Мэгги Лерман - Цена всех вещей Страница 7

— Ари говорит правду.

Брайан окинул нас внимательным взглядом, затем резко развернулся и зашагал вниз по коридору.

Едва он исчез из виду, Маркос широко ухмыльнулся:

— Это было забавно.

Ари ткнула его в плечо:

— Ты идиот. Я только что наврала полицейскому.

— Ему хотелось тебе верить. Именно поэтому я и не прокололся. — Маркос отсалютовал, выпрямился и, оторвавшись от шкафчика, поправил пиджак. — Фантастического продолжения вечера вам, голубки.

— Куда ты собираешься идти? — спросил я.

— О, я никогда не вру своей семье.

Я услышал хихиканье за спиной — Серена Симонсен махала рукой из темного проема классной комнаты. Маркос помахал в ответ. Ари вытаращила глаза, а Маркос, проходя мимо, положил руку мне на плечо и слегка наклонился.

— Все в порядке. Можешь держать ее при себе, — прошептал Маркос мне на ухо. Как будто он (или даже я) имели право решать, останется Ари со мной или нет.

Я схватил его за руку прежде, чем он успел уйти:

— А может, она не захочет. — Она могла вовсе и не хотеть меня. Обыкновенного парня. Самозванца.

— Ты меня разыгрываешь? Да она вся горит. Вынь наконец свою голову из задницы и посмотри на нее.

Мы с Ари смотрели, как Маркос и Серена скрылись в классной комнате, а потом пошли назад тем же путем, которым пришли. По дороге я решил последовать совету Маркоса и взглянул на Ари. На саму Ари, а не на мое представление о ней. Не на Ари в балетках, порхающую по сцене. Не на девочку, чьи родители погибли, когда она была еще совсем маленькой. На девушку прямо передо мной. Ту, которая ко мне тянется. И смотрит мне вслед.

Едва мы вернулись в спортзал, наши руки сплелись. Мыльная пена все еще капала из вентиляционных труб. Платье Ари было таким мокрым, а пол таким скользким… Мне приходилось держать ее именно так, как я мечтал. Иначе мы бы просто упали. Мои руки сомкнулись у нее на пояснице. Она держалась за меня не менее крепко — ее пальцы скользили по моей шее, путались в волосах. Ари прижалась щекой к моей ключице — и я почувствовал сквозь ткань моего костюма из секонд-хенда, как колотится ее сердце.

Многие расстроились из-за испорченной одежды и причесок и ушли, но некоторые все же остались. Кто-то отключил свет, по-видимому опасаясь получить удар током, поэтому в зале было темно. Лишь платья слегка поблескивали в свете мобильных телефонов. Пахло, как в прачечной. Диджей наконец не выдержал и ушел, и теперь повсюду слышались смех, плеск и приглашения на танец по встроенному в чей-то телефон громкоговорителю. У нас оставалось совсем немного времени, прежде чем Брайан или еще какой-нибудь представитель власти придет и выгонит нас отсюда, поэтому мы наслаждались моментом.

Ари приникла ко мне. Напряжение ушло, и она полностью расслабилась. Мы растворились друг в друге.

— Ты прикрыла задницу Маркоса, — сказал я.

— Брайан был слишком резок с ним.

— Я даже не думал, что он тебе нравится. Маркос, я имею в виду.

Она со вздохом зарылась в мои руки. Ее влажные волосы липли к голове, макияж наполовину стерся. Платье приняло бесформенный вид и запачкалось. И все же она была прекраснее всего именно в тот момент, когда подняла голову, чтобы прошептать мне на ухо эти слова:

— Не настолько сильно, как ты.

Я ощущал прикосновение ее мыльной кожи. Ее руки сжимали и поддерживали меня. Она слегка покачивалась и чуть-чуть дрожала. Она не была похожа на каменную статую, далекую и совершенную. Она была здесь, прямо передо мной. И выбирала меня.

— Я люблю тебя, — сказал я.

Она посмотрела на меня сияющими глазами. Но на ее лице, как я с облегчением заметил, не было удивления.

— Я тоже тебя люблю.

Мы покачивались из стороны в сторону. Танцевали. Вокруг было мокро и темно, но мы были вместе.

Из тысяч других воспоминаний об Ари это мое самое любимое. Я всегда ношу его с собой, как талисман. Это была девушка, которую я любил.

5

Ури

Все не уставали напоминать мне, как сильно я любила Уина. Тетя Джесс, Диана. Даже я сама: эту записку я нашла под подушкой. Иногда мне даже казалось, что я начинаю ощущать отголосок этого чувства. Как если бы однажды я проснулась и вновь почувствовала тоску. Словно тоска была вирусом, а мое противоядие — временным.

Записка. Хорошо хоть, я догадалась ее написать.

Я проснулась утром в пятницу — первую пятницу июня, как раз, когда закончились занятия в школе. Запястье болело — частично из-за побочного эффекта, частично из-за того, что я спала, засунув руку под подушку с зажатым в ней листком бумаги. Я перечитывала записку снова и снова. Она была написана на вырванном из журнала листке. Я узнала почерк — мой собственный — и, если сильно сосредоточиться, могла даже вспомнить слова записки. Однако воспоминание было странным, словно я наблюдала за происходящим со стороны, а не прожила эти события лично. Я могла припомнить, как водила ручкой по странице, но не то, о чем в том момент думала.

У тебя был парень. Уин Тиллман. Ты его любила. Больше года. Он умер. Это слишком тяжело. Если заклинание сработает, ты не будешь его помнить.

Уин. Уин Тиллман. Уин, Уин, Уин…

Я не знала, как выглядит человек с этим именем.

Я помнила, но так, словно смотрела фильм, как обходила школу, шла к дому гекамистки и расплачивалась за заклинание деньгами, которые нашла у себя в шкафу. Я видела, как делаю это. Я казалась такой печальной. Но воспоминание снова казалось каким-то чужим, словно я не переживала его лично. Единственное, что я помнила отчетливо и реалистично, это слова гекамистки о своей дочери, после которых я подумала о маме. Воспоминание об обмене приобрело какую-то трехмерность.

Я не могла припомнить никого с именем Уин. Сколько себя помнила, у меня вообще не было никакого парня. В прошлом году я встречалась со своим партнером по «Летнему Институту», но это было всего лишь развлечение, ничего серьезного.

Должно быть, мне было очень плохо. Я помнила желание рыдать и ощущение того, что меня вот-вот разорвет пополам. Но не помнила, из-за чего испытывала эти чувства.

Я больше не тосковала. Так, была немного растеряна.

Поэтому позвонила Диане. Она моментально взяла трубку, ее голос звучал серьезно и тихо.

— Как твои дела?

— Э-э… Хорошо.

— Ты хочешь, чтобы я пришла?

— Нет, спасибо, все в порядке.

— Завтра похороны.

— О? Ах да. Конечно.

— Ты уже придумала, что будешь говорить?

— Я… Э-э-э…

Диана, кажется, даже не предполагала, что мне просто нечего сказать.

— Каждый день я просыпаюсь и все еще не могу поверить, что его больше нет. Я просто… Я не могу поверить. Я хочу сказать, если ты не хочешь, мы не будем об этом говорить.