Фред Саберхаген - Чёрный трон Страница 11

Когда Эллисон представил меня, она произнесла:

– Весьма приятно познакомиться с вами.

У нее был низкий, завораживающий слушателя голос – с необычным акцентом. Некогда я был знаком с одним русским иммигрантом – у него был почти такой же акцент.

– Помните, я говорил вам прежде об этом человеке, – сказал Эллисон.

– Помню, помню, – произнесла Лигейя. Она смотрела на меня по-особенному пристально – мне прежде не доводилось видеть взгляда такой испытующей силы.

– Молодой человек согласился выполнить то, о чем я вам говорил.

– Знаю, знаю, – сказала она.

– Вы меня обяжете, если станете всячески помогать ему и откроете доступ к нашему особому источнику полезных сведений.

Она кивнула.

– Обязательно.

– Впрочем, у нашего друга был весьма тяжелый день, – продолжил Эллисон. – Полагаю, новые сильные впечатления могут только повредить ему. А потому отложим знакомство с вашим подопечным до завтра. Господин Перри уже в курсе того, что месье Вальдемар способен узнавать нужное, проникая сознанием в миры, отличные от той версии реальности, в которой мы обитаем.

– Я поняла.

– А я мало что понял, – сказал я и добавил, чтобы не показаться грубияном: – Но целиком доверяюсь вашему знанию.

Тут Эллисон обратился ко мне:

– Я получу необходимые сведения о маршруте путешествия и не покину корабль, пока не сообщу их капитану Ги.

– Замечательно, – сказал я. – В таком случае…

– Да, вы свободны. Засим прощайте. Желаю вам удачи, а на ближайшее время – спокойной ночи.

Он крепко пожал мою руку. Я сердечно попрощался с ним, потом церемонно кивнул Лигейе:

– Свидимся с вами завтра.

– Знаю, знаю, – лукаво улыбнулась она.

Как только я очутился в каюте Эллисона, я рухнул лицом вниз на кровать – раздеваться не было сил. Заснул я сразу же – и потом очутился в королевстве у края земли. А теперь…

Через иллюминатор внутрь каюты проникало достаточно света – я побрился, черпая воду из большой лохани в той части каюты, где располагалась алхимическая лаборатория. Затем через ближайшее окно выплеснул грязную воду за борт. Приведя себя в порядок, я вышел с намерением позавтракать. В сумбуре вчерашних инструкций мне было рассказано среди прочего, как вызвать слугу, чтобы еду принесли прямо в каюту. Но сейчас я быстро нашел кают-компанию и решил позавтракать там – предложили яичницу с луком и поджаренный хлеб с палтусом. Несколько чашек крепкого душистого кофе помогли мне на время позабыть о мрачных ночных переживаниях; клубок ужасов, загадок и страхов откатился в глубину сознания. С последней чашкой кофе в руках я вышел на палубу.

Погода была ясной, тумана и в помине не было. Попивая обжигающий напиток, я любовался игрой солнечных лучей на холодных волнах. В безмятежно голубом небе плыли приветливые белые облака. Солнце стояло еще очень низко в положенной части небосвода. Тут я перевел взгляд туда, где, по моим расчетам, находился берег, однако суши не увидел. Со всех сторон было бескрайнее море. Стая чаек качалась на струях ветра за нами – то поднимаясь, то опускаясь над нашим кильватером. Корабельный повар, одноглазый испанец по имени Доминго, выбросил за борт утренние остатки пищи и что-то певуче прокричал птицам на своем языке (уж не знаю, обругал он их или позвал на пиршество). Чайки в ответ громко загалдели, снизились и стали нырять в кипящие волны. Я прошелся вдоль палубы, обшаривая глазами горизонт в поисках «Вечерней звезды». Но мы были одни на бескрайней глади моря.

Я поежился от холода и поспешил сделать большой глоток дымящегося кофе. Про себя я решил одеваться потеплее, когда в следующий раз вздумаю выходить на палубу в столь ранний час.

Я начал спускаться вниз с намерением занести чашку в кают-компанию по пути в каюту Лигейи и на ступеньках повстречал Дирка Петерса. Тот широко улыбнулся, насмешливо коснулся козырька своей морской кепи и приветствовал меня:

– С добрым утречком, юноша.

Я тоже улыбнулся и вежливо кивнул.

– Доброе утро, мистер Петерс.

– Зовите меня попросту Дирк, – сказал он. – Славный денек, вы не находите?

– Денек отличный.

– И как оно вам – быть начальником?

– Пока не знаю, – ответил я. – Еще не отдал ни одного приказа.

Он пожал плечами.

– Я так понимаю – пока в приказах нужды нет. Если ничего экстренного не произойдет, команда будет сама, без понуканий, выполнять инструкции мистера Эллисона.

– Ну и я так понимаю.

– Вы как переносите море?

– Плыл на корабле только раз – совсем мальчишкой. Но вроде бы не страдал морской болезнью – если вы именно это хотели узнать.

– Вот и хорошо.

В это время со снастей стремительно спустилось что-то большое, темное и запрыгало по палубе – прямо к Петерсу. Тот ласково положил руку на косматое плечо своего друга Эмерсона. Зверь ответил тем же. Так они и стояли – обнявшись, как два закадычных приятеля.

Я невольно отметил про себя – до чего же эти двое похожи друг на друга. Говорю это не с целью насмешки над человеком, который спас мне жизнь. Сам я согласен с тем, что лучше погрешить против правды, чем подчеркивать чье-либо уродство. Но с Петерсом было иначе, потому что сама некрасивость его лица была так выразительна и интересна, что делала его по-своему привлекательнее смазливого актера на ролях первых любовников. Губы у него были тонкие, никогда не закрывали зубов – длинных и торчащих немного вперед. Казалось, с его лица не сходило добродушно-насмешливое выражение. Таким было первое впечатление от его лица. Второе – что это чисто бесовская веселость. На самом же деле его лицо было просто перекошено, словно он вечно смеялся. Я не мог вглядываться слишком пристально, но все же заметил, что кожа на его лице неровного цвета – местами светлее, местами темнее. Возможно, это были следы многочисленных шрамов. Что и говорить, физиономия пугающая – тем более что со временем насмешливая улыбка начинала казаться злобным оскалом бешеной ярости. В зависимости от настроения можно было принимать его за доброго веселого малого или за головореза с вечно злобной рожей – при этом сам он мог не менять выражения лица, просто в вашем сознании произвольно менялась оценка этого выражения. Так, потянувшись за бриллиантом в сумрачном тайнике, вы вдруг обнаруживаете, что бриллиант вделан в голову ядовитой змеи.

– Вот и хорошо, – повторил Петерс.

– Не могли бы вы рассказать мне о месье Вальдемаре?

Мой собеседник поднял руку, словно собирался почесать затылок, но вдруг запустил пальцы под свою странного вида черную густую шевелюру. Только тут я по-настоящему пристально вгляделся в его волосы. Это был парик. На самом деле Петерс был совершенно плешивым. Заметив мой удивленный взгляд, он осклабился больше обычного и пояснил:

– Сделал себе из шкуры медведя, который имел наглость слегка помять меня, за что и поплатился… А насчет этого Вальдемара, так я его и краем глаза не видел. Месье носу не кажет из своей берлоги – кстати, его каюта рядом с вашей.

У Петерса были повадки и речь морского волка, но в манерах и разговоре проглядывало и другое. Было в нем что-то от жителя фронтира.

– Вы часом не с Запада? – осведомился я.

Он кивнул.

– Мой папаша был «вояжером» – то бишь торговал пушниной на фронтире. А мать звали Упсарока Инжун, она из индейского племени упшароков, что живет в Черных Горах. Сам я был охотником, исходил весь Запад вдоль и поперек. Видал много чудесного, хаживал по каньонам такой величины, что в них можно обронить целый Чарлстон и потом не сыскать. – Он сплюнул через борт – да с такой точностью, что угодил в зазевавшуюся чайку. – Забредал я и на юг – в Мексику, поднимался и на самый север, где в небе вечером сияние – все равно как большущая парчовая занавеска. – Он опять почесал кожу под париком. – И все это – до того как мне стукнуло двенадцать.

Поскольку я впервые встретил матерого рассказчика небылиц с Запада, то и развесил уши. Петерс выглядел таким сорвиголовой, говорил с такой небрежной убедительностью, что было трудно не поверить ему. Обычный врун изо всех сил старается, чтобы ему поверили. А Петерсу было совершенно наплевать, верят ему или нет. Этим он и брал.

– Так насчет месье Вальдемара… – не унимался я.

– Да?

– Как давно он на борту судна?

– В точности сказать не могу, – ответил Петерс. – По крайней мере дольше меня. Команде пояснили, что он калека, любит путешествовать. Но я так скажу: странное это удовольствие – путешествовать, запершись в каюте!

– Вы думаете, тут что-то нечисто? – спросил я напрямую.

Он пожал плечами.

– А бес его знает… Может, тут замешана эта дамочка – ну, Лигейя.

– Что вы имеете в виду? – озадаченно поинтересовался я.

– Эта его сиделка – весьма странная леди. Она напоминает мне одного черномазого знахаря, с которым я однажды имел дело. Звали его Джонни – Два-Духа-за-Спиной. Когда с ним калякаешь, кажется, что у него за спиной не два духа умерших, а целое полчище. И слышатся такие странные звуки. Вот эта дамочка совсем как он. Извините, если чего не так сказал. Точней сравнения не нашел.