Евгения Лифантьева - Звездный расклад Страница 9

— Боюсь, тебе придется отвлечься от работы. Я получил сообщение от фаа Тель-Мелитириль. Ладно, пиши пока. Не буду мешать. Чем больше сделаешь ты — тем меньше мне придется доделывать.

— Думаете, это надолго?

— Не знаю… Пока ничего не известно…

Аартак Гоорлонг покинул молодого профессора, но Дживан Аспид долго еще не мог сосредоточиться. С тоской осматривал кабинет: обстановка не роскошная, но гораздо богаче той, которая могла бы окружать молодого аспида, если бы ни его Предназначение. Стеллажи с книгами. Закрытые витрины, в которых хранятся найденные в экспедициях вещи Древних. Массивные кресла, обитые шкурами морских зверей. Стол с разбросанными на нем пишущими палочками и листами бумаги.

Дживан — единственный из аспидов, умеющий писать, единственный, получивший образования. Здесь, в северной Ольвене, он — что-то вроде необычного, но достаточно приятного иностранца. А в Рассветных Землях и в Тарлонге он — дикарь, урод, пария…

Дживан погрузился в воспоминания. Первые годы жизни — отдельные, не связанные между собой, картинки.

— Много-много горячего песка, по которому так приятно ступать босыми ногами. В песок вкопаны почерневшие от времени столбы с развешанными на них рыболовными сетями. Белый песок, синее небо, черные столбы и сети.

— Полутьма землянки и в полутьме — лицо молодой женщины: черная блестящая кожа, зеленые глаза, волосы заплетены в десятки тоненьких косичек. Мать? Дживан видел мать недавно, сейчас ее лицо сморщено, словно сухой лист, и покрыто мелкой чешуей, как у всех старух племени аспидов.

— Опять песок, на песке — несколько больших и очень ярких раковин. Они еще мокрые, их только-только вытащили из воды. Эти моллюски не съедобны, отец привез красивые раковины маленькому Джи, чтобы тот играл ими. Но и еды много: полная лодка рыбы, женщины уже развели костры, вкусно пахнет печеной сердой…

— Снова отец — то, что от него осталось. Лежит на старой тюленей шкуре, и тело кажется неправдоподобно коротким, потому что у отца совсем нет ног. Но он еще жив. "Джи, — слышит Дживан, — Джи". Но маленький Аспид пугается и убегает, забивается под старые лодки. Он не хочет, не может видеть отца таким.

— Берег моря, темные волны в белой пене бьют с размаху, бурлят, кружат водоворотами. Вместе с водой на берег выбрасывает моллюсков и крабов, и, если успеть пробежать вдоль кромки прибоя между волнами, то можно схватить несколько больших, в которых много мяса… Хочется есть, хочется скорее уйти с холодного берега, согреться у очага, но кошелка из волокон тханга почти пустая, а дома мать и сестренки, и маленький братик, который все время плачет…

— Ну что ж, — пробормотал Дживан Аспид. — Значит, пришло время…

Он аккуратно собрал исписанные листы. Подошел к одной из витрин, приподнял стекло, достал изумительной работы парные клинки. Повернулся к окну, подставил лезвия под солнечные лучи. Синеватая сталь, покрытая тонким узором, вспыхнула и заискрилась.

— Вылезайте, ребятки. — Проговорил Дживан, обращаясь к клинкам. — Не надоело здесь пылиться?

2.

На следующий день у Аспида было всего две лекции. Последняя заканчивалась в полдень. Отпустив студентов, Дживан вышел в университетский дворик. Встал у колонны, поддерживающей портик над парадным крыльцом. Идти домой не хотелось. В Ольвене наконец-то наступило лето: над городом плыли легкие облачка, в ветвях столетних дубов, украшавших двор, распевали птицы, с моря прилетал ветерок, пахнущий солью и горячим песком.

Лениво наблюдая за проходящими мимо студентами, Дживан думал о вчерашнем разговоре с Аартаком Гоорлонгом. Обычно после таких предупреждений оказывалось, что нужно куда-то ехать. Правда, не сразу, проходил день-другой, прежде чем официальный приказ доходил до Аспида.

Внимание молодого профессора привлекла сценка у кофейни матушки Тарси. Кофейня эта славилась недорогими и чрезвычайно вкусными рогаликами, подававшимися всегда горячими, щедро сдобренными топленым маслом, джемом, или медом — по желанию покупателя. Заходить к матушке Тарси не брезговали даже маститые академики, а секретарь ректора ежедневно покупал для своего патрона полдюжины рогаликов со сливовым джемом.

Из дверей кофейни вышла молодая девица, из тех, которых часто можно увидеть в университетском городке: недорогое, но добротное платье, даже с некоторой претензией на моду, кружевная наколка на волосах… Или служанка из богатого дома, или повариха из какой-нибудь карзской артели. Девицы, самостоятельно зарабатывающие на жизнь и не зависящие от чьей-то милости, предпочитали заводить себе сердечных дружков среди небогатых, но обходительных студентов. Хотя эта — вряд ли артельная: карзы чаще берут на работу своих, а девушка, хоть мала ростом, но вовсе не карлица. Ругина из прибрежных, из Лиу или Горхана: тяжелая нижняя челюсть; небольшие клыки, украшенные золотыми колпачками, оттопыривают сочные губки. В остальном же девушка весьма привлекательна даже на взгляд северян, не привыкших к виду "зверообразных": тугие груди грозят разорвать тесный лиф, пышная юбка подчеркивает крутизну бедер, а талия тонкая, словно у какой-нибудь благородной фаа… По собственной воле хорошенькая южанка вряд ли поехала бы в промозглую, холодную Ольвену. Значит, имеется непоседливая госпожа, которую носит во все концы Империи…

Прелести молодой ругины оценила и компания карликов. Один, самый смелый (или наглый), подкатил к девице, сказал несколько слов, которые Дживан не расслышал. Но, видно, ухажер не понравился южанке, потому как ругина ощерила клыки в полупрезрительной улыбке. Молодой нахал не внял предупреждению и попытался взять девицу под локоток: дескать, пойдем с нами, милочка. Ругина зашипела, полоснула карза когтями по лицу и отскочила на шаг, замерев в боевой стойке.

Наблюдавший за этой сценой Дживан от души рассмеялся. Откуда этим молодым лоботрясам знать, что у прибрежных ругинов — втяжные, словно у кошек, когти? Пальцы девушки на первый взгляд кажутся толстоватыми, но никак не способными нанести глубокие, плохо заживающие раны. Однако при желании малютка может вырвать нахалу глаза и до костей располосовать лицо.

Ошеломленный карлик замер в недоумении, соображая, что же делать. Конечно, дойди дело до серьезной драки, он мог бы сломать девице шею. Но, в конце концов, он же не воевать с ней собирался, а поухаживать… Вот только зачем ему такая царапучая? Придя к неутешительному выводу — его не поняли — карлик вытер кровь, и вся компания нырнула в кофейню — чтобы не мозолить глаза зевакам.

А девушка так и осталась стоять у крыльца, поджидая кого-то. "Видно, у нее уже есть сердечный дружок", — решил Дживан и гуляющим шагом направился в сторону библиотеки.