Княжич Юра - Михаил Француз Страница 83

— О как… — только и нашёлся, что сказать я, внезапно вспомнив и осознав, с КЕМ имею дело. И какой размах может быть у «маленького невинного хобби» девочки из такой семьи…

Глава 36

Хороший дорогой студийный микрофон по внешнему виду, не так, чтобы уж очень отличается от дешёвой «ширпотребной» поделки для стриммеров и блогеров. Стоит признать, что форму они копировать умеют неплохо. Хотя, конечно, хороший конденсаторный микрофон для качественной записи вокала, даже выглядит несколько добротнее и благороднее, что ли? Возможно, потому, что производители «Про» оборудования, не скупятся на качественные дорогие материалы. Ведь, именно из них, из сочетания правильно подобранных, хорошо рассчитанных материалов, уникальных инженерных и технических решений, точности подгонки деталей, исключающей малейшие люфты, продуманных мелочей, вложенного в конструкцию и все разъёмы запаса прочности, хорошего экранирования… и складывается качество оборудования. То, что, собственно, и стоит денег.

Тот, что висел, спускаясь на пантографе с потолка, передо мной — был хорошим и дорогим. Я буквально чувствовал это. Знал это. Видел это даже через диск отделявшего мои губы от него поп-фильтра. В ТАКОЙ студии просто не мог быть дешёвый фуфлыжный микрофон!

Отдельное помещение, звукоизоляция, шумоподавление, эхогасители на всех стенах, совсем маленькое окошко, связывающее комнату с соседней, в которой находился пульт звуковика и сам звуковик… Аренда такой студии, в мире писателя, влетела бы мне в нехилую копеечку. Это не говоря о стоимости часа тех профессионалов, которые здесь работали.

Я искренне восхищён был условиями, но… на висящий передо мной поблёскивающий хромированными боками конденсаторный микрофон я смотрел, словно на голову крупной, опасной, готовой к броску ядовитой змеи, свисающей с ветки прямо напротив моего лица. Он, микрофон, вводил меня в совершенно такой же ступор, в какой вводило бы натуральное пресмыкающееся. Ступор, расширившиеся «бегающие» глаза, сузившиеся зрачки, потеющие ладони, которые постоянно хотелось обо что-то вытереть…

Как вообще до такого дошло, а⁈

Эх… Вообще-то, в тот день, мы с Алиной в её студию не поехали. И даже на следующий. Почему? Да как бы так сказать… я ж не певец. Вообще ни разу не музыкант. У меня ни слуха, ни голоса нет. А к серьёзному делу надо подходить серьёзно. С серьёзной предварительной подготовкой: она ведь не написать ей слова песни просила, а напеть. То есть, ей нужны не только стихи, но и мелодия, музыка! Сами по себе стихи не дают особого эффекта, если не соединить их с музыкой. И тут, нет одного единственного варианта, как именно соединить. При этом, с одной музыкой и аранжировкой, даже с одной и той же мелодией, песня будет шедевром, с другой — только хитом, а с третьей — вообще ни о чём, незапоминающейся невыразительной серостью.

Мне последнего варианта не хотелось. Ладно бы, это были мои собственные стихи — я б слегка расстроился, вздохнул пару раз, да пошёл бы дальше заниматься своей прозой, в которой я что-то как-то соображаю после стольких лет работы в этой области. Но это — не мои стихи! И я точно знаю, что они — хорошие! Точно знаю, что они зацепляют, иначе бы не зацепились за мои уши. И их провал здесь — это будет исключительно моя ошибка. А испортить чужой шедевр… проще свой загубить.

Поэтому, не пошёл. Честно сказал Алине, что мне надо подготовиться. Она… может быть, поняла. Может быть, нет. Но возражать не стала. Настаивать тоже. Попросила сообщить ей, когда буду готов. Я кивнул. Дальше мы пошли обратно в класс на следующие уроки.

Слава Творцу, сегодня потрясений больше не было. Ни с коллективом, который как-то довольно резко признал меня… чуть ли не собственностью моей соседки по парте. Как минимум, объектом, находящимся в её зоне влияния, в её кругу. В лично её, а не всей её партии.

Подозреваю, что на такое отношение очень сильно повлиял инцидент с теми ребятами, поклон Галицкого… но, главное: слова самой Алины о том, что это не случайная разборка, а физическое устранение членов конкурирующей партии, по её же… нет, не слову, а намёку.

То есть, место в её кругу я занял не просто так, по капризу или мимолётной, проходящей милости, а завоевал его. Завоевал, совершив мощный, опасный поступок, на который далеко не каждый из них способен. Из тех, кто в этот круг не входит.

Завоевал благосклонность дамы… пятнадцатилетки… а, нет, стоп — она старше Княжича. Ей шестнадцать в этом году уже исполнилось. Мне же ещё только предстоит встретить свой шестнадцатый день рождения этой зимой. Завоевал благосклонность соплюшки… достижение, блин, для почти сорокалетнего мужика. Кому сказать — засмеют… если, не похуже чего надумают.

Ни с уроками: были только точные и относительно точные науки. То есть: два часа алгебры, час геометрии, два часа физики.

По их окончании, я снова сопровождал Милютину до КПП, и после — до машины. Потом шёл стрелять, плавал, делал уроки… а вот ночью, как только закрыл глаза на полу перед ноутбуком здесь, и открыл их на разложенном диване в нашей квартире там, я принялся за работу. Какую именно? Новую и необычную для меня. От того особенно сложную и интересную: за разбор нотной грамоты на примере одной конкретной детской песенки.

Да, в школе у меня были уроки музыки. Там мы что-то такое вроде бы зацепляли. Краешком. Обзорно. Двадцать с лишним лет назад. В Кремле, в программу моего домашнего обучения, такой предмет тоже входил. Вроде бы, даже петь меня учили, танцевать и мать пыталась научить на пианино играть… точнее, на фортепьяно. Но, у неё ничего не получилось. Я был слишком погружён в свои переживания по поводу так и не желающего никак просыпаться Дара, чтобы заниматься такой ерундой и глупостями. Предпочитал лучше лишний раз сбежать на тренировку дружинников отцовских, поучиться чему-нибудь боевому, крутому… Пока мир компьютерных игр окончательно не засосал мой ослабленный страхами, отчаянием и ожиданием неминуемого краха мозг в свою вязкую трясину.

И вот теперь, я брался за эту тему сам, по собственной воле, в серьёз.

Ноты. Наверное, это просто. Для тех, кто