Дана Арнаутова - Колечко Страница 8

— Гуннар! — хрипло позвал кавалерист, оборачиваясь. — Эй, Гуннар, дружище!

Не глядя больше на нее, шагнул туда, где из-за туши серого коня виднелось тело в таком же плаще. Шаг, другой… Присел, пытаясь сдвинуть конскую голову. Второй поднял двустволку. Надея, задыхаясь от судороги, хватала ртом ледяной воздух. Выстрел. Высокий упал, подломившись в коленях, на спине расплылось кровавое пятно.

— Так-то оно лучше будет, ваша светлость, — растянул в улыбке губы последний оставшийся в живых, главный ловчий князя Боревского, повернувшись к саням.

— Яцек, тварь… — с трудом ворочая языком проговорила Надея.

— Это уж как вам угодно, — издевательски поклонился мужчина. — А только князь велел, чтоб лишних не осталось. Дело-то семейное, тонкое.

Он с сожалением глянул на разряженное ружье, бережно опустил его на снег, потянул из ножен на поясе изогнутый легкий клинок.

— Извиняйте, ваша светлость, сабелькой придется. Да я ж не живодер, быстро все сделаю. Князь велел долго не мучить…

Под холодным деловитым взглядом Надея снова дернулась, сжимая и комкая в ладони густой мех. Глянула за спину убийцы: там ползком выбирался из-за конской спины, подтягиваясь на окровавленных руках, тот, к кому шел кавалерист.

— Надо же, живой, — коротко обернувшись, удивился Яцек. — Погодите-ка, ваша светлость…

В руке ползущего что-то блеснуло. Нож. Княжна, закусив губу, выгнулась под мехом, сползая на пол саней.

— Дурак, — хмыкнул ловчий. — Говорил я князю, не надо чужаков. Сам бы справился.

Наемник, повернувшись на бок, закашлялся, хрипя, сплюнул кровь. Посмотрел на Яцека мутными ненавидящими глазами. Потом на княжну. Отвел равнодушный взгляд. Перехватил нож за острие — медленно, напоказ…

Сухой негромкий выстрел — куда там небольшому дамскому пистолету до охотничьего ружья — хлопнул, как пробка от шампанского. Еще несколько мгновений Яцек покачивался, ровно на полдороге от саней к наемнику, потом его повело вбок, сабля, выпав из руки, воткнулась острием в снег.

— Волчья кровь… — почти беззвучно прошептал княжий ловчий, заваливаясь на снег. Надея, тяжело дыша, уронила разряженный пистолет. Поудобнее перехватила за рукоять второй, в упор глядя на наемника. В пальцах того все так же виднелся нож. И глаза были таким же равнодушными, как минуту назад, когда он смотрел на нее, вынимающую из-под меха руки с пистолетами за спиной Яцека. Надея сглотнула. Боль, притихшая было, багровой волной поднялась снизу, раздирая чрево. Палец на спусковом крючке дрогнул. Все так же спокойно глядя на нее, наемник разжал пальцы, роняя нож в мокрый красный снег, показал пустые руки.

— Никогда не трогал женщину, — проговорил хрипло. — А уж в тягости…

Раскаленные клещи тянули и рвали, но, хватая воздух ртом, она смотрела в безразличное лицо, понимая, что не справится, не выдержит, если только… Понимал и он. Не шевелясь, ждал, пока судорога отпустит. Смотрел странно, будто… жалея?

— Не трогал? Сюда посмотреть шел?

Хотелось сказать зло, а вышло измученно. Ненавидя саму себя за эту слабость, за желание сдаться, упасть и корчиться от боли, Надея всхлипнула и едва расслышала ответ.

— С капитаном своим пришел. Думал ему спину поберечь, да оплошал. Я, госпожа, вины с себя не снимаю. Сами решайте. Но, может, пригожусь?

Всхлипнув от очередной судороги, она рассмеялась, и этот смех сам собой перешел в плач. Ледяная, полупрозрачная от мороза луна заливала ядовитым ртутным расплавом темные тела убитых и волчью шерсть. Уронив так и не выстреливший пистолет, княжна выгнулась, сбросила душащий мех, гортанно зарычала, впиваясь скрюченными пальцами в бортик саней. Давно промокшее внизу платье холодило ноги, мокрой тряпкой путалось между коленями. Задыхаясь от боли, накатившей беспомощности и животного страха, переполнившего все ее существо, Надея тихонько заскулила, чувствуя, как ее бережно поднимают, вытаскивают из ловушки саней и укладывают на расстеленную полость. Мороз отступил под жгучими приливами боли, текущими сквозь все тело. Она лежала на спине, глядя на идеально круглый диск луны, раздвинув согнутые в коленях ноги, а человек, пришедший ее убить, что-то кричал и хлопал ее по щекам, не позволяя соскользнуть в беспамятство.

Тяжелым дурным сном обернулась эта ночь. Вместо непыльной-то работенки. Эх, Конрад, как же ты так…

Княжна Боревская молча смотрела в небо, только грудь под шерстяной свиткой вздымалась и опадала, как после быстрого бега. Она так и не крикнула ни разу, только рычала по-звериному, выдирая пальцами клочья меха из подстеленной медвежьей полости, да закусывала окровавленные губы. Гуннару приходилось слышать, что иные рожают и сутками, не в силах выпустить дитя на свет без опытных повитух и лекарей. Бог миловал. Сколько прошло времени, Гуннар не сказал бы и под страхом виселицы, но еще не рассвело, как у него на руках оказался мокрый, покрытый слизью, кровью и какой-то синий, младенец. Сорвав плащ — не у мертвецов же холодное брать — Гуннар полой вытер ребенка, закутал так, что только сморщенная мордочка торчала из опушки воротника. Подумав, прикрыл и ее. Глянул на женщину. Что-то не то с ней творилось. Не может у роженицы, с которой все обошлось, быть такого дикого взгляда. Ощенившаяся сука и то смотрит куда благостнее, если не боится за щенят. Неужели она думает…

Присев рядом на мех, он протянул ей ребенка — и едва успел снова выхватить из скрюченных пальцев.

— Отдай! — взвыла княжна. — Сама убью выродка! Отда-ай…

Гуннар молча покачал головой, вставая. Из свертка слышалось тихое попискивание.

— Отдай, — повторила она тихо, сев на подстилке и уставившись в одну точку. — Думаешь, сладко ему будет жить ублюдком? Вон, сколько народу легло, чтобы мой позор прикрыть. А ведь брат на этом не успокоится, из-под земли достанет и меня, и ребенка этого. Да и тебя, наемник…

— Достанет, — согласился Гуннар, видя, что несчастная начинает приходить в себя. — Если получится. Придется успеть раньше… Отец-то его знает?

Он кивнул на сверток.

— Отец? Отец!

Княжна безумно расхохоталась, смех перешел во всхлипывания. Гуннар терпеливо ждал.

— Оте-ец… — прошептала она измученно. — Ты что же думаешь, я, княжна Боревская, до свадьбы под кого-то гулящей девкой легла? Князь Боревский его отец. Родной мой брат по отцу. Что смотришь? Силой взял. Спьяну да со злости. Потому и хотел… Знает, что не спущу. Ну, теперь уже все равно… А мне на этого ребенка всю жизнь смотреть? Да дай ты его сюда! Не бойся, не трону…

Зло глянув на Гуннара, она забрала сверток, откинула мех с личика, глянула. Обхватив двумя руками, прижала к груди.