А. Лейк - Битва драконов Страница 10

— Эйгг-Локи — плохое место, — веско проговорил бородач. — Тебе не стоит туда соваться, как и любому другому. Слыхала о Локи?

«ДА!» — подсказал меч. Впрочем, Элспет не нуждалась в подсказках. Это слово сверлило ее мозг с того самого мгновения, когда Клуаран впервые произнес его на горе, перед пещерой Оргрима, предупреждая ее, что зло, с которым она сражается, еще не побеждено. «Он попытался истребить то, что успели сотворить боги. “Локи” значит “коварный”».

— Не то это бог, не то демон… — пробормотала она. — Он томится в цепях внутри горы. Не она ли зовется Эйгг-Локи?

Графвельд кивнул.

— С тех пор минуло сто лет, если не больше, но легенда все живет: как демон чуть не сбросил цепи, в которые его заковали боги, как выжигал землю, как погибла целая армия, попытавшаяся снова пленить его. Некоторые утверждают, что он по-прежнему живет под горой, где ему служат духи скал и вод. — Углежог помолчал. Когда он снова заговорил, угрюмость его голоса заставила слушателей содрогнуться. — Не знаю, правду ли рассказывают, но духи из-под горы вселяют в меня страх. Они забрали мою жену, мать Фриты.

И он опять умолк, свесив голову. Дочь положила руку отцу на плечо.

— Мне было восемь лет, — начала она тихо. — Стояло лето, батюшка рыбачил в озере под Эйгг-Локи, мы с мамой собирали на берегу морошку. Мама сказала, что слышит голоса, и пошла посмотреть, откуда они доносятся. На дальнем берегу озера они заманили ее на лед, я стала ее звать, она меня не слышала. А потом лед проломился…

«Пожиратели душ! — раздалась в голове Элспет подсказка меча. — Сколько еще это будет продолжаться? Позволь мне остановить его!»

Из-за этих слов Элспет не смогла усидеть на месте. Ее правая ладонь нестерпимо пульсировала и уже светилась. Она зажала правую ладонь левой, смущенно глядя на изумленные лица вокруг.

— Что ты сказала, девочка? — произнес Графвельд непривычно отрывисто. — Что тебе известно о пожирателях душ?

— Я ничего не… — начала она лепетать, но острая боль в ладони заставила ее прикусить язык.

Меч пробудился, и в его сиянии меркнул свет зимнего солнца. Фрита восхищенно ойкнула.

— Известно не мне, а мечу, — просто объяснила Элспет. — Для этого он и создан.

— Что, если дракона, затащившего нас сюда, как раз этот демон и послал? — прохрипел Кэтбар. — Откуда ты знаешь, что он тебя не дожидается?

Эдмунд напряженно ждал ее ответа. Видя это, Элспет отводила взгляд. Лучше смотреть на обожженного Кэтбара!

— Тогда он повелел бы дракону доставить нас живыми или мертвыми. Но я теперь не беззащитна! Я знаю об опасности, Кэтбар. Но и ты уже знаком с могуществом меча. Он станет моим поводырем и защитником в пути. А ты отправляйся назад вместе с Эдмундом. Я могу обойтись одна. Мне необходимо попасть на Эйгг-Локи.

Графвельд долго рассматривал ее, не произнося ни слова. Наконец он повернулся к Кэтбару.

— Ты — ее телохранитель, — изрек он веско. — Но сдается мне, этой девочке надо позволить поступить так, как она желает.

Кэтбар ничего больше не сказал. Графвельд поднялся и вернулся к своей печи, позвав на помощь Фриту. Меч все сильнее разгорался, требуя, чтобы Элспет немедля пустилась в путь. Но прикосновение к плечу вернуло ей здравомыслие. Рядом стоял Эдмунд, терзаемый тревогой.

— Ты совершенно уверена? — спросил он. — Тебе очень нужно туда идти?

— Никогда еще не была ни в чем так уверена, — отвечала она. — Мне жаль с тобой расставаться, Эдмунд, но меч не даст меня в обиду. Я ничуть в нем не сомневаюсь.

— Все равно я не оставлю тебя одну, — сказал он. — Мы оказались тут вместе, к горе я тоже отправлюсь вместе с тобой. Если ты думаешь, что можешь победить Локи, то я помогу тебе. — Видимо, он увидел в ее глазах сомнение, потому что еще крепче сжал ее плечо и добавил почти зло: — Он погубил моего дядю! Что бы ни натворил Аэлфред, то есть Оргрим, он остается мне родичем. Мать хотела бы, чтобы он был отомщен.

Рядом с ними с кряхтением встал с пня Кэтбар.

— Чему быть, того не миновать, — выдавил он. — Как я погляжу, вы двое твердо решили натворить все возможные глупости, подвергнуться всем опасностям, какие только есть на белом свете. Ничего не поделаешь: я обязан охранять вас и не собираюсь отказываться от своей работенки. Так что заточу-ка я получше свой клинок.

Он ввалился в хижину, где оставил точильный камень. Элспет покосилась на меч в своей ладони. Он постепенно угасал. Эдмунд что-то ей втолковывал, но она слышала одно — эхо голоса меча: «Дай мне его остановить!» Она устремила взор вдаль, стараясь разглядеть за лесом вершину Эйгг-Локи. Сколько времени займет путь до зловещей горы?

Фрита и ее отец вели жаркий спор у печи. Оттуда долетал высокий девичий голос, но слов Элспет разобрать не могла. Наконец Графвельд кивнул головой, и Фрита вернулась к гостям.

— Элспет, — заговорила она, — мы с отцом все обсудили. И считаем, что одной, даже со спутниками, тебе там будет грозить страшная опасность. Мы знаем местность вокруг горы лучше тебя, знаем, где таится угроза. Ото льда тебя не убережет даже меч. — Она посмотрела на правую руку Элспет. Меча в ней уже не было, хотя ладонь и запястье продолжали светиться, и это зрелище вызывало у лесной жительницы благоговейный ужас. — Отец позволил мне сопровождать вас. Я отведу вас к Огненной горе.

Выход назначили на следующее утро. По мере приближения этого момента Эдмунд все сильнее тревожился: сначала Элспет яростно настаивала, что это путешествие необходимо, а теперь выглядела совершенно безучастной. Она выслушала все предостережения Графвельда о таящихся впереди опасностях, не выказав никакой тревоги, хотя Эдмунд не находил себе места от волнения, Фрите тоже было не по себе. Даже лихой Кэтбар долго беседовал с углежогом, засыпая его вопросами о дороге и местности. Эдмунд с облегчением услышал о намерении Фриты идти с ними, но Элспет обошлась двумя-тремя учтивыми словечками благодарности, словно ей было все равно, будет у нее помощь или нет.

Они оделись так же, как Фрита и ее отец: штаны из кожи, меховые сапоги с широкой подошвой, шапки и тяжелые шубы, которые Фрита называла hafnar-feldr, сшитые из волчьих шкур. Впервые с тех пор, как он оказался в Снежных землях, Эдмунд убедился, что может идти не спотыкаясь, не проваливаясь, не ежась и не дрожа: широкие подошвы сапог помогали держаться на снегу, а теплый мех спасал от мороза. Графвельд щедро снабдил их едой и одеялами. Прощаясь с Фритой, он долго что-то ей втолковывал — видно, давал последние ценные наставления. Из вчерашнего разговора Эдмунд сумел понять достаточно, чтобы догадаться, что она возвращается туда, где потеряла мать, и восхищался мужеством девушки, не говоря о готовности к такой жертве Графвельда. Фрита не скрывала, что боится горы, которую она называла Эйгг-Локи, однако Эдмунд видел, как у нее загорались глаза, стоило зайти речи о путешествии. Что это — страсть к приключениям или простое любопытство? Оглянувшись напоследок, они увидели на краю поляны бородатого углежога, махавшего им на прощание рукой. Эдмунд вспомнил свою матушку, отославшую его из дому, когда почувствовала опасность, и поклялся, что ни перед чем не остановится, лишь бы вернуть Фриту ее батюшке живой и невредимой.