akchisko_san1 - Рики Макарони и Старая Гвардия Страница 7

«…Обычно легко приспосабливаются к любому окружению, ввиду отсутствия ценностей».

С этим Рики бы поспорил. Упивающиеся смертью ради дела связывались с кем угодно, в том числе с Хагридом, которого сам Рики терпел с трудом, и при этом хорошо маскировались. Но чтобы им это давалось легко… Скорее уже, прочитав их мысли, вполне вероятно пополнить словарь ненормативной лексики.

«…презрение к смерти и опасности».

Сердце Рики сделало резкий прыжок, после чего подозрительно замерло. Он чувствовал кого‑то прошедшего опасным путем, кажется, задолго до появления первых Упивающихся смертью. Он тряхнул головой, чтобы вернуться к здравым рассуждениям. Что касается опасности, то она, казалось, вызывает у старой гвардии что‑то подозрительно похожее на эйфорию. Умирали они, впрочем, не очень охотно, что оставалось в них одной из малочисленных сохранившихся черт сходства с нормальными людьми. Но, жертвуя собой, слуги лорда Волдеморта, несомненно, считали себя героями.

«…ритуал принятия».

Рики уже ожидал, что любое слово вызовет прилив образов, поэтому пульс изменился не так сильно. У старой гвардии такой ритуал точно был, ему рассказывали, вот только он не помнил, кто и когда. Кажется, Лео упоминал, что они давали клятву, а может, это был Дик, или Артур. Дядя Гарри уж точно не рассказывал о ритуалах, хотя впервые о последователях Темного лорда Рики услышал именно от него.

«Вождь укрепляет свою харизму и власть. Его влияние и силу подпитывают преступления».

Насколько знал Рики, Лорд Волдеморт был очень жестким, нет, скорее жестоким. Его бессмертие, например, держалось на неких талисманах – вещах, которые получали часть его души после убийства. Он вряд ли делился властью даже с приближенными и, конечно, все планы преступлений исходили от него.

Пришедшие мысли были невероятно неприятны и тяжелы. За ними, он знал, стояли картины, которых он пока не мог, ну, и не хотел видеть. «Стоп», — сказал себе Рики, когда экран начал расплываться перед глазами.

«Сильны кровные узы и кумовство».

Это касалось не только Упивающихся смертью! В колдовском мире семьи потомственных колдунов неизбежно состояли в разнообразном родстве. Рики нередко приходилось выслушивать, до какой степени все друг друга знают. Порой самые разные колдуны оказывались неожиданным образом связаны. Так, Артур Уизли–младший был двоюродным племянником Драко Малфоя, и внучатым племянником одной из самых знаменитых Упивающейся смертью. Ну и конечно, семейные узы не могли не отражаться на работе Министерства магии. Сестра Эдгара Лаура Боунс поступила туда на работу, в том числе, и потому, что приходилась родной племянницей супруги дядюшки Гарри; впрочем, так считала одна предвзятая особа.

«…смерть считается нормальной концовкой биографии».

«Не думаю, чтоб вступающих об этом предупреждали», — подумал Рики. Он, кажется, приспособился не выпадать из реальности, хоть голова все еще побаливала, а видения, которых он не в силах разгадать, проплывали перед внутренним взором параллельно сознанию. С другой стороны, если рассуждать, как Пит, с естественнонаучной точки зрения, то смерть была не только нормальной, но вообще единственно возможной концовкой биографии. Однако именно Лорд Водеморт, своего рода Крестный Отец, утверждал, что стал исключением из непреложного правила. А его, Рики, крестным отцом был Гарри Поттер, этого бессмертного победивший.

Ассоциации совсем запутали его. Непонятно, что все это значило. «Скорее всего, ничего. Игра слов», — подумал Рики.

«…Сочетаются необузданный индивидуализм и абсолютное послушание».

Как ни странно, к Упивающимся смертью то и другое относилось в полной мере. Каждый из них считал себя лично, безусловно, на несколько порядков важнее тех, с кем сражался; Рики чувствовал это пренебрежение, исходившее от них, подобно запаху холода и грязи. Они глубоко чтили себя и свою принадлежность к кругу избранных, которая в собственных глазах давала им неоспоримое право на массу привилегий. При этом те лазутчики, с кем Рики довелось поговорить, выказывали до отвращения подобострастную преданность своему повелителю и идее. Он не сомневался, все, кого отправляли на задание в тот же «Хогвартс», даже не заикались о безопасности своей породистой шкуры.

«…ощущение силы от принадлежности к группе».

Поначалу утверждение вызвало у Рики недоумение. Его первое и второе столкновение свело его с теми Упивающимися смертью, которые действовали в одиночку. Впрочем, их, несомненно, подбадривало понимание того, кто они такие и чьи интересы представляют. Они были частью могущественной силы и отдали ей все. Ради этого сторонники Врлдеморта жертвовали уважением других, покоем, свободой, иногда — жизнью. Когда‑то Рики слышал – от отца или от брата, а может, по телевизору — что «ощущение силы от принадлежности к группе» — явление, в общем, нормальное и необходимое; он по себе знал, что такое круг единомышленников и как это здорово. Но зависимость от этой самой группы возникает у того, кто на самом деле слаб, поэтому легко позволяет командовать собой. Рики на своем опыте убеждался, что всегда можно сделать собственный выбор.

«…Желание завоевать власть, проявив доблесть».

«Если учесть, что львиная часть чистокровных рождена в золотой колыбели, — подумал Рики, невольно вспоминая великолепный замок, принадлежащий семье Нигеллусов, — то им, наверное, было не к чему стремиться и потому скучно. Может, так Волдеморт и заманивал их – обещал приключения… Как в типичную дворовую банду. Подумать только! У них ведь от рождения все было», — припомнил он почти с сожалением. Но у него ведь тоже все есть, и, однако…

«Подчинение кодексу правил весьма относительно».

Примеров к этому Рики не мог подобрать. Впрочем, может, это следствие двойного стандарта? Когда для себя и равных – одни возможности, для всех остальных – другие, как тут не запутаться? «И, собственно, кого им бояться, кроме своего Лорда?».

В голову опять ударило. Внизу оставалась еще пара строчек, но Рики лишь мельком взглянул на них. Он почувствовал, что ему хватит и даже слишком. Вскинулся, намереваясь прогнать тяжесть, и это ему удалось. Но почему‑то чтение так измотало его, что он не сразу смог собраться с мыслями.

«Вывод по прочитанному – если связаться с ними, то потом я не отвяжусь, — подвел итог Рики. – И стоило стараться. Можно подумать, я не знал этого раньше».

Глава 2. Взгляд в клетку.

Рики сразу решил для себя, что гриффиндорская мафия и чистокровная – это две большие разницы. Гриффиндорская мафия была скорее чем‑то хорошим в его понимании, вызывала ассоциации с семьей по итальянскому типу – с назойливой заботой и бесконечным контролем. Но они не стали бы вредить ему даже в том случае, когда он не подчинялся. Собственно, он ведь выходил из повиновения чуть ли не каждый раз, как предоставлялась возможность, с удовлетворением отметил Рики. Кроме того, они вряд ли рассчитывали, что он вступит в их ряды, хотя поначалу планировалось распределить его в «Гриффиндор»; он подслушал, что с этой целью даже подговаривали распределяющую шляпу. Но главное отличие директорской команды, на взгляд Рики, заключалось в их приверженности интересам закона. Лично он не прочь был бы умерить спесь того же Френка Эйвери – но для директора и учителей все ученики имели равные права.