Святослав Логинов - Ось Мира Страница 9

Я хотел иного. Бессмысленно мстить невинным, вдвойне бессмысленно убивать того, кто никогда не узнает причины своей смерти и имени мстителя. Я хотел медленно, не торопясь, раздавить Галиана вместе с королевским дворцом, куда, несомненно, сбегутся предатели, чтобы получить из рук узурпатора обещанные награды. Но город должен остаться цел, ибо все подряд виновны быть не могут, а я клялся беречь свою столицу. И не только столицу. В торжественной клятве повелителя Истельна говорится: «…сберегать сёла и деревни от больших до самых маленьких…» – но там ни слова не сказано о цитадели, в которой обосновался сам маг. Так что королевский дворец я разрушать не буду, а замок рухнет, причём не как-нибудь, а на голову Галиана. А что касается клятвы, то, хотя я больше не повелитель, обещания я не нарушу, сёла и хутора останутся неприкосновенны, а поля не узнают ни саранчи, ни града. Решено – пострадает только древний замок, где владыки Истельна творили свои чародейства. Я не стану мстить магам, разгромившим меня на Медовом Носу, они были в своём праве, на их месте я поступил бы так же. Но я непременно расскажу всем, умеющим слышать, что Галиана покарал не слепой рок, что он погиб от моей руки. Месть сладка, но справедливость – важнее, поэтому я ни на единый волос не вторгнусь за её пределы.

Возможно ли такое? Этого никто не знает, но есть предположение, что возможно. Человеческий разум чужд магии, поэтому даже безумец, ринувшийся поперёк Оси, не исчезает сразу. Иное дело, успеет ли он насладиться разрушительным результатом своего безумия. Если же маг холоден и спокоен, как вода в лесном озере, то и магия его не взбудоражит Оси, а растает в ней медленно и спокойно, дав время чародею завершить задуманное. Правда, это всего лишь предположение. Узнать всё, наверное, можно, лишь шагнув в глубину, из которой не будет возврата. Величайшее колдовство в масштабах всей Земли, оплаченное жизнью волшебника. Либо – величайший самообман, если все предположения окажутся ложными.

Не знаю, являлись ли сюда люди, подобные мне, или я первый? И чем окончились их авантюры? Растон не посчитал нужным сказать мне это, либо он сам не знает ответы. Самоубийственные безумцы пару раз умудрялись исполнить свои планы, Земля до сих пор хранит чудовищные шрамы, а людская память – воспоминания об эпохах, скончавшихся в конвульсиях невиданных разрушений. Мстители разумные, если таковые были, погибали, не оставив по себе известий. Но если мне удастся задуманное, об этом будут знать все. Так нужно не для славы, мёртвые славы не имут, но ради всё той же справедливости. Пусть всякий знает, что оскорблённый может мстить самой своей смертью. Надеюсь, тогда зла в мире станет немного меньше.

Должно быть, странно слышать подобные рассуждения от колдуна, которого молва в самое ближайшее время окрестит повелителем чёрных сил. Думаю, моим недавним подданным уже вовсю внушают, что я на самом деле негодяй, обманом похитивший свободу Истельна.

И вот теперь «повелитель зла» встал и осторожно шагнул вперёд, стараясь не потревожить спокойствия вселенной. Думать в эту минуту я решил не о судьбах мироздания, а о чём-нибудь обыденном и приятном. Наивная попытка обмануть вселенскую силу. Так неразумный малыш ладошкой пытается прикрыть попку, когда грозный учитель взмахивает розгой. Понимая всю смехотворность подобной уловки, я всего лишь пытался быть спокойным, словно мне не впервой отправляться на смерть.

Думаем о приятном, например о гравюре, попавшей мне на глаза в одном из развлекательных сочинений, что десятками фабрикуют в новейших типографиях. Резец гравёра изобразил злобного некроманта, который готовится разрушить Ось Мира.

Люди изрядно наслышаны о мироустройстве. Самое обычное дело, если маг в свободную минуту беседует с любознательным гостем, развлекаясь дикими представлениями, что возникают в его голове. А потом дурень, облагодетельствованный мудрой беседой, пересказывает услышанное или излагает его в книгах, безбожно перевирая каждое слово.

Ось Мира на этой картинке была изображена в виде луча света, бьющего из какого-то алтаря, исчерченного бессмысленными рунами. По углам алтаря стоят зажженные свечи, а вокруг луча в красивом беспорядке разложены некие предметы, должные изображать артефакты неимоверной силы. Сам некромант с безумным взором, воздев руки, стоит перед алтарём. Картинка эта некогда столь умилила меня, что я купил книгу, хотя так и не удосужился её прочесть. Теперь, наверное, её читает Галиан, читает внимательно, стараясь угадать, что привлекло меня в глупом сочинении. А меня как раз и привлекла неизбывная глупость. Ну, какие свечи, какие заклинания, какие артефакты? Это всё равно что пытаться уговорить водопад: мол, не обрушивайся в долину, а взлетай на обрыв. Водопад тебя не услышит, он слишком шумен, чтобы слышать слова. Хотя и тут не всё так просто. Это внизу, дробясь о скалы, он ревёт и мечется, наверху вода изгибается плавной дугой так, что, если действовать осторожно, можно коснуться поверхности, не лишившись руки, а лишь омочив ладонь.

Именно это собирался я сейчас проделать с Осью Мира. Коснуться, но не уйти вглубь, не возмутить бешеной неподвижности потока, его кажущегося спокойствия. Тогда, быть может, ладонь удастся отдёрнуть. А нет… Растон сказал, что вокруг размётано много останков неудачников, приходивших к Оси. Что-то не вижу я их. Простыми глазами не вижу, а о магическом зрении сейчас лучше не вспоминать – целее буду.

Ещё шажок с выставленными вперёд руками… Может быть, Ось уже здесь, возможно, расстояние до неё не больше волоса, а я ничего не вижу. Сейчас я бы очень хотел, чтобы всё вокруг было как на картинке в глупой книге, где Ось видна ясно, словно солнечный луч, проникший в пыльную комнату. Только на пейзаж, изображённый на заднем плане, я не согласен. Живописные скалы, роща, пасущееся стадо и нагие купальщицы, предающиеся своему невинному занятию в опасной близости от некроманта. И зачем дуралею понадобилась Ось Мира? – занялся бы лучше купальщицами…

Ещё… И тут меня крутануло и ударило. Больно ударило. По-настоящему больно. Наверное, эта боль меня спасла, потому что иная, ненастоящая боль опалила так сильно, что, не будь удара о ледяную стену, в чувство я вряд ли пришёл бы. А так одна боль вышибла другую, и я открыл глаза.

Носом я упирался в измочаленный конец верёвки, свисавшей с края ледяной воронки. Той самой верёвки, второй конец которой я вмораживал в лёд, чтобы спуститься к Оси со всем уважением, а не въехать в неё с размаху. Теперь верёвка, разодравшая жёсткими волокнами мне щёку, живо напомнила, что по ней можно не только спуститься, но и подняться наверх. Пять минут назад я полагал, что подниматься со дна воронки не придётся. Думал, что, поиграв в пятнашки со смертью, должен буду решительно окунуться в поток, откуда вынырнуть уже не удастся. Однако никаких пятнашек не получилось, водопад не позволил коснуться себя, не замочив ладони. И в то же время он отпустил меня живым. А вот осуществить задуманную месть я не успел, слишком уж многое случилось за ту долю секунды, что меня вращало на всемирной карусели.