Гильермо дель Торо - Охотники на троллей Страница 10

Предмет поисков меня не успокоил. Вместо того, чтобы учить математику, я просматривал популярные видеосайты, а также некоторые менее популярные, в поисках кого-нибудь еще, кто видел бы то же, что и я. Поначалу я ограничился запросами вроде «канализация» и «раздевалка» – безрезультатно, но через полтора часа блужданий наткнулся на следующий уровень – такие малопопулярные видеоролики, что для их обнаружения пришлось бы выучить новый язык, состоящий из многочисленных ошибок. Бо́льшая часть – размытые изображения незнамо чего под завывающие в камеру пьяные голоса: «Ты только глянь! Глянь сюда!».

И лишь когда я обратил внимание на места съемок, то начал потеть. Я обнаружил не меньше шести роликов из Сан-Бернардино, выложенных за последние шесть лет. Назвать их любительскими значило сильно им польстить, но это не означало, что на них нельзя было разглядеть нечто, двигающееся по тусклым переулкам, позади далеких мусорных баков. Видеоролики удостоились всего пары «лайков», а комментарии гласили, что это фальшивка. Но человеку, видевшему руки, ноги и плечи невообразимого размера, эти формы казались до жути знакомыми.

Настолько, что я не мог больше выдержать. Я вытащил из ушей наушники. И тут же пожалел об этом. Тишина в доме была какой-то неестественной. Сложно объяснить понятнее. Словно в доме завелись новые глотки, высасывающие запас кислорода. Я мог расслышать то, что обычно не слышал: жужание камеры на крыльце, папино дыхание из его спальни.

Но мысль о том, что кто-то может находиться внутри, была совершенно безумной. Дом превратили в крепость. Через наши двери невозможно проникнуть без паяльной лампы и кусачек, не говоря уже о завывании многочисленных сигнализаций и прибытии фургонов нескольких охранных компаний. Через щель в двери я видел доказательство этому в дальнем углу гостиной: два красных огонька, сообщающих, что сигнализация включена. Я разглядывал эти красные огоньки с постели всю жизнь. Так почему же сейчас мне казалось, что с ними что-то не так?

Огоньки мигнули.

Да, вот что меня беспокоило.

Это вовсе не огоньки с панели. Это глаза.

Я лежал, не в состоянии вдохнуть, а красные глаза перемещались. Половицы стонали под весом громадины. Я слышал дыхание, похожее на лошадиное фырканье. А потом красные глаза сдвинулись от дальнего конца гостиной, и показались лампочки панели управления, гораздо меньшего размера. Что бы это ни было, оно направлялось к спальням. Худшего я и вообразить не мог. Пока не случилось кое-что еще.

Появились другие глаза: три, четыре, пять, шесть, семь, восемь. Каждая пара плыла в том же месте, словно принадлежала той же голове, но двигалась независимо – некоторые глядели влево, некоторые вправо, некоторые назад, а остальные прямо на меня. Кем бы ни было это существо или существа, оно занимало всю гостиную. Я осмотрел кровать в поисках какого-нибудь оружия, но видел только детскую ерунду: недостроенные модели, недоделанную домашнюю работу и прочие следы попыток найти свое место в мире. Все это и раньше было бесполезным, а теперь и подавно.

Сначала существо добралось до папиной двери. Как и я, папа неплотно прикрывал дверь, и я лишь надеялся, что он уже присел там, готовый к нападению. Несколько пар красных глаз скрылись из поля зрения, когда вошли в комнату. Я услышал звон, словно кто-то шарил по карманам в поисках мелочи, а потом неприятное хлюпанье, продолжавшееся с минуту.

Хлю-ю-юп. Хлю-ю-юп. Хлю-ю-юп.

Плечи так жутко тряслись, что я схватил ноутбук, чтобы успокоиться. Да, ноутбук! Экран погас, но мне нужно было только прикоснуться к тачпаду, и комната озарится бледным светом. Я потянулся к клавише, но заколебался. У меня возникло такое чувство, что увиденное будет преследовать меня всю жизнь. Я мог закончить как папа. Если я так этого боюсь, подумал я, наверное, с ним случилось нечто столь же ужасное?

На меня упала тень. Я знаю, это кажется странным, ведь дом был погружен в темноту, но эта темнота обладала весом: я ощущал, как она опускается на тело будто слой ила. У нее была и определенная фактура: на кожу словно легло что-то склизкое и чешуйчатое. И определенно имелся запах: омерзительная вонь дохлого животного, гниющего на дне колодца. Пока из папиной спальни доносился звон, некоторые из восьми глаз заглянули через щель в мою спальню и двинулись к ножке кровати как медлительные радиоактивные жуки.

В моих мыслях пронеслись образы: Таб, Клэр Фонтейн, папа. Думаю, я с ними прощался, потому что сделал это ради них. Развернул ноутбук и ударил по тачпаду.

Свет без малейшего промедления залил всю комнату. Я автоматически закрыл испуганные и широко открытые глаза и несколько раз моргнул, пока в глазах не перестало рябить и я смог видеть что-то дальше кровати. Я разглядел шкаф в противоположном углу комнаты, коридор снаружи и гостиную.

Там было пусто.

И вот в чем дело. Я не почувствовал облегчения. Не почувствовал радости. Я оттолкнул компьютер с коленей и обхватил голову руками, ногтями вцепившись в кожу. Так вот оно что. Мой разум сказал «прощай». Во внезапном порыве я сбросил одеяло. Нужно встать с постели, включить свет и прочесать дом. Я должен. Может, найдется что-нибудь, что избавит меня от помешательства. Я развернул ноги и уже собирался встать, когда взгляд остановился на шкафу.

Как я говорил Табу, в детстве я больше всего боялся этого шкафа. И все же он был чудовищно мал для тех существ, что я видел бродящими по дому, хотя с учетом двигающихся глаз невозможно было точно оценить их размер.

Когда я опустил одну ногу, сердце гулко застучало. Пол скрипнул. Я поморщился от этого звука, но не сводил глаз со шкафа, пытаясь заметить, не двигается ли кто за его створками. Все детские страхи разом вернулись. У меня не осталось выбора – лишь подойти к нему, распахнуть и встретить лицом к лицу то, что меня ждет.

Я встал и вытянул шею, чтобы разглядеть получше.

Свет от ноутбука показал, что шкаф пуст. Потом из-под кровати высунулись две огромные волосатые лапы и вцепились в мои лодыжки, сильные ладони покрывал горячий пот, зазубренные желтые когти были холодны, как река. Лапы дернули, но перед тем как моя голова стукнулась о пол, в голову пришла одна-единственная и печальная мысль:

Таб был прав. Под кроватями – вот где живут монстры.

Часть 2

И пришел Киллахид

Вода капала мне в глаз. Едкая и жалящая. Я потер глаз и ощутил, как в тело впиваются жесткие иголки соломы. Сверху шлепнулось еще несколько капель, я сел и вытер лицо рукой. Я по-прежнему был в пижамных штанах и футболке. Однако кровать сменилась кучей грязной соломы, а комната – пещерой.

Я встал на нетвердых ногах и стряхнул солому. Помещение, похоже, было высечено в скале, хотя потолком служил нижний слой реального мира: древние водопроводные трубы, отверстия заросших мхом канализационных стоков и обугленные провода, покрытые копотью. Ржавая рыжая вода ритмично капала из десятка устаревших соединений. Единственный выход вел в коридор. Приступ клаустрофобии велел мне им воспользоваться.

По мере того как я шел, глаза привыкали к темноте, и я начал различать груды мусора вокруг. Если бы он был навален в беспорядке, я бы не так испугался. Но мусор кто-то тщательно отсортировал. Слева высился холм печатных машинок, совсем старых, с механической кареткой, а также модели 1980-х годов с миниатюрными экранами. От кучи несло чернилами. Справа высилась стена микроволновок, уложенных штабелями наподобие кирпичей, – черные, белые, коричневые, красные, некоторые старые и пыльные, другие поновее и в брызгах от последней приготовленной пищи. Безо всяких сомнений, все сломанные.

Я вошел в коридор. К моему удивлению, его освещали масляные лампы, висящие выше, чем я мог дотянуться. Лампы сами по себе не загораются, и я напомнил себе, что стоит идти бесшумно, хотя особого смысла это все равно не имело. Коридор наполняло громкое шипение ламп, бульканье воды в трубах над головой и подземный гул – вероятно, вонючий воздух вырывался из щелей снизу. Это место оказалось хуже, чем любая Пещера трофеев, какую я только мог вообразить.

Коридор вел в несколько комнат, все забиты разными осколками человеческой жизни. В одной находились зыбучие пески наручных часов – электронных, механических, с калькуляторами, мужских и женских, детских, так много, что в этот сверкающий ров можно было погрузиться по пояс. Другую наполняли вентиляторы: покрытые пылью потолочные вентиляторы, пластиковые настольные вентиляторы, огромные промышленные на высоких металлических стойках. Провода от некоторых сплетались с лабиринтом труб и проводов наверху, и вентиляторы работали, лопасти хлопали, а моторы жужжали при каждом вращении. Последняя комната, в которую я осмелился заглянуть, оказалась худшей из всех: холодильники, может, штук пятьдесят в самом разном состоянии, стоящие как могильные плиты на лишенном травы кладбище.