Владимир Васильев - Атлантида Страница 94

Несколько секунд дерущиеся не замечали приближавшегося к ним наставника, но вот один из них увидел старика и, не обращая внимания на замахнувшегося противника, развернулся и рванул в сторону конюшни. «Победитель» торжествующе взревел, но в тот же момент получил здоровенную затрещину сухим старческим кулаком по загривку. Рука, отпустившая эту затрещину, была, похоже, хорошо ему знакома, потому как, не уточняя, кто его ударил, молодец крутанулся на месте и устремился вслед за своим недавним противником. А за ними, почти не уступая в скорости, бежал хромой старик и ругался при этом почем зря!

— Пошли. — Скал положил Вотше на плечо свою широкую ладонь, — тебе надо отдохнуть как следует перед завтрашним днем, да и мне не мешает кое-что сделать. Медведь хоть и косолапый урод, но под руку ему попадать не стоит!

На следующий день, сразу после завтрака, прошедшего в общей трапезной с большим оживлением, Вотша отправился на свои первые уроки, хотя мыслями он был на ристалище. В малой княжеской трапезной его встретил невзрачный плешивый мужичок, одетый в простые холщовые порты, светлую без вышивки рубаху и короткие мягкие сапожки. Усадив ученика за стол и усевшись напротив него, мужичок долго рассматривал Вотшу, а затем проговорил высоким тихим голоском:

— Зовут меня Фром, я — изверг, приехал из владений западных вепрей и служу князю Всеславу счетчиком. С тобой я буду заниматься счетом, называемым на Западе арифметикой. Князь приказал мне раз в неделю докладывать ему о твоих… э-э-э… успехах, и думаю, что от моих докладов будет зависеть твое… э-э-э… благополучие.

Тут Фром вдруг стремительно наклонился через стол к самому лицу Вотши и спросил:

— Ты меня понял?

— Понял, господин Фром, — немедленно ответил мальчишка, а про себя подумал: «Странный он какой-то, этот Фром. И почему он ушел из своей стаи?»

Но спрашивать он ни о чем не стал.

Фром начал рассказывать о числах, что они обозначают и как изображаются в разных стаях. Вначале Вотше очень мешали сосредоточиться гул и крики доносившиеся с ристалища, и его голова была занята поединком, происходившем там. Но довольно скоро за окнами трапезной все стихло, и постепенно рассказ Фрома захватил мальчика. Его живое воображение было очаровано магией чисел, их мистическими свойствами, о которых довольно долго распространялся наставник, и теми странными, поразительными превращениями, которые могли происходить с ними. Время до обеда пролетело незаметно, а на обед Вотша бежал бегом.

Едва появившись в общей трапезной, он обежал ее глазами и, к своему разочарованию, не нашел в ней Скала. Подойдя к огромному дружиннику с лохматой черной шевелюрой, знакомому Вотше еще по первому дню его пребывания в замке, он, чуть поклонившись, спросил:

— Господин, вы не скажете, где сейчас дядя Скал?

Гигант повернулся к мальчику и прогудел добродушным басом:

— У лекаря твой дядя Скал. — Но, увидев, как вдруг побледнел мальчуган, улыбнулся и добавил: — Да ты не волнуйся, ничего страшного не произошло. Руку он об Медведя зашиб!

И дружинник оглушительно расхохотался собственной шутке. Сидевшие за одним столом с ним ратники тоже заулыбались. Вотша облегченно вздохнул и собрался отойти от стола, поискать себе другое место, но черноволосый дружинник вдруг положил ему на плечо руку и предложил:

— Садись-ка ты, птаха, с нами! Пока твоего дяди Скала нет, я за тобой присмотрю!

Ратники чуть подвинулись на скамье, освобождая Вотше место рядом с великаном. Мальчик уселся за стол, перед ним тут же поставили миску с гороховой похлебкой, положили кусок хлеба и… перестали обращать на него внимание. Всех занимал рассказ черноволосого дружинника о поединке Скала с Медведем, и всем было почему-то очень весело. Вот только Вотша никак не мог понять, что же такого веселого произошло на ристалищном поле.

Впрочем, обед закончился довольно быстро, и Вотше пришлось сразу же бежать на занятия.

Вторая половина дня отводилась изучению грамоты, и к полному удовольствию мальчика его учителем оказалась та самая тетка Сидоха, которая подбирала для него одежду. Она сразу предупредила Вотшу, что никогда никого не учила, но поскольку ей приходится писать больше всех в замке, ее князь и обязал заниматься с мальчиком.

— Хотя, раз уж ему так приспичило учить тебя грамоте, мог бы поручить это дело мэтру Пудру. Он и в восточной грамоте разбирается и в западной! — раздраженно-обиженным тоном заявила вдруг наставница.

— А кто такой метр Пудр? — немедленно поинтересовался любознательный Вотша.

— Не метр, — поправила его Сидоха, — а мэтр… Мэтр Пудр, из западных туров. Учит грамоте княжну и еще шестерых оболтусов — княжеских сынков из других стай!

— А что они делают в нашем замке? — удивился Вотша.

— Ха! — воскликнула в ответ тетка Сидоха. — В нашем замке! И давно этот замок стал вашим?!

Мальчик смутился, а тетка расхохоталась. Отсмеявшись, она вдруг заметила совершенно серьезно:

— Так-то, мальчик! Грамота для того и нужна, чтобы не попадать в такие вот неловкие ситуации!

Занятия грамотой тоже пришлись Вотше по душе. Он сразу понял важность владения письмом и чтением, а когда тетка Сидоха показала ему пару книг, принесенных ею с собой, он просто влюбился в эти удивительные создания человека и загорелся желанием научиться их читать.

Первый урок у тетки Сидохи получился достаточно коротким, так что занятия Вотши закончились рано. Выйдя из малой княжеской трапезной Вотша решил еще раз прогуляться на южную стену. И снова беспредельная даль волнующейся степи заставила его замереть от восторга.

Но долго любоваться степью на этот раз ему не дали. Не прошло и нескольких минут после появления Вотши на стене, как за его спиной послышалось сердитое сопение, и тут же прозвучал ломающийся мальчишеский голос, медленно цедивший слова:

— Так это, значит, и есть тот самый сопливый изверг, с которым нянчится вожак Всеслав?

Вотша стремительно обернулся. В трех шагах от него стояли два мальчика в легких, богато расшитых рубашках, в одинаковых темно-серых портах и мягких коротких сапогах. Одному из них было лет десять-одиннадцать, и он был выше Вотши на целую голову. С высоты своего роста он рассматривал маленького изверга странными темными глазами, уголки которых были необычно оттянуты к вискам, отчего глаза его казались узкими и злыми. Эта непонятная злоба подчеркивалась еще и невысоким, но упрямо выпуклым лбом, над которым нависал короткий ежик густых черных волос. Второй мальчишка, года на два помоложе, был белобрыс, веснушчат, большенос, а его холодные льдисто-серые глаза смотрели на Вотшу из-под белесых, почти незаметных бровей отчужденно, словно на некую неинтересную вещь.