Робин Хобб - Хранитель драконов Страница 9

Постепенно до Тимары дошло, что именно этого и боялась Тинталья. Драконица требовала укрыть коконы от света, надеясь обеспечить окуклившимся нормальную спячку. И хотя со сроком выхода из коконов тянули до самого лета, времени драконам все равно не хватило — или сказались их чрезмерная усталость и истощение во время окукливания. Они все были недоразвитыми. Они едва могли двигаться. Тимара ощущала смятение пополам с болью, которые испытывал юный дракон. С трудом ей удалось отгородиться от этого чувства.

Открыв глаза, она опять замерла от ужаса. Ее отец спустился с дерева и начал пробираться между оживающими коконами прямо к упавшему детенышу. А тот был уже мертв — Тимара вдруг поняла, что не видит это, а ощущает. Однако отцу это было неизвестно. На его лице читалась тревога за дракона. Тимара знала своего отца. Он всегда готов прийти на помощь. Такой он человек.

То, что существо мертво, ощутила не одна Тимара. Два новорожденных дракона оставили от оленя лишь кровавые ошметки, втоптанные в глинистую землю, подняли головы и повернулись к упавшему. Только что вылупившийся красный дракон со слишком коротким хвостом тоже направился к нему. Желтый зашипел и двинулся быстрее. Зеленый широко раскрыл пасть и издал звук — не рев и не шипение. Вместе со звуком из пасти ему под лапы полетели капли слюны. Он нацелился на отца! Благодарение Са, это создание было слишком юным и не могло испустить облако обжигающего яда. А взрослые драконы могли. Тимара слышала, что Тинталья, сражаясь за Удачный, брызгала своим ядом на калсидийцев. Он прожигал и плоть, и кости.

Хоть зеленый дракон и не смог навредить отцу своим дыханием, его нападение привлекло к человеку внимание короткохвостого красного. Желтый и зеленый драконы подступили к мертвому и угрожающе рычали друг на друга над его телом, а красный стал подкрадываться к отцу.

Тимара подумала, что отец должен понять: этот новорожденный дракон мертв и помочь ему нельзя. Когда же отец отступит? Ведь он сто, нет, тысячу раз советовал ей быть поосторожнее там, где водятся хищники. «Если у тебя есть мясо, а на него нацелился древесный кот, брось мясо и беги. Мяса можно добыть еще, а другой жизни взять неоткуда», — поучал ее отец. Поэтому он должен вернуться, увидев, как к нему подкрадывается красный.

Но он не смотрел на красного. Его взгляд был прикован к упавшему, и когда желтый и зеленый драконы прикоснулись к неподвижному телу, отец закричал:

— Нет! Оставьте его, дайте ему шанс!

Он замахал руками, будто отгоняя стервятников от добычи, и побежал к упавшему.

«Зачем?» — хотела крикнуть Тимара.

Эти только что вылупившиеся драконы были крупнее отца. Они, может, и не умели изрыгать пламя, но уже знали, зачем им зубы и когти.

— Папа! Нет! Он мертвый, он уже умер! Папа, беги оттуда!

Он услышал. Остановился и оглянулся.

— Пап, он мертвый, ему уже не помочь. Уходи оттуда. Налево! Налево! Папа, там красный!

Желтый и зеленый занялись своим мертвым собратом. Они рвали его на части точно так же, как до этого оленью тушу. Сил у них прибавилось, так что они были не прочь подраться за лучшие куски. На человека драконы уже не обращали внимания. Теперь Тимару больше всего волновал красный, который неровно, но быстро приближался к ее отцу. Тот наконец заметил опасность. И сделал то, чего Тимара опасалась, — с древесными котами этот трюк часто срабатывал. Отец расстегнул рубашку и распахнул полы пошире. «Когда тебе кто-то угрожает, старайся казаться больше, — часто говорил он ей. — Притворись чем-нибудь необычным, и животное станет осторожнее. Прикинься больше размером, и оно может отступить. Но никогда не беги. Смотри внимательно, кажись больше и медленно отступай. Коты любят догонялки. Не играй с ними в эту игру».

Но перед ним был не кот, а дракон. С широко раскрытой алой пастью и острыми белыми зубами. Голодный. И хотя отец теперь казался крупнее, дракон не испугался. Тимара почувствовала его радостный интерес.

Мясо. Большой кусок. Еда!

Голод гнал дракона, заставляя ковылять за отступающим человеком.

— Это не мясо! — закричала Тимара. — Не еда! Папа, беги! Беги!

Два чуда случились одновременно. Молодой дракон услышал ее. Озадаченно повернул к ней свою тупоносую голову, потерял равновесие и по-дурацки затоптался по кругу. Тимара поняла, что так смущало ее в его облике. Дракон был уродом — одна задняя лапа оказалась намного короче другой.

Не еда? — донеслось до Тимары. — Не еда? Не мясо?

Ей стало жаль красного. Не мясо. Только голод. На мгновение девочка и дракон стали одним целым, и Тимара ощутила и пустоту в его желудке, и его разочарование.

Второе чудо разорвало эту связь. Ее услышал и отец. Он опустил руки, развернулся и бросился бежать обратно к деревьям. Тимара видела, как отец уклонился от маленького синего дракона, который клацнул зубами ему вслед, добежал до дерева и взобрался на него с ловкостью, отшлифованной годами. Теперь он был в безопасности, драконы не могли добраться досюда — хотя синий с надеждой потопал следом и теперь стоял под деревом, сопел и нюхал ствол. Потом даже попробовал укусить дерево и отпрянул, мотая головой.

Это не еда! — решил он и поковылял прочь.

Из бревен диводрева выходило все больше драконов. Тимара не следила, куда пошел этот синий. Она встала на своей ветке и побежала к стволу. Встретив отца, девочка схватила его за руку и уткнулась ему в плечо. От него пахло страхом.

— Пап, ты о чем думал? — спросила она и сама испугалась гнева, прозвучавшего в голосе. И тут же поняла, что имеет на это право. — Если бы я так сделала, ты бы разозлился! Зачем ты туда спустился, чем ты мог ему помочь?

— Лезем выше, — выдохнул отец.

И Тимара полезла за ним вверх. Там была хорошая ветка, толстая и почти горизонтальная. Они сели на ней бок о бок. Отец все еще не мог отдышаться — то ли от пережитого страха, то ли от бега, то ли от того и другого. Тимара вытащила из своего ранца фляжку с водой и протянула ему. Он с благодарностью взял и стал пить.

— Они могли убить тебя.

Отец оторвался от горлышка, закрыл фляжку и вернул ей.

— Они же еще детки. Неуклюжие детки. Я ведь убежал.

— Они не дети! Они не были детьми, когда закрывались в свои коконы, а теперь и вовсе драконы. Тинталья могла летать уже через несколько часов после того, как вылупилась. Летать и убивать!

В листве блеснуло серебро с голубым. Дракон нырнул вниз, и зелень разметало в стороны. Ветер, поднятый крыльями, достиг дерева и сидевших на нем жителей чащоб. Из драконьих когтей выпала еще одна оленья туша, глухо шлепнулась о глину — и тут же крылья снова взметнулись. Тинталья продолжала охоту. Поскуливающие птенцы сразу же направились к добыче. Они набросились на еду, отрывая куски мяса и глотая их.