Джон Толкин - История Куллерво Страница 7

День и ночь бродил он бесцельно в глухой чаще, пока на следующую ночь не оказался в густом лесу Пуху, и когда сгустилась темнота, он упал на землю и с горечью размышлял.

Для чего был сотворен яКем я создан и кем проклят,Чтоб блуждать с луной и солнцем,Под открытым небом вечность.У других дома родные,Чьи огни горят под вечер,А мой дом под сенью леса,Спать мне на ветру суровом,И под ливнем мне купаться.Среди вереска очаг мой,В чьих палатах правит ветер,Средь дождя и непогоды.Впервые, Юмала святейший,За прошедшие эпохиСоздал ты дитя больноеОбреченным на несчастья,Без отца под небесами,Без заботы материнской.Юмала меня задумалСловно плачущую чайку,Словно чайку средь ненастья,Что в туманных скалах кружит.Ласточку ведь греет солнце,Воробью лучами светит,Птицы в небе все счастливы,Только чайке чужда радость,И мне, Сари, чужда радость,О, Илу, жизнь печальна.{Я был мал, и мать отца утратил,Я был мал (слаб) и мать утратил,Весь могучий род пропал мой,Весь могучий род}

Тогда Илу вложил в его сердце думу, и, подняв голову, сказал он: «Я убью Улто». И подумал он о несчастьях отца и своих собственных горестях и добавил: «С радостью убью я Улто».

Сердце его по-прежнему было ожесточено против его собственной родни, кроме одной лишь Ваноны, и в ярости представил он красные языки пламени, охватившие жилище Унтамо, а самого Унтамо мертвым, лежащим на мощеном полу своих мрачных чертогов. Куллерво не знал пути туда, ибо со всех сторон окружал его лес. Но он шел вперед, приговаривая: «Жди же, Унтамойнен, губитель моего рода. Если найду я тебя, быстро заполыхает твой дом, а поля опустеют и иссохнут».

И пока он шел, размышляя, на пути ему встретилась старушка и спросила: «Куда спешишь ты, о Куллерво, сын Калерво?»

Тогда Куллерво открыл ей, что хочет выбраться из леса, добраться до усадьбы Унтамо и огнем отомстить тому за смерть отца и слезы матери.

На это ответила она: «Легко пройдешь ты неведомым тебе путем через лес. Иди вдоль реки два дня и третий, и, повернув на северо-запад, найдешь ты лесистую гору. Не подходи к ней, если не хочешь, чтоб настигла тебя беда. Иди дальше под ее тенью, всю дорогу поворачивая налево, пока не дойдешь до другой реки, и, пройдя по ее берегу, вскоре выйдешь ты на большую поляну и увидишь там пенящийся водопад, падающий с обрыва. Тогда знай, что прошел ты половину пути. После должен ты идти вдоль реки к ее верховью. Земля будет вздыматься перед тобой, а лес сгущаться, пока через день не выйдешь ты на пустошь, а вскоре увидишь, как вдали вздымаются голубые леса Унтамо. Быть может, ты их еще не позабыл».

Сказав это, скрылась Госпожа Леса за деревьями, и Куллерво двинулся в путь вдоль русла реки, шел два дня и третий, повернул к северу и западу и увидел поросший лесом склон горы, на котором сияло солнце, зеленели деревья, жужжали пчелы и пели птицы. И Куллерво, уставший от голубых теней леса, подумал: «Мое дело подождет, никогда Унтамо не уйти от меня. Понежусь-ка я на солнышке». И он свернул с лесной дороги к склону, открытому солнцу. И шел он по склону, пока не вышел на широкую поляну, и там, меж кустов ежевики, увидел сидящую на поваленном стволе деву, освещенную солнцем, с распущенными золотыми волосами.

Но на нем лежало проклятие дочери Лоухи, и его глаза смотрели, но были слепы. И, забыв об Унтамо, подошел он к деве. Она плела венок из цветов и тихонько пела печальную песню, не замечая его.

«О, прекраснейшая из дочерей земли, - сказал Куллерво, - идем со мной бродить по лесам вместе, если только ты не дочь Тапио и не бессмертная дева. Но даже если и так, все равно хочу я, чтоб ты была со мной».

Но дева испугалась и отпрянула: «Смерть идет с тобой, странник, и горе несешь ты за собой».

Тогда Куллерво разгневался, но так как красива была девушка, сказал он: «Опасно тебе ходить одной по лесу, и не нравиться мне это. Принесу я тебе еду, и золото, и одеяния, и много дорогих вещей дам тебе.

«Хоть и потерялась я в этом темном лесу, и крепко держит меня Тапио, - сказала она, - никогда не пойду я с тобой, негодяй. Не умеешь ты обращаться с девушками. Было бы лучше, если бы ты помог мне отыскать дорогу к родным, которую Тапио прячет от меня».

Но Куллерво разгневался, что она открыла его обман, и отбросив добрые мысли, он закричал: «Чтоб Лемпо забрал твою родню! Быстро предам я их мечу, если встречусь с ними, но ты будешь моей, и не жить тебе больше в доме отца».

От этих слов пришла она в ужас и рванулась от него, как дикий зверь из сетей, а он в гневе погнался за ней и, схватив, унес в лесную глушь. И так как была она прекрасна, а он добр к ней, и на обоих лежало проклятие жены Ильмаринена, недолго противилась она ему, и стали жить они вместе в глуши, пока однажды, в час, когда Юмала принес на землю утро, дева, лежавшая в его объятиях, не заговорила с ним, спрашивая:

Расскажи-ка мне про род свойО семье, где ты родился,Род могуч твой, как мне мнится,Вся родня, отец твой храбрый.

И Куллерво ответил так:

[Эти строки смещены, вероятно, чтобы обозначить смену говорящего. – Ред.]

Нет, мой род не из великих,Не велик он, и не мал он,Я из средненького рода,Каллерво несчастный отпрыск,Неуклюжий глупый мальчик,Бесполезный и негодный.Лучше расскажи про свой род,Про народ, тебя взрастивший,Вижу, что твой род могучий,Дочь великого отца ты.

И девушка, пряча от Куллерво лицо, ответила:

Нет, мой род не из великих,Не велик, но и не мал он,Я из средненького рода,Просто глупая девица,Бесполезна и негодна.

После вскочила она, и волосы ее рассыпались по плечам. И в ужасе глядя на Куллерво, она закричала:

В лес пошла я за черникой,Мать нежнейшую покинув.По равнинам и горам яШла два дня и еще третий,Так и потеряла путь свой,Ибо тропы шли все глубже,Глубже, глубже в чащу леса,Глубже, глубже, прямо к горю,К ужасу, к беде невстречу.О, ты, солнца луч, и лунный,О, свободный милый ветер,Никогда мне не увидеть,Вам лицо мне не подставить,Ибо ухожу во тьму яПо реке Туони страшной.

И прежде чем он успел вскочить и схватить ее, она пробежала через поляну (ибо жили они недалеко от той самой поляны, где встретилась ему Госпожа Голубого Леса), подобная дрожащему рассветному лучу, едва касаясь зеленой росистой травы, пока не оказалась у трехструйного водопада и бросилась в его серебряный поток, в ужасную бездну. И Куллерво, подбежав к обрыву, услышал только ее последний крик. Так и стоял он, нагнувшись над бездной, подобный каменному изваянию. Встало солнце, зазеленела трава, запели птицы, раскрылись цветы и настал полдень, и все вокруг казалось счастливым. И Куллерво проклял и солнце, и траву, и птиц, и цветы, ибо любил ее.