Генри Олди - Скорлупарь Страница 8

Так и жили три семейства – из века в век, вплоть до памятного указа Вольдемара Везучего, первого герцога Сорентийского.

Получив Сорент в ленное владение, новоиспеченный герцог прибыл в город для инспекции земель и угодий. Выбрал приглянувшееся место, приказал строить на холме новый замок. А чтоб изыскать средства на строительство, обложил народ «замковой» податью.

Народ крякнул, но смолчал.

Начинать правление с усиления налогового бремени – глупей глупого. Вольдемар честно намеревался этой податью и ограничиться. Однако двор рос, как на дрожжах, фаворитка бурно справляла именины, на мантии вытерся горностай… Казна же пополнялась ни шатко ни валко. Его высочество лихорадочно искал свежие источники доходов, не находил – и, тяжко вздыхая о судьбе подданных, вводил следующий налог.

На благо государства.

Народишко разок сыграл в молчанку – и хватит: ворчал-бурчал, как гром за рекой. Некий колдун-самоучка Закумпий похвалялся, что сыскал в замковом нужнике волос с герцогова тела. Ужо берегись, наведем сто бед на деспота! Вы, добрые граждане Сорента, мне, колдуну, заплатите, а я тирана урезоню.

Платить Закумпию не спешили, но и властям злоумышленника никто не выдал.

Обстановка накалялась. Пахло мятежом. Казенных мытарей тайком били. Тут кто-то из придворных и доложил герцогу о сорентийских кликушах. Мол, издавна пакостят – теперь, видать, ополчились на ваше высочество. Козни строят.

Прикажете взять к ногтю?

Впервые в жизни Вольдемар проявил государственную мудрость. Или любопытство заело. Другой бы бросил кликуш в острог, а государь вызвал всю пятерню в замок, где еще пахло известкой и алебастром, и удостоил аудиенции. Женщины запираться не стали, выложили правду-матку на стол. Вольдемар кивнул, впал в задумчивость и велел обождать за дверями высочайшего решения.

Через час кликуш позвали вновь. Восседая на троне, герцог повелел: призвать удачу и благоденствие на подвластные мне земли. Сделаете – награжу. Смухлюете – сожгу и по ветру развею.

Сроку – две недели.

Удрученные женщины собрались на совет. Гореть на костре никому не хотелось. Выход нашла Генечка Локсмар, самая молодая; ей в ту пору едва восемнадцать сровнялось. Помнишь, говорит, Лизавета, как ты Гансу-бондарю в кости выиграть помогла?

– Ага, – кивает Елизавета Локсмар. – И что с того?

– А то, что мог Ганс назавтра спустить выигрыш подчистую. Мог запить на радостях. А он мастерскую в порядок привел, двух работников нанял, бочек наделал – загляденье! На ярмарке распродался, два года прошло – глядь, у Ганса уже две мастерские. Бочки – нарасхват; сыновья на купеческих дочках женились, богатое приданое взяли…

– Ну? – моргает Елизавета.

– Баранки гну, дурища! Если малой удачей с умом распорядиться – станешь кумом королю.

– Наш венценосный болван королю реттийскому вообще сын, а толку? – заворчала Прозерпина Ганзелька. Но язычок прикусила: поняла, куда Генечка клонит.

– Сумеет ли его высочество удачей распорядиться? Растратит впустую, а мы виноваты окажемся.

Это Роза Бубчик. Осторожная. Везде скрытый подвох ищет.

– Веселому государю – мудрый язычок в ушко! – смеется Генечка. – Сумеем, подруженьки?

Позже явился в Сорент волхв из Бадандена. Прибор чудной привез – «манометр». Записи делал, языком цокал. Словами мудреными насмерть перепугал: «эмпирическая фаталистика», не шиш маковый… После уехал, обещал вернуться и сбрехал. Кликуши плечами пожали и забыли о баданденце. Одна Генечка всплакнула в подушку.

Сын у ней вскоре родился – чистый волхв, да не о сыне речь.

По Вольдемарову велению, по своему разумению пять кликуш сотворили чудо. Ниточка в иголочку, стежок к стежку шили бабы светлое будущее государства. По отдельности – мелочь, безделица, зряшный сквозняк. Но сложи пустячок к пустячку – такое нарисуется, что дух захватывает!

Волхв, помнится, «синергизмом» ругался.

Не прошло и недели, как приблизил к себе герцог тихого человечка, Гастона Зноваля. Внешностью или знатностью Зноваль не блистал, а посему имел ум острый и практичный. Следуя его советам, герцог разогнал половину свиты, резко уменьшив число дармоедов при дворе. Не без участия того же Зноваля главный казначей был подвергнут допросу и сознался в казнокрадстве. Вора прилюдно утопили в тихом омуте, имущество отписали в казну, увеличив ее втрое, и государь заметно повеселел.

Первые результаты вполне удовлетворили герцога. Кликушам благосклонно велели «продолжать в том же духе». А как снизойдет Ползучая Благодать на герцогство в полной мере – и о награде поговорим.

О своем обещании Вольдемар Везучий не забыл. Через два года он женился на Жанне Фламбардской, заполучив в приданое три графства с судоходной рекой, и вновь пригласил кликуш в замок.

Результатом этой аудиенции явились два знаменательных указа. Первым, к великой радости сорентийцев, отменялись замковая и пивоваренная (кроме светлого крепкого) подати. Вторым же указом государь взял кликуш под покровительство. Им дозволялось раз в год проводить «пакостные турниры» – ибо «сие заложено в их природе, и вины их в том нет». Единственно, кликушам запрещалось «необратимое членовредительство, насылание хворей неизлечимых и порча имущества на сумму более двухсот бинаров».

Победительницу одаривал государь, а пострадавшим гражданам выплачивалась компенсация из казны.

После оглашения указов народ связал грешное с праведным, и уразумел, кто поспособствовал снижению налогов. Кликуш перестали сторониться. Пострадать от них на «пакостном турнире» теперь почиталось за честь: и повод для разговоров на год вперед, и казенная компенсация. Ими даже хвастались перед приезжими:

«У нас, мол, чудо-бабы, а у вас – хрен с редькой!»

Франческа Бубчик родилась в благословенную пору, когда герцогский указ о кликушах действовал уже сорок лет. Детство Франечки было, считай, безоблачным. Девочки принимали ее в свои игры, мальчишки исправно таскали за косички. Вечерами бабушка Роза, души не чаявшая во внучке, рассказывала сказки, похожие на правду, и бабьи сплетни, похожие на сказки.

С пятнадцати лет девушка стала принимать участие в «пакостных турнирах». В семнадцать – впервые выиграла, получив награду из рук государя. И стремительно – на радостях, что ли? – выскочила замуж по большой и чистой любви.

Семейное счастье длилось недолго. Герцог объявил поход на Верхний Йо – тамошние горцы вконец обнаглели, укрывая овец от переписи скота! – и Яцек, как ни отговаривала его молодая жена, записался в ополчение. Ходил веселый, хвалился: вернусь с трофеями! Хотела Франческа удачу мужу накликать, да истратила незадолго до того «кубышку».