Александр Золотько - Проклятие темной дороги Страница 8

Барс с готовностью открыл рот.

Странный спаситель совсем заболтал его, но то, что было сказано, отчего-то успокоило Барса, будто какой-то полузабытый закон мог защитить его от мести Зеленых Драконов.

— Глоток, другой… Хватит. Ты сам доберешься до Долины? — спросил спаситель.

— Доползу, — замешкавшись лишь на мгновение, ответил Барс.

— Вот и славно. А мне, понимаешь, туда нельзя… Пока ты на кресте висел, туда прошел отряд…

— Наместника?

— Нет, отряд наместника ты видел, наверное. Гартан из Ключей — человек молодой, но достойный.

— Я это понял.

— А вот когда ты вряд ли что-то мог видеть, с тракта в Последнюю Долину свернул отряд в серых плащах. Слышал о таких?

Барс почувствовал, как ледяные пальцы сжали его сердце.

— Служители ордена инквизиторов, — сказал спаситель. — Я не служитель Хаоса и не занимаюсь черной магией, но инквизиторы рано или поздно начинают испытывать ко мне не самые лучшие чувства. Так что будешь идти — двигайся осторожно. Инквизиторы предпочитают разбивать лагерь на вершинах холмов, на чистой местности.

— Я пройду, — сказал Барс и попытался встать.

— Не так быстро, герой! — засмеялся спаситель, и Барс почувствовал, как сильные руки подхватили его и поставили на ноги. — Постой, привыкни. Голова не кружится?

— Нет. Нормально…

— Вот и хорошо. Только имей в виду: до восхода солнца тебе в любом случае нужно добраться до места. То, что ты сейчас чувствуешь себя почти здоровым, — это иллюзия. Настой из плодов черного дерева — штука очень коварная. И тебе больше пить ее нельзя. Иначе — умрешь. Ты меня понял?

— Понял.

— Ладно. Ступай.

Барс оглянулся — под локоть его держал высокий худой старик с длинной окладистой белой бородой и длинными белыми волосами. В лунном свете изрезанное морщинами лицо выглядело странной маской, поврежденной временем. Будто старая глина потрескалась… Или темнота рвалась наружу из-под слоя обожженной глины.

— Запомни, — сказал старик. — Указ, по которому ты оправдан, называется «Сто третьим Указом о правах». Его упоминание должно быть в архивах нового наместника. Запомнил?

— Сто третий. О правах.

— Молодец. Ты должен попасть к лекарю до рассвета. Или хотя бы к тому, кто тебя сможет к лекарю доставить.

— До рассвета, — повторил Барс.

— Ступай, мне тоже нужно торопиться…

Барс двинулся с холма. Сделав несколько шагов, он спохватился, что не поблагодарил своего спасителя, оглянулся, боясь, что тот исчез, но старик все еще стоял у поверженного креста, только набросил на голову капюшон плаща.

— Как тебя зовут? — спросил Барс.

— А разве у нас есть имена? — спросил в ответ старик. — Все мы — всего лишь безымянные путники. И я путник, и ты.

— Спасибо, — Барс поднял руку над головой.

— Может, когда-нибудь отплатишь, — засмеялся старик. — Может, не мне, а кому-нибудь другому.

Барс сделал еще несколько шагов, под ногой хрустнула кость. Кто-то из ополченцев. Или из дружины.

Барс снова оглянулся на вершину холма — высокая темная фигура неподвижно стояла в свете двух лун.

На мгновение Барсу показалось, что в темноте под капюшоном горит голубой огонь. Словно два огненных глаза смотрят на Барса.

Барс отвернулся и пошел быстрее.

Он знал, что нужно спешить.

Он знал.

«Помни!» — многоголосый шепот настиг его, когда он уже пересек тракт.

«Я помню», — прошептал Барс.

Глава 2

Ночь выдалась безветренная и теплая, но с рассветом поднялся ветер — натянутое впопыхах полотно шатра оглушительно хлопнуло, Гартан вздрогнул, просыпаясь, и зашарил правой рукой возле постели, пытаясь найти кинжал.

Под руку попадались ремень, сапоги, одежда — все валялось на ковре кучей так, как они с Кантой бросили, торопливо раздеваясь. Долгие десять дней они не были вдвоем. Бесконечно долгие десять дней они были вынуждены довольствоваться торопливыми рукопожатиями, будто случайными прикосновениями, неловкими поцелуями в тот момент, когда вечно толкущиеся рядом с госпожой девушки, наконец, отвлекались на что-нибудь постороннее.

Они вместе с остальными будущими наместниками двигались в обозе Третьей армии императора Востока, и уединение было недоступной роскошью в переполненном людьми войсковом стане.

Чаще всего приходилось спать под открытым небом, только собирающиеся тучи давали повод ставить шатры, но тогда под их защиту набивались кучи народа, и даже семейные пары вынуждены были ночевать порознь — в мужских и женских палатках.

Гартан посмотрел на Канту, спавшую на его левом плече.

Они женаты три месяца, а он все не может насмотреться. Длинные светлые волосы рассыпались по мешку, служившему Канте подушкой. Глаза закрыты, но Гартан знает, что это самые прекрасные в мире глаза — голубые, с чуть заметным зеленым отливом. В глубине этих зелено-голубых омутов таились легкие, еле различимые золотистые искорки, вспыхивавшие ярче, когда Канта смеялась, и почти совсем исчезавшие, когда Канта грустила.

Гартан осторожно, чтобы не разбудить, погладил жену по обнаженному плечу. Пальцы коснулись белого рубца, который за полгода так и не исчез, лишь сделался чуть незаметнее.

Хорошо, если рана вообще заживет, сказал лекарь в отцовском замке. Такой удар мог убить несчастную девушку, добавил лекарь, отведя Гартана в сторону, чтобы раненая не услышала.

— Понимаете ли, Гартан… — сказал старый, убеленный сединами травник, лечивший — сколько помнил Гартан — всех обитателей замка и даже жителей окрестных поселков. — Тварь, напавшая на девушку, — не из этого мира… Она — порождение Преисподней… Ее дыхание, слюна, кровь — все пропитано ядом Хаоса. Одним своим присутствием такая тварь отравляет окружающий мир: там, где она проходит, погибает трава, единственная царапина от ее когтя на древесном стволе приводит к тому, что громадные пятисотлетние дубы превращаются в труху за месяц-два… То, что девушка не умерла от такой раны в первое мгновение, — невероятное везение; то, что рана заживает, — чудо вдвойне. Но я не знаю — и никто не знает, — к каким последствиям может привести все это… Известны случаи, когда женщина, только прикоснувшаяся к порождению преисподней, так и не смогла больше родить ребенка. А другая — рожала только мертвых детей… Я понимаю, что вы, как спаситель девушки, можете почувствовать некую… э-э… ответственность за ее дальнейшую судьбу… И хотел бы посоветовать вам быть осторожнее в своих чувствах… Вас должны вести не только честь и благородство, но и ответственность перед всем вашим родом, перед памятью ваших предков и судьбой потомков. Род Ключей…