А. Лейк - Битва драконов Страница 9

— Будь добр, скажи ему, — молвил Эдмунд, — что мы бесконечно признательны ему за помощь, но не можем так долго злоупотреблять его гостеприимством. Сдается мне, я разберусь, как отсюда выбраться.

Он уже устремил свой мысленный взор в густую лесную чащу, отыскивая чужие глаза, но пока еще ничего не нашел, не считая парочки птиц.

— Я сумею выйти к деревне, — убежденно добавил Эдмунд.

Кэтбар пожал плечами, встал и заковылял по снегу к Графвельду, снова принявшемуся за свою работу. Элспет взяла Эдмунда за руку. Ее лицо выражало непоколебимую твердость.

— Эдмунд, — произнесла она через силу, — вам с Кэтбаром лучше идти в деревню, а мне туда пути нет. У меня другая дорога.

— То есть как? — От неожиданности у Эдмунда сорвался голос. — Одна?! Куда тебя несет?

— Сама еще не знаю. — Голос Элспет был тверд, но она отводила глаза, косясь на свою правую ладонь. — Ну да ничего, скоро все выяснится.

Он собирался возразить, но тут из-за хижины появилась Фрита с длинным ножом и с кровью на руках. Она двигалась легко, с развевающимися на ветерке светлыми локонами. Эдмунд обратил внимание на широкие подошвы ее сапог, благодаря которым она не проваливалась в рыхлый снег.

— Al-gerr! — позвала она отца. Увидев Эдмунда и Элспет, она улыбнулась и произнесла еще несколько непонятных слов.

— Она благодарит нас за волчью шкуру, — объяснила Элспет, видя вопросительный взгляд Эдмунда.

Фрита утвердительно кивнула.

— Ja. Thenk fur vulf, — произнесла она отчетливо.

Она отвела их в тесный, не слишком благоуханный сарай за хижиной, полюбоваться двумя свежими шкурами и взглянуть на другие, которые она уже разрезала, чтобы сшить одежду для гостей. Эдмунду было стыдно, что ей приходится так из-за них возиться, но, когда он попытался сказать об этом, она твердо ответила через Элспет, что не может позволить своим гостям околеть от холода.

— Еще она говорит, что мы можем помочь ей, — добавила Элспет.

Фрита повела всех троих на поляну перед хижиной, усадила на пни, закутала в шкуры и поручила работу: шитье костяными иглами. Эдмунд ничем подобным прежде не занимался и вынужден был то и дело прерываться, чтобы подуть на немеющие пальцы или распустить неудачные стежки. Фрита и Элспет щебетали за работой, и Эдмунд с удивлением обнаружил, что способен с грехом пополам понимать речи Фриты. Та и слышать не желала о том, чтобы отпускать их одних. Графвельду требовалось еще несколько дней, чтобы получить новую партию угля, но, коли им так не терпится идти дальше, она готова стать их провожатой. С непривычки соваться в лес одним было слишком опасно.

— Волки нам не страшны, — храбрилась Элспет.

Фрита на это только качала головой, ее синие глаза глядели серьезно. Оказалось, опасность не исчерпывалась волками.

— Попадете в vakar — полыньи во льду. Очень опасно. А еще… — Она указала на восток. — Eigg Loki.

Элспет ахнула. Фрита увлеченно описывала страшную огненную гору, некогда изрыгавшую пламя и расплавленную породу; теперь в горе обитали духи, которым ничего не стоило заманить путников к себе в преисподнюю…

Но Эдмунд знал, что происходит. Ладонь Элспет слабо засветилась, лишь только прозвучало название горы. Девочка выронила иглу и устремила взгляд на восток, словно внимая не голосу Фриты, а другому, неведомому.

— Вот куда мне предстоит отправиться! — прошептала она.

Глава пятая

«Я сильно горевал перед уходом. За прежнюю свою жизнь мне пришлось много скитаться. С тяжелым сердцем простился я с женой и сыном, уверенный, что больше не свижусь с ними. Но моему сыночку, моему неугомонному Скворушке, захотелось идти со мной.

— Там всего-то и есть что лед, да волки, да смертельный мороз! — говорил я ему.

Но он ничего не желал слышать. В конце концов я дрогнул, жена тоже.

— Иди, — сказала она. — Мы оба отправимся с тобой».

— От этого меча у тебя совсем помутилось в голове! И думать об этом не смей! У вас обоих одна дорога: прямиком домой!

Обожженная физиономия Кэтбара пылала, на рубцы от огня страшно было смотреть, но такого решительного тона Элспет не слыхала от него ни разу после того, как их похитили из Венты-Булгарум. Они стояли втроем перед хижиной Графвельда. Услышав о намерении Элспет, Кэтбар вскочил и разбушевался: он отказывался садиться, хотя видно было, как трудно ему держаться на ногах. Девочка пыталась объяснить, что назад ей никак нельзя, что гора — это то самое место, куда ей необходимо отправиться, но воин ничего не желал слушать.

— Я здесь для того, чтобы вернуть вас обратно живыми и невредимыми. Неужели ты считаешь, что я позволю тебе путешествовать одной по льдам? В одиночку отгонять волков? Кем я буду, если отпущу тебя на Огненную гору?

Говоря все это, он грозил ей пальцем, невзирая на дрожь от слабости во всем теле. Эдмунд сочувственно взял его за руку, но ничего не сказал. Фрита не понимала, что происходит. Спор гостей сильно удручал ее.

— Простите меня, — только и смогла произнести Элспет. Она чувствовала в ладони пульсирование волшебного меча, в голове звучал голос, такой же знакомый, как ее собственный, но ласковей и убедительней. — Меч так или иначе привел бы меня сюда, даже если бы не появился дракон. Мне надо на Эйгг-Локи.

— Откуда такая уверенность? — вскричал Эдмунд. — Мы никогда раньше не слышали этого названия. Почему ты вдруг решила, что это — место твоего назначения?

Элспет пыталась подобрать правильные слова. Как объяснить убежденность, что переполняла ее, выплескивалась из нее, как поднятая бурей волна?

— Мне сказал об этом меч, — только и выдавила она.

Эдмунд и Кэтбар заговорили одновременно. К их дуэту присоединился бас Графвельда: он подобрался незаметно, подкатив по снегу еще один пень.

— Думаю, — сказал он по-датски, — нам пора подкрепиться. — Он жестом пригласил Кэтбара сесть. — Сначала поешьте, спор подождет. Фрита, неси сюда ячменный каравай!

Объяснение Элспет о том, куда ей предстоит держать путь, заставило углежога посерьезнеть, Фрита от ее слов побледнела. Все пятеро сидели перед дверью хижины, ловя тепло полуденного солнышка. Из уважения к хозяевам гости помалкивали, пока не был съеден весь хлеб. Кэтбар, впрочем, продолжал негодовать, хоть и молча.

Элспет не замечала вкуса еды, обдумывая то, что ей предстояло сказать. До чего трудно объяснить им происхождение своей уверенности! Ее поводырем был меч: она чувствовала его голос, его волю, он ни на мгновение не покидал ее мыслей. Но и это еще не все: меч был теперь ее неотъемлемой частью, провести границу между ним и ею было уже невозможно. «Зачем мне возвращаться? — сверлила ее мысль. — Я верю в судьбу меча, в добро, которое он сможет сотворить, когда окажется на горе Эйгг-Локи. Что может быть лучше цели доставить его туда?» Она попыталась выразить эту свою убежденность в словах, но Кэтбар встретил их недовольной гримасой, Графвельд же удрученно покачал головой.