Айя Субботина - Сердце мертвого мира Страница 74

  Существо склонило голову на бок, скрестило на груди обе пары рук. Вены под золотого же цвета кожей, вздулись, мышцы налились мощью. Карманник подумал, что такому ничего не стоит просто разорвать его на части, даже не придется больно стараться.

  Он так увлекся в старании угадать, что станется дальше, что не сразу заметил, как все вокруг застыло. Огонь повис с воздухе, застыл на стенах. Языки пламени будто кто ошпарил холодом, заставив замереть в первозданном виде, как то бывает, когда кузнец окунает раскаленный меч в воду, чтоб сохранить нужную форму. На его собственной коже будто бы остался выжженный пламенем рисунок - странный орнамент всех оттенков от кроваво-алого до темно-багряного. Выжженная кромка следа стремительно таяла, оставляя только рисунок.

  Существо снова потянулось к Хани, но на этот раз Раш никак не мог ему противиться; тело карманника будто сковали цепями, даже пальцы отказывались слушаться. Сил хватало только чтоб дергаться, в бесполезных попытках спасти хотя бы тело девчонки.

  Когтистая лапа зависла над нею, отчего на бледном мертвом лице отразился хоровод огненных теней, будто само пламя вдруг пробралось ей в плоть и взялось прямо оттуда пожирать неживую северянку. Глаза ее так и остались открытыми, со стороны будто бы эти двое вели неторопливый безмолвный разговор.

  Боль в Раше закипела с новой силой, троекратно умноженная, когда создание запустило в Хани лапу. Но когти не вспороли грудь, не вывернули наизнанку распотрошенные внутренности. Лапа будто призрачная, забралась в нее, изнутри наполняя светом. Раш перестал брыкаться. Он видел темный, будто обгоревший сгусток в ее груди - сердце. Существо взяло его, сжало. Лапа наполнилась пламенем, которое медленно перетекало в грудь северянки. Сгусток посветлел, огонь разошелся по нему точно так же, как только что по телу самого Раша.

  Сердце дрогнуло, раз, другой. Существо не спешило отпускать его, держало в плену, как пойманную птаху, как будто решало - дать новую жизнь или отнять обратно.

  "Ты будешь стеречь ее" - приказало оно карманнику.

  Слова снова принесли за собою агонию. Раш чувствовал, что кричит, но, как и раньше, не слышал ни звука. Кажется, среди всех звуков, которые рождала его глотка, были и те, которые сложились в "Согласен", но карманник не был в том уверен.

  "Темное и светлое" - произнесло существо. Ему дела не было, что каждое безмолвное слово доводит человека до безумия. Оно разжало когти, высвободило сердце и отступило.

  Мир снова запылал, так е внезапно, как перед тем замер. Огонь трещал, глодал всякую деревяшку или тряпку, какую только мог сыскать. Существо отошло еще дальше, повело всеми четырьмя лапами, собирая пламень в кокон, которым стремительно обернуло и Раша, и северянку на его руках. Чтобы не сойти с ума от ярких всполохом, карманник что есть силы зажмурился, вцепился в девчонку.

  Что было после, Раш помнил смутно. Грохот, гул, многие сотни голосов - все навалилось разом, смело мысли и чувства, оставив по себе опустошение. Богам только ведомо, сколько еще карманник не решался бы разомкнуть веки, если бы не тихий голос Хани.

  - Я умерла? - спрашивала она.

  Когда Раш посмотрел на нее, северянка оставалась такой же бледной, но на скулах легли едва различимые тени румянца. Пальцы северянки дрожали, но сама она не выглядела напуганной.

  - Если и умерли, то мы оба, - ответил Раш. Откинул с ее лица косы, тронул лоб, осторожно прошелся пальцами до самой шеи, проверяя - не сошел ли он с ума? Артерия билась под кожей, торопливо, будто северянка только что бежала со всех ног.

  - Фергайры отравили меня, - снова заговорила девушка. - Дали выпить вина, а потом Ванда... - Тут она нахмурилась, вспоминая.

  Раш не дал ей глубже забраться в воспоминания. Бело осмотревшись, почти не подивился, когда оказалось, что они оба уже не в башне, а на каменном пятаке земли у самого подножия Белого шпиля. Верхушка башни рухнула, частично осев внутрь, частично разбросав камни вокруг, куда хватало глаз. Кривой излом смаковало пламя, из окон валил густой дым.

  - Нужно ехать. - Раш не стал гадать о случившемся, надеясь, что теперь-то у него еще будет на это время.

  Отвоеванный у четырехглазого ашарад лежал рядом, рогатая кобылка Хани топталась тут же. Жеребица ткнулась мордой в волосы хозяйки, опасливо кося глазом на Раша, видать, памятуя о его крепком кулаке. И как только тут оказалась, вертелось в голове Раша, пока он спешно поднимался, увлекая за собой северянку. В груди не болело, но тело продолжало ощущать огонь. Словно там, в Белом шпиле, пламень пробрался в самое его естество, да там и угнездился. И узоры, выжженные ним, тоже никуда не делись, правда, Раш видел их лишь на тыльной стороне ладоней и самих ладонях. Судя по странному взгляду девчонки - огонь оставил метки и на лице. Ну и харстов отросток с ними, главное шкура цела.

  - Что там? - Хани кивнула в сторону двух вихрей пламени, которые как раз подошли друг к другу.

  - Нужно ехать, - упрямо повторил Раш.

  Он едва успел остановить ее - девчонка припустила вперед, н едва не упала на слабых ногах. Косы ее колыхнулись, совсем как тогда, когда она готовилась чаровать, и карманник не собирался позволить ее сделать задуманное. Не для того их железоголовый вызволил. Девушка отчаянно сопротивлялась, требовала, чтоб он отпустил ее, но карманник крепко держал ее. Достал глиняную бутыль, благо та была еще теплой. Хани завозилась, ткнула его локтем, и Раш чуть было не выронил бутыль. Он вовремя отвел руку, стараясь сообразить, как присмирить девчонку.

  - Трус ты, чужестранец, - выкрикивала она, отчаянно вырываясь. Чем больше Раш сдерживал северянку, тем отчаяннее она рвалась на свободу.

  В конце концов ему удалось изловчиться, прижать голову Хани так, чтоб она не могла толком ею пошевелить.

  - Глупенькая, - пришлось юлить и разбавить голос всеми оттенками нежности. Что она там бормотала, будто белые вороны отравили ее? Может оттого и рвется от него, будто дикая кошка из клети - увидала бутыль и придумала невесть что. Раш знал, что нет вернее средства приструнить строптивую девку, кроме ласки. Всякая растает, стоит только скорчить щенячий взгляд, изобразить покорность. Чем бы эта северянка отличалась от остальных? - Я не для того тебя спас, чтоб травить. Эту настойку дала Миэ, она восстановит силы. Хотел бы я твой погибели - так клинки мне не для забавы ради нужны, сама видала.

  Она притихла, только нахмурилась сильнее прежнего.

  - Ну же, не гляди на меня, будто я тебе враг, - сказал тихо-тихо, наклонился к самому лицу. - Колдунья Северных земель, не веришь мне - так на что тебе чары?