Андрей Дерендяев - Наследник Слизерина Страница 9

— Какой? — поинтересовался мальчик.

— Льстить…. Подлизываться….

Том на мгновение вспыхнул, чувствуя, как запылали щеки. Коря себя за подобную реакцию, он постарался успокоиться.

— Спасибо, сэр, думаю, мне сей талант обязательно должен помочь в жизни.

Доктор усмехнулся.

— Безусловно… Но я пришел не за этим…

Мальчик внутренне напрягся, оставаясь внешне расслабленным и спокойным.

— Миссис Коул поведала мне о твоей проблеме.

— Проблеме? — удивился Том. — У меня нет проблем!

— У тебя нет, а у миссис Коул есть, — тоном учителя проговорил Адам. — Ты, Том, и есть проблема.

Мальчик хмыкнул:

— Сэр! Я ведь еще ребенок. И если мое поведение не устраивает миссис Коул, то это не проблема, а данность. Все дети в таком возрасте, как я, творят разные шалости…

— Вижу, ты смышленый… — улыбнулся доктор. — Однако перейдем к делу…

Он открыл портфель и достал из него небольшой темный молоточек.

— Сядь ровно, колени вместе, руки вытяни вперед, глаза закрой.

Мальчик беспрекословно выполнил все приказы доктора.

— Итак, Томас! Что случилось вчера? Почему бедняга Эмма и такой славный мальчуган, как Деннис до сих пор настолько сильно напуганы, что отказываются говорить, что с ними произошло?

— Почем я знаю? Мы просто играли, — он попытался открыть глаза, недовольный тем, какой оборот начинает принимать их разговор.

— Глаз не открывать! — строго произнес Адам и легонько ударил Тома по правой коленке молоточком. — А обманывать взрослых нехорошо! И чему вас только учат?

— Я не обманываю! Я правду говорю! — пробормотал обиженным голосом Том.

— Это ты миссис Коул, можешь, сколько душе твоей угодно водить за нос, вешая ей разнообразную лапшу на уши. А меня ты, Томас, не проведешь.

— Ничего не случилось, — повторил мальчик. — Если Деннис с Эммой вам, сэр, ничего не сказали, значит и мне тем более сказать нечего.

Адам вновь ударил его по коленке, но на сей раз левой.

— Ты довольно умный мальчик и далеко пойдешь… Но меня тебе не обмануть. Знаешь, Том! Есть такая наука — психология. И, благодаря ей, я вижу тебя насквозь. Буквально читаю тебя, как любимую настольную книгу перед сном. У тебя же руки трясутся!

Мальчик открыл глаза и положил руки себе на колени, с подозрением глядя на доктора:

— Вы меня психом считаете? Полоумным?

— Нет, — улыбнулся Адам. — Но что-то в тебе есть… Не совсем нормальное…. Только я никак не пойму что именно…

Он пристально посмотрел на него, и мальчику на секунду показалось, что доктор взглядом пронзает его голову буквально насквозь. Том обиженно надул губы:

— Сэр! Раз вы доктор, еще не значит, что можно оскорблять меня!

— Я тебя не оскорбляю. То, что в тебе есть не обязательно плохое, оно может оказаться и хорошим.

Он достал из портфеля толстую помятую тетрадь, взял со стола миссис Коул перо, обмакнул в стоящую рядом чернильницу и начал быстро в ней писать.

— Пока я записываю свои наблюдения, Томас… — пробубнил он тихим голосом, продолжая чиркать в тетрадке пером. — Можешь мне все же рассказать, что вчера произошло. Также поведай мне о смерти Джорджа Симсона, о взорвавшейся лампочке и неожиданном признании Лоры Сноу… Только, Томас, прошу тебя говорить только правду, ты же, наверное, понял, я смогу всегда узнать, когда ты вздумаешь солгать…

Том задумался.

«Если я расскажу про то, как я понял, кто убил Джорджа, то меня могут счесть монстром и сделать со мной неизвестно что, если про то, что понимаю язык змей, сочтут психом и отправят в сумасшедший дом».

Перед его мысленным взором пронеслись недавние воспоминания: «Лора, роняющая горячую кружку на кровать и следом признающаяся в убийстве, Нагайна, радостно-покорно подставляющая голову под его руку, Джордж, на бегу врезающийся в закрывающуюся дверь комнаты, Эмма и Деннис, в ужасе глядящие на него, услышав, что он их убьет, если они хоть кому-нибудь расскажут о том, что видели и слышали в пещере».

Адам, между тем, продолжал увлеченно писать и, как казалось мальчику, не обращал на него никакого внимания.

«Может он обманывает меня, а на самом деле не может отличить, когда я говорю правду, а когда вру?» — хватаясь за спасительную мысль, в надежде подумал Том. — «Дай-ка я проверю. Все равно ничего не теряю».

— Я… я… я… — медленно начал он, делая вид, что волнуется и с трудом подбирает слова.

— Продолжай, я тебя внимательно слушаю, — не переставая писать, сказал доктор.

— Я честно не знаю, почему лампа взорвалась. Может, она просто перегорела? Или гроза всему виной? Я не знаю… Правда…

— Я верю тебе, Томас. Продолжай….

— В пещере мы с Эммой и Деннисом играли. Вначале, еще, когда мы стояли на скале рядом с обрывом, Деннис слишком близко подошел к краю и сорвался вниз. Я прыгнул за ним следом, хотел спасти его. А Эмма спустилась вниз по обрыву. Между камней, за валунами, мы случайно наткнулись на расщелину и пролезли в нее. Они уже тогда выглядели напуганными, боялись, что может начаться прилив и затопит их. Мы немного полазили по каменному тоннелю и затем вернулись обратно. Вот и все….

— Понятно… А Лора? Что скажешь про нее? — Адам поднял голову и посмотрел на мальчика.

— Наверное, ее мучила совесть. Она ведь очень религиозная, вот не выдержала и призналась.

Мужчина усмехнулся, кладя тетрадь и молоточек обратно в портфель.

— Хорошо, я верю тебе!

— Верите? — удивленно поинтересовался Том. — А вы ведь не решили, что я псих? Сэр?

— Нет, я пришел совершенно к другим выводам.

С этими словами он поднялся на ноги и, прихватив со стола портфель, направился к выходу.

— Всего тебе хорошего, Томас, — произнес мужчина, одевая плащ.

«И все-таки я смог тебя обмануть, докторишка. Не быть тебе профессором», — усмехнулся про себя мальчик, удовлетворенно потирая руки, в момент, когда доктор повернулся к нему спиной.

— И… — уже выходя в коридор, через плечо бросил Адам. — Не забывай! Ты особенный.

Глава третья

Том вышел на улицу и медленно побрел по мокрой грязной мостовой, без цели и желания куда-нибудь прийти. Ему хотелось подумать, и хотя прошло уже целых два дня с разговора с Адамом, фраза сказанная доктором о том, что он, Том, особенный, до сих пор не давала мальчику покоя. Он, как сейчас помнил, свое удивление, смешанное со смятением, вызванное следующим обстоятельством. После того, как Адам, даже не обернувшись напоследок в дверях, небрежно, но так, что Том отчетливо услышал, заявил об его особенности, мальчик некоторое время просидел с открытым ртом, не зная, что и думать.