Айя Субботина - Сердце мертвого мира Страница 75

  Она притихла, только нахмурилась сильнее прежнего.

  - Ну же, не гляди на меня, будто я тебе враг, - сказал тихо-тихо, наклонился к самому лицу. - Колдунья Северных земель, не веришь мне - так на что тебе чары?

  Она встрепенулась, - на миг Рашу показалось, что и вправду собралась угостить его одним из своих туманных сгустков, что черпала прямо из воздуха, - глаза ее распахнулись еще шире. Карманник скосил взгляд на шею - артерия под кожей отплясывала, будто драконоезд круг ритуального огнища. Волнуется, дышит часто, глаза сделались влажными...

  Раш ослабил хватку, Хани оступилась, откинулась назад. Он выдернул пробку зубами, и, стараясь не дышать, влил все в приоткрытые губы девчонки. Она поплыла почти сразу: обмякла, неспособная сопротивляться, зрачки расширились, отчего глаза сделались черными.

  Не мешкая, Раш взвалил ее на спину жеребицы, забрался на лошадь, посадив северянку лицом к себе. Она еще не спала, бормотала что-то на северной речи.

  Раш коленями сжал бока лошади, та послушно прибавила шугу. В этой части города завалы были не так густо и путь спорился. Несколько раз карманнику пришлось скинуть назойливых горожанок, которые, завидев всадника, норовили ухватиться за сбрую. Он не чувствовал ни жалости, ни злости, понимал лишь, что всех не спасти. Сегодня боги явили милость северянке. Милость ли? Карманник не пытался гадать, какого мира создание встретилось им в Белом шпиле. О том подумать время еще будет, после, когда Артум останется далеко позади.

  Катарина

  Фиранд хмурился и дергал себя за кончики коротких усов. - дурной знак. Тем более, что из последнего морского торгового похода, Первый орд-магнат вернулся в крайне дурном расположении духа. На корабли напали пираты и, хоть сила их была слишком малочисленна, чтоб справиться с надежной армадой под рукой Ластриков, та-хирцы изрядно потрепали пару кораблей, сожгли одну из трирем и подсунули под флагманское судно плот, начиненный их дрянными кислотными смесями. Когда плот подорвался, словно покорный чьей-то невидимой воле, кислота пожгла всех, кто не успел схорониться. Перепало и Фиранду: кислота почти полностью сожрала его бороду и обглодала усы, оставив на их месте две короткие выцветшие щетки. Бород лорд Ластрик велел сбрить сразу, а усы пожалел. И теперь, каждый раз когда тянулся огладить усы, свирепел.

  Катарина послушно терпела все выходки брата, предупредила всех невольников, чтоб помалкивали и не попадались на глаза хозяину, сама прислуживала ему за столом и вяла на себя большую часть бестолковой, но официальной переписки. Не находя к чему придраться, Фиранд глотал гнев, пил травяные отвары и жаловался на бессонницу. Катарина видела, как переживает брат: шутка ли, та-хирцы посмели напасть на Первого лорда-магната, самого важного человека во всем Тареме! И, хоть и ушли с пустыми руками, все ж отправили часть товаров на корм рыбам и на радость Одноглазому. Но не это даже беспокоило Фиранда - пираты будто высмеяли его гордость, с которой лорд Ластрик носился как, прокаженный с расписной сумой. "Теперь всякая собака поссать может на двери моего дома!" - бушевал он и багровел, как вареная свекла.

  Но сегодняшний день принес лорду Ластрику вести, которые заставили его впервые за долго время прикрикнуть на сестру.

  Из Баттар-Хора приехал гонец с личным посланием от царя Ракела. Катарина поняла все сразу, стоило только глянуть на черные вензеля, которым был украшен глиняный туб с письмом. Письмо предназначалось лично Фиранду, и гонец ни в какую не хотел отдавать его в другие руки. Но и Катарина не настаивала, зная, что внутри весть о скорой и нежданной смерти принцессы Яфы. Леди Ластрик узнала о том первой: намедни вернулся Многоликий, не без ноток хвастовства поведав, что просьба ее исполнена со-всякими осторожностями. Мальчишка проявил хитрость и оставил в комнате загубленной девицы пепел, книги о чародейтсве, дохлую крысу и начертал на полу символ черного чародейства. Наверняка увидав такое, Ракел не отважится начать поиски виновного, боясь омрачить память о дочери и очернить себя слухами, будто его родня связалась с Шараяной. Вернее всего, рхельский царь сразу разгадал замысел убийцы - Ракел всегда отличался чутьем и смекалкой. Но в его интересах было скрыть всякие доказательства, что могли положить тень на имя Амадов, а противникам дать шанс свергнуть его с трона.

  В тубы с черными орнаментами рхельцы всегда клали письма с вестями о смерти. Катарине хотелось прочесть, что именно Ракел написал ее брату, как поведал о смерти Яфы и в каких тонах обставил трагедию с принцессой, но она смогла отступиться. Гонец передал послание Фиранду, после чего Катарина перепоручила его невольникам, велев позаботиться, чтоб царский посланник не остался голодным. Сама же осталась в Янтарном зале, где проводились крупные собрания. Сегодня здесь не было никого, кроме нее и Фиранда.

  Лорд Ластрик взломал печати, спешно прочел письмо и отшвырнул бумажки в сторону. Катарина предпочла отмалчиваться, пока брат сам не попросит об обратном.

  - Твоя работа? - спросил он, сцепив руки за спиной - видимо, хотел удержать себя, чтобы снова не тронуть остатки усов.

  "Ты всегда был проницательным, братец", - подумала Катарина. Брат не стал дожидаться ее ответа, и налетел, точно вихрь. Катарина, привычная к его частым вспышкам гнева, держалась ровно, храня взгляд на покрытом позолотой пятиконечном подсвечнике на стене. Свечи в нем заменили только утром, тщательно собрав остатки воска с их обгоревших предшественниц. Восковые свечи - много ли еще людей в Эзершате может похвастать такими? Но Фиранд не экономил. Второй воск пойдет на свечи для каждодневных нужд, рабам хватало масляных ламп и лучин, но настоящие восковые свечи - это, как любил говаривать Фиранд, большой кукиш всем завистникам.

  - Яфу кто-то прирезал в собственной постели, раскроил ее от уха до уха, - негодовал лорд Ластрик. - Ракел написал, что убийцу ищут по всему Баттар-Хору.

  - Раз ищут - значит, найдут, - как можно спокойнее ответила Катарина. - У Ракела в кажом дупле глаз, на каждой стене ухо. Говорят, у его соглядатаев лаже птицы есть обученные человеческой речи, чтоб выслушивать да после доносить.

  - Твой змееныш постарался? - не отступался Фиранд.

  - Помнится, ты сокрушался, что порченную потаскуху в дом не ногой ни пустишь, - продолжала уходить от ответа Катарина. Правило, которое она придумала для себя же - никогда, ни в чем и никому не сознаваться. Даже любимому брату. - Отчего же теперь свирепствуешь, будто что ценное потерял? У Ракела врагов столько, что всем его родичам во век не расхлебать за все долги. Может, кто и не стал ждать божьей кары.