Сергей Смирнов - Кто в замке король Страница 9

Она уже стояла у дверей. Постояла-постояла, и, наконец, буркнула что-то вроде того, что «это никогда… никогда не кончится».

И ушла.

Всё, что мне было нужно, я купил неожиданно легко и недорого. Оказывается, даже на нашем захудалом районном рынке можно купить и шахтерскую каску с фонарем и аккумуляторами, и «кошки», и даже относительно новый противогаз. Все это я купил у мужичков, торговавших разным бытовым железным хламом у входа на рынок.

Я не знал, что мне ещё может понадобиться. Решил, что после первого спуска докуплю остальное.

Первого спуска. В кошачий ад.

Хотя стена и казалась достаточно толстой, внутри оказалось тесновато. А, кроме того, очень душно. Я и забыл, каково оно — быть в противогазе. Точнее, не очень твёрдо и знал.

Стёкла противогаза мгновенно запотели, пот стал заливать глаза едва ли не сразу, как только я влез в дыру, вынув несколько кирпичей и привязав крепкий капроновый жгут к ручке балконной двери.

Так что, несмотря на фонарь, я почти ничего не видел. Только чувствовал спиной и боками холодные стены, которые почему-то были не гладкими, а угловатыми.

Ещё немного — и я бы, наверное, застрял. И висел бы во тьме, пока не задохнулся.

Может быть, меня нашли бы и вытащили — как я ту кошку. А может быть, замуровали бы дыру — ну, нашлась бы добрая, и, хм… сообразительная душа.

Помнится, я решил возвращаться. Потянул веревку на себя, а она отчего-то не натянулась. Я потянул ещё и ещё — машинально, и при этом, надо сказать, удивляясь, что она так растягивается. А потом сверху на меня свалилась балконная ручка. Ударилась в стёкла противогаза. Верёвка легла сверху, и стало темно.

Далеко вверху сияло пятнышко света. Я смотрел на это пятнышко, подняв голову вверх, полуослепший от пота, а может быть, и слёз. Смотрел сквозь мутные стёкла противогаза.

Руки были вытянуты по швам, и я уже не мог их освободить. Под ногами было что-то податливое, мягкое, мокрое…

Потом я понял, что надо шевелиться. Только так и можно освободиться и попытаться подняться наверх. Я стал двигать плечами, локтями, ногами — всеми частями тела, и казалось, что я постепенно превращаюсь в куклу со множеством шарниров. Ну, если помните, ту самую, из студенческой песенки: куклу с локтями вперёд и с коленками назад.

И, наконец, мне удалось сдвинуться с места. Сначала я пополз вниз, а потом, задержавшись локтями и коленями, потихоньку начал подниматься. Сантиметр за сантиметром — и на каждый уходила бездна времени, или мне это только казалось. Я уже мечтал содрать с головы противогаз, эту липкую резиновую шкуру, которая облепила голову и лицо, как желудок осьминога, обволакивающий жертву. Противогаз становился частью головы. Вместо лица — резиновая морда; был человек — и не стало. Безымянное нечто, вроде Неизвестного солдата Первой мировой войны, героя рисунков Кэте Кольвиц.

Одно плечо поднималось — другое опускалось. Что-то похожее на коленвал. Вверх. В туфлях что-то хлюпает. Жижа. Может быть, это кровь, которая течёт из моей разодранной руки.

Прошла тысяча лет, пока пятнышко вверху не приблизилось, не приобрело контуры. Теперь я даже мог разглядеть пятно света, падавшее на кирпичи. Мне уже хватало места двигать руками и ногами, и я высвободил одну руку, уронив что-то вниз — может быть, это вывалился аккумулятор, или разводной ключ, который был у меня за поясом — не знаю. Тогда, поняв, что путешествие закончилось, я с наслаждением отодрал от лица противогаз и швырнул его вниз. И вдохнул полной грудью свежего, чистого воздуха. Хотя, очень может быть, что воздух этот был всё тем же смрадом — но мне он показался благоухающим дуновением земляничной поляны. Да. С привкусом палой хвои и разогретой на солнце смолы…

Я мечтал об одном — добраться до выхода, выползти на свет, родиться заново.

Только зря я об этом мечтал. Потому что, едва я приблизился к отверстию настолько, что мог достать его рукой, — свет заслонил силуэт кошки.

Я подтянулся обеими руками и оказался лицом к лицу… нет, лицом к морде, — хищной, щекастой, клыкастой морде здоровенной, неправдоподобно огромной кошки.

Из её глаз лился зелёный яростный свет. Она зашипела.

А потом протянула лапу, и как бы играя, запустила острый, как бритва, коготь прямо мне в глаз.

Я завопил. Я вопил, корчился, и пытался закрыть глаза руками.

А потом сорвался вниз.

Летел, и продолжал вопить, понимая, что сейчас меня вобьет в эту бесконечную кирпичную трубу, и я останусь там навеки. Сгниёт одежда, обнажатся кости. И никто не найдет скелета в этой каменной ловушке.

Но мне удалось замедлить падение, правда, ценой разбитых коленей и локтей. Раскорячившись, я завис в зловонной тьме, боясь открыть глаза и ощущая на щеках потоки горячей крови.

Кровь была солёная. И подозрительно похожая на… На слезы.

И тогда я открыл глаза. Хоть вокруг и было темно, но я понял, что никто не лишил меня глаз, что это был кошмар, видение, призрак кошки. Призрак, вот именно. И когти у неё тоже были призрачными… И плачу я — от облегчения.

Я вылез. Не помню, как — но вылез. Живой, более-менее здоровый, и даже зрячий.

Я вывалился на балкон и упал, раскинув руки. Моросил дождь, было сумрачно и серо, но это был дневной свет. И это был живой настоящий дождь — он добирался до моего лица и смывал, смывал всё, начиная с крови.

Зверски хотелось курить.

Я разделся догола, оставив всю одежду здесь же, на балконе, — как будто освободился от скверны. И пошёл в ванную.

Улёгся в пену и закрыл глаза. Я знал, что сейчас, в этот самый момент, кошки бродят по балкону, и, может быть, по квартире. Поворачивают морды на плеск воды. Натыкаются друг на друга…

Да, надо было позвать священника и освятить квартиру — так делали некоторые соседи, вселяясь в этот дом.

И одному здесь ничего не сделать. Требовался помощник. И, пораскинув мозгами, я понял: помощником сможет быть только тот, кому не потребуется много объяснять, кто и сам понимает, что к чему.

Валера.

10

Прошла жутковатая бессонная ночь.

Я стоял одетый у зеркала и натягивал на ногу туфель, который никак не налезал. И в этот момент зазвонил телефон. Я, конечно, обрадовался. Подумал, что это жена: беспокоится, наверно. В кои-то веки… Выронив туфель, прижал к уху трубку.

Это действительно была жена.

— Ты где был? — спросила она бесцветным голосом. Вопрос был настолько сакраментальным, что я поначалу растерялся.

— Когда?

— Вчера. Вечером, — в голосе добавлялось металла.