычно сидели вместе в заднем углу класса с таким видом, словно предпочли бы оказаться где угодно, только не на математике в компании нерифматистов. Еще была девушка, Мелоди. Ее лицо, обрамленное рыжими кудряшками, Джоэл видел редко: большую часть занятия она проводила склонившись к тетради и что-то в ней рисуя.

«Может, получится что-то придумать и убедить одного из них позаниматься со мной? — подумал Джоэл. — Поучить меня рифматике?»

Взамен он мог бы помочь им с математикой.

— А теперь, — произнес профессор Лейтон, — вспомним формулы для треугольника! В этом году вы узнали много нового. Ваша жизнь никогда не станет прежней!

Если бы только Джоэлу разрешили посещать более сложный курс по математике. Но все продвинутые математические курсы изучались в рифматическом кампусе и были под запретом для обычных студентов.

В кармане по-прежнему лежало письмо к Фитчу. Джоэл взглянул на него, пока профессор Лейтон писал мелом формулы на доске. Ни одна из них не ожила, не зашевелилась, не повела себя каким-то необычным образом. Лейтон не был рифматистом. Для него, для Джоэла, да и почти для любого человека доска оставалась просто доской, а мел — всего лишь очередной письменной принадлежностью.