Робин Хобб - Хранитель драконов Страница 8

Тимара ничуть не боялась упасть со своего ненадежного насеста. Она целиком обратилась в зрение, не отрывая серебристо-серых глаз от чуда, творящегося внизу.

Солнце поднялось выше, его лучи осветили верхние ветки деревьев и коконы на берегу. День был не слишком жаркий для летней поры, но некоторые коконы, согревшись, уже начали испускать пар. Тимара сосредоточила внимание на большом коконе прямо под ней. Над ним тоже появился пар, запахло рептилией. Тимара сузила ноздри и с восторгом уставилась на кокон. Это бревно диводрева теряло твердость.

Тимара знала, что такое диводрево и что раньше в народе его было принято использовать как особо прочную древесину. Оно было куда крепче самого крепкого из деревьев. О него всего лишь за утро можно было затупить топор или пилу. Но сейчас серебряно-серое «дерево» драконьего кокона внизу размягчилось, задымилось и пошло пузырями, оседая на нечто неподвижное внутри.

Тот, кто был в коконе, изогнулся и затрепыхался. Диводрево разорвалось, как пленка. Скелетообразное создание поглощало растекающийся кокон. Тимара видела, как тощая плоть дракона наливается и сквозь нее проступает цвет. Дракон был куда меньше, чем можно было бы ожидать, судя по размерам кокона и слухам о Тинталье. Облачко пахучего пара рассеялось, и из оседающего кокона показалась тупоносая драконья голова.

Свободен!

У Тимары закружилась голова, когда ее разума коснулась драконья речь. Сердце забилось, как у птицы, взмывшей в небеса. Она способна понимать драконов! Когда появилась Тинталья, стало ясно, что одним людям доступна драконья речь, а другие слышат лишь рычание, свист и угрожающее шипение. Когда Тинталья впервые показалась в Трехоге и заговорила с толпой, лишь некоторые поняли ее, остальные же ничего не разобрали.

Тимаре было приятно осознавать, что если дракон снизойдет до разговора с ней, она его поймет. Девочка свесилась с ветки еще ниже.

— Тимара! — предостерегающе крикнул отец.

— Я осторожно! — ответила она, даже не взглянув на него.

Внизу молодой дракон разевал красную пасть и рвал в клочья удерживающий его кокон. Это самка. Тимара не смогла бы объяснить, откуда ей это стало известно. У новорожденного создания были внушительного размера зубы. Оно оторвало кусок обмякшего диводрева, запрокинуло голову и сглотнуло.

— Она ест диводрево! — крикнула Тимара отцу.

— Да, я слыхал об этом, — ответил он. — Сельден Старший сказал, что он видел рождение Тинтальи. Ее кокон тоже растекался по шкуре. Я думаю, это придает им сил.

Тимара не ответила. Отец, очевидно, был прав. Казалось невероятным, что оболочка, заключавшая в себе дракона, уместится теперь в его брюхе, но существо внизу, похоже, было намерено сожрать ее всю. Драконица высвобождалась из кокона, проедая себе путь наружу, отгрызая волокнистые куски и глотая их целиком. Тимара сочувственно морщилась. Ужасно, наверное, чувствовать такой голод, едва появившись на свет. Благодарение Са, что у драконицы есть чем его утолить.

Над толпой зрителей пронесся общий вздох, и ветка Тимары закачалась на ветру так, что девочка едва успела вцепиться в нее. И тут же послышался звук тяжелого удара, отдавшийся по всему дереву, — это приземлилась Тинталья.

Драконья королева под лучами солнца переливалась лазурью и серебром. Она была втрое крупнее проклевывающихся драконов. Тинталья сложила крылья, как корабль убирает паруса: аккуратно прижала их к телу и скрестила по-птичьи на спине. Затем разжала пасть и бросила не землю оленя. «Ешьте», — велела она молодым драконам. Не останавливаясь и не глядя на них, Тинталья двинулась к реке и стала пить молочно-белую воду. Напившись, драконица подняла огромную голову и расправила крылья. Мощные задние лапы напряглись, она подпрыгнула. Крылья тяжело забили по воздуху, Тинталья медленно оторвалась от земли и полетела вверх по реке, охотиться дальше.

— Ох ты, бедолага! — В низком голосе отца слышалось сочувствие.

Драконица под Тимарой еще отрывала куски от своей оболочки и пожирала их. Серый обрывок пелены прилип к морде. Рептилия смахнула его когтями корявой передней лапы. Тимара подумала, что дракончик похож на ребенка, перемазавшегося овсянкой. Детеныш оказался меньше, чем она ожидала, но ведь еще вырастет. Тимара посмотрела на отца и проследила за его взглядом.

Пока она наблюдала за ближайшим драконом, другие уже повыбирались из своих коконов. Теперь их манил запах крови убитого оленя. Два дракона, один тускло-желтый, другой болотно-зеленый, топтались возле туши. Они не дрались, они были слишком заняты едой. Тимара полагала, что драка начнется из-за последнего куска. Пока же оба вгрызались в оленя — передними лапами прижимали тушу, зубами рвали шкуру, выдирали куски мяса и глотали, запрокидывая головы. Один рвал мягкое брюхо, из желтой пасти свисали внутренности. Сцена дикая, но не страшнее, чем трапеза любого другого хищника.

Тимара снова поглядела на отца и на этот раз поняла, куда он смотрит. Насыщающиеся драконы над полуобъеденной тушей загораживали ей обзор. Отец смотрел на молодого дракона, который не мог встать. Он барахтался на земле и полз на брюхе. Его задние лапы напоминали какие-то обрубки. Голова моталась на тонкой шее. Внезапно он содрогнулся, вскинулся и закачался. Даже цвет у него был неправильный — серый, как глина, а шкура оказалась такая тонкая, что под ней виднелись белые внутренности.

Этот недоразвитый дракон был обречен — он вылупился слишком рано. Но все равно полз к еде. Тимара увидела, как он с силой оттолкнулся уродливой задней лапой и рухнул на бок. По глупости — или скорее в тщетной попытке подняться — существо расправило нелепые крылья и тут же завалилось на одно из них. Крыло согнулось не в ту сторону, послышался треск. В голове Тимары ярко и сильно плеснуло болью — крик, который издало это создание, был куда слабее. Тимара дернулась и чуть не отпустила ветку. Вцепившись покрепче, она закрыла глаза, борясь с накатившей тошнотой.

Постепенно до Тимары дошло, что именно этого и боялась Тинталья. Драконица требовала укрыть коконы от света, надеясь обеспечить окуклившимся нормальную спячку. И хотя со сроком выхода из коконов тянули до самого лета, времени драконам все равно не хватило — или сказались их чрезмерная усталость и истощение во время окукливания. Они все были недоразвитыми. Они едва могли двигаться. Тимара ощущала смятение пополам с болью, которые испытывал юный дракон. С трудом ей удалось отгородиться от этого чувства.

Открыв глаза, она опять замерла от ужаса. Ее отец спустился с дерева и начал пробираться между оживающими коконами прямо к упавшему детенышу. А тот был уже мертв — Тимара вдруг поняла, что не видит это, а ощущает. Однако отцу это было неизвестно. На его лице читалась тревога за дракона. Тимара знала своего отца. Он всегда готов прийти на помощь. Такой он человек.