Роберт Говард - Приключения Конана-варвара (сборник) Страница 24

Паук в который уже раз промчался по полу, оставляя за собой серый след. Конан перепрыгнул через кушетку, уходя в сторону, но тварь молниеносно повернулась, взбежала по стене, и паутина, как живая, взметнулась с пола и захлестнула лодыжку киммерийца. Он упал на руки и отчаянно рванулся, стараясь освободиться, но паутина крепко, как тисками, держала его за ногу. А косматый дьявол уже бежал вниз по стене, спеша довершить начатое. Охваченный безумной яростью, Конан схватил с пола сундук с самоцветами и изо всех сил метнул его в паука. Этого чудовище не ожидало. Тяжелый снаряд угодил в тварь и с тошнотворным хрустом расплющил ее о стену. Во все стороны полетели брызги крови и зеленой жидкости, и раздавленное месиво рухнуло на пол вместе с обломками дерева. Огромное черное тело лежало среди россыпи искрящихся драгоценных камней, покрытые шерстью ноги бессильно подергивались, а красные глаза издыхающей твари тускло светились в груде самоцветов.

Конан окинул комнату свирепым взглядом, но новому чудовищу взяться было неоткуда, и он начал отдирать от себя липкую паутину. Мерзкая субстанция упорно не желала отклеиваться от его лодыжки и рук, но в конце концов ему удалось освободиться. Подняв меч и стараясь не наступить на петли паутины, расстеленные по полу, он подошел ко второй двери. Конан не знал, какие ужасы поджидают его там. Смертельная схватка подстегнула его, кровь шумела в висках, и, зайдя так далеко, он намеревался довести опасную авантюру до конца, каким бы он ни был. Кроме того, шестое чувство подсказывало ему, что среди драгоценностей, небрежно раскатившихся по сверкающему полу комнаты, не было камня, который он искал.

Содрав с двери перекрещивающиеся на ней нити, Конан обнаружил, что она, как и первая, не заперта. Интересно, солдаты внизу по-прежнему не подозревают о его присутствии? Хотя… он находится высоко над ними, и, если в слухах есть хоть капля правды, они привыкли к странным шумам, доносящимся сверху, – зловещим звукам и крикам боли.

Открывая вторую дверь, Конан думал о Яре и потому чувствовал себя не слишком-то уютно. Но он увидел лишь серебряную лестницу, уводящую вниз, залитую неярким сиянием, источник которого он не мог определить. Молодой варвар стал спускаться по ней, крепко сжимая в руке обнаженный меч. Вокруг царила мертвая тишина, и вскоре он подошел к двери из слоновой кости, инкрустированной кроваво-красными камнями. Конан прислушался, но изнутри не доносилось ни звука. Из-под двери выбивались лишь ленивые струйки дыма, неся экзотический запах, который был ему незнаком. Серебряные ступени уходили вниз, теряясь в темноте, и из этого призрачного колодца не долетало ни звука. У киммерийца вдруг возникло странное чувство, будто он совсем один в этой башне, населенной лишь призраками и миражами.

3

Он осторожно нажал на половинку двери из слоновой кости, и та послушно открылась внутрь. Конан замер, стоя на светящемся пороге, напрягшись, как волк, оказавшийся в незнакомом месте, готовый драться или бежать, в зависимости от обстановки. Перед ними была просторная комната с куполообразным позолоченным потолком. Стены были сделаны из зеленого жадеита, пол, частично скрытый толстыми коврами, – из пластинок слоновой кости. Из курильницы на золотой треноге вился дымок с экзотическим запахом, а позади нее на чем-то вроде мраморной скамьи покоился идол. Конана передернуло от отвращения: тело уродца было вполне человеческим, обнаженным, только зеленого цвета, а вот голова могла привидеться только в ночных кошмарах или же в безумном бреду. Слишком большая для тела, она была начисто лишена присущих человеку черт. Конан молча уставился на огромные развесистые уши и длинный хобот, по обе стороны которого торчали клыки с насаженными на кончики золотыми шарами. Глаза идола были закрыты, казалось, что он спит.

Значит, вот почему башня называлась Башней Слона! Потому что эта тварь очень походила на ту, которую описывал ему шемитский бродяга. Перед Конаном стоял бог Яры, и где же еще мог находиться драгоценный камень, как не внутри идола, поскольку именовался Сердцем Слона?

Конан шагнул вперед, не сводя взгляда с неподвижного идола, и вдруг глаза того распахнулись! Киммериец замер на месте. Нет, это был не идол – это было живое существо, и он сам попался в расставленную ловушку!

Тот факт, что он не взорвался безумной яростью, недвусмысленно свидетельствовал об охватившем его ужасе, который буквально парализовал киммерийца. Человек цивилизованный на его месте, скорее всего, принялся бы искать сомнительное утешение в заключении, что он сошел с ума, но Конану и в голову не пришло сомневаться в собственном здравомыслии. Он просто знал, что лицом к лицу столкнулся с демоном Древнего Мира, и теперь мог лишь смотреть и слушать, будучи не в состоянии пошевелиться.

Хобот чудовища поднялся и покачался из стороны в сторону, топазовые глаза незряче смотрели на него, и Конан понял, что монстр слеп. Эта мысль принесла некоторое облегчение, он понял, что вновь владеет собой, и тихонько попятился к двери. Но создание услышало его. Хобот дрогнул и вытянулся к нему, и Конан вновь оцепенел от ужаса, когда чудовище заговорило – странным запинающимся монотонным голосом, не меняющим ни высоты, ни тона. Киммериец понял, что эти губы не предназначались для членораздельной человеческой речи.

– Кто здесь? Или ты пришел подвергнуть меня новым пыткам, Яра? Неужели это никогда не кончится? О, Яг-коша, будет ли конец твоим мучениям?

Из незрячих глаз покатились слезы, и взгляд Конана устремился к конечностям, лежащим на мраморной скамье. Он понял, что чудовище не встанет на ноги, чтобы напасть на него. Ему были хорошо знакомы следы пыток и кандалов, равно как и ожоги пламени от факелов, так что даже его привычная ко всему душа содрогнулась при виде чужих увечий, как если бы они были его собственными. И вдруг отвращение и страх ушли, сменившись искренней и глубокой жалостью. Кем был этот монстр, Конан не знал, но перенесенные им страдания были столь несомненны и ужасающи, что киммерийца охватила печаль, причины которой были неясны ему самому. Он понимал лишь, что стал невольным свидетелем вселенской трагедии, и сжался от стыда, словно взвалив на плечи позор всей своей расы.

– Это не Яра, – сказал он. – Я – всего лишь вор, и я не причиню тебе вреда.

– Подойди ближе, чтобы я мог коснуться тебя, – пробормотало существо, и Конан бесстрашно приблизился, забыв про меч, который по-прежнему не выпускал из рук.

Хобот протянулся к нему и осторожно ощупал его лицо и плечи, совсем так, как это сделал бы слепой человек, и прикосновения эти были легкими, как у ребенка.

– Ты не принадлежишь к расе дьяволов Яры, – вздохнуло существо. – На тебе лежит чистая и незамутненная печать свирепости дальних, окраинных земель. Твой народ известен мне с давних времен, очень-очень давних, когда и назывался он по-другому, и когда другой мир возносил свои украшенные драгоценными камнями башни к звездам. На твоих пальцах кровь.

– Паук в комнате наверху и лев в саду, – пробормотал Конан.

– Но сегодня вечером ты убил и человека, – возразило существо. – А в башне наверху притаилась смерть. Я чувствую ее.

– Да, – негромко ответил Конан. – Там лежит принц воров. Он умер после укуса того хищника.

– Так, но не совсем! – Чужой, нечеловеческий голос превратился в речитатив. – Убийство в таверне и убийство на крыше – я знаю о них, я их чувствую. А третья смерть породит такую магию, о которой не смел мечтать даже Яра, – о, это будет магия избавления, клянусь зелеными богами Яга!

И вновь по щекам изувеченного существа потекли слезы, когда оно принялось раскачиваться взад и вперед, охваченное бурей противоречивых эмоций. Конан в растерянности смотрел на него.

Но вот конвульсии прекратились. Взгляд незрячих глаз обратился на Конана, и хобот поманил его к себе.

– Слушай же, человек, – заговорил чужак. – Я кажусь тебе отвратительным чудовищем, не так ли? Нет, не трудись отвечать, я знаю это. Но если бы я мог тебя видеть, ты показался бы мне таким же странным. Помимо этой земли, существует еще много миров, и жизнь имеет самые разные формы. Я – не бог и не демон, а такая же плоть и кровь, как и ты, хотя материя и несколько отличается, ведь форму можно отлить в любой матрице. Я очень стар, человек из дальних земель. Давным-давно я прибыл на эту планету из моего собственного мира, с зеленой планеты Яг, которая вечно кружит на самой границе этой вселенной. Мы пересекли пространство на могучих крыльях, которые несли нас по космосу быстрее света, потому что мы вступили в бой с королями Яга и проиграли, став изгнанниками. Но вернуться назад мы не могли, потому что на Земле крылья отвалились с наших плеч и исчезли. Здесь мы старались вести уединенный образ жизни. Мы сражались с ужасными формами жизни, бродившими по этой земле, так что вскоре нас стали бояться и мы не погибли в сумрачных джунглях востока, которые избрали своим прибежищем. Мы видели, как люди развились из обезьян и построили сверкающие города Валузии, Камелии, Коммории и их сестер. Мы видели, как пали они под ударами язычников-атлантов, пиктов и лемурийцев. Мы видели, как поднялись океаны и поглотили Атлантиду, Лемурию, острова пиктов и сверкающие города цивилизации. Мы видели, как те, кто выжил после крушения государства пиктов и Атлантиды, строили свои империи каменного века, и видели, как они вновь гибли в кровавых войнах. Мы видели, как пикты вернулись в первобытное состояние, а атланты регрессировали до человекообразных обезьян. Мы видели, как дикари из-за полярного круга всесокрушающими волнами отправлялись на завоевание южных просторов, создавая государства Немедии, Котха, Аквилонии и им подобные. Мы видели, как твой народ под новым именем вышел из джунглей, возродившись из человекообразных обезьян, которые некогда были атлантами. Мы видели, как потомки лемурийцев, которым удалось выжить после Потопа, вновь поднялись из дикости и двинулись на запад, называя себя гирканцами. И еще мы видели, как раса дьяволов, наследники древней цивилизации, существовавшей еще до гибели Атлантиды, вновь создала свою культуру и обрела власть, создав проклятое королевство Заморы. Всему этому мы были свидетелями, не помогая, но и не препятствуя непреложному закону Вселенной, и при этом умирали один за другим. Мы, жители Яга, вовсе не бессмертны, хотя по продолжительности наша жизнь сопоставима с жизнью планет и созвездий. В конце концов остался я один, мечтая о прежних временах среди превратившихся в руины храмов в самом сердце джунглей Кхитая. Меня почитали за бога представители чужой желтокожей расы. А потом пришел Яра. Он обладал темным знанием, полученным еще до гибели Атлантиды, которое сохранилось во времена варварства, передаваемое из поколения в поколение. Поначалу он сидел у моих ног и жадно внимал мне, впитывая крохи мудрости. Но того, чему я его научил, ему было мало, и он пожелал обзавестись знанием, которое могло принести зло. Он хотел стать владыкой королей и удовлетворить свои дьявольские амбиции. Однако я отказался обучить его тем черным тайнам, которыми обладал, поскольку не хотел этого. Так шли века. Но он оказался мудрее и хитрее, нежели я полагал. Коварством, обретенным в призрачных и темных гробницах Стигии, он заставил меня раскрыть тайну, которую я намеревался вечно носить в себе, а потом, обратив против меня мою же собственную силу, он поработил меня. Ах, боги Яга, с той поры мне пришлось испить горькую чашу унижения! Он увез меня из забытых джунглей Кхитая, где серые обезьяны танцевали под дудочки желтокожих жрецов и где мои алтари ломились под тяжестью подношений – фруктов и вина. Я перестал быть богом для славного народа джунглей и превратился в раба дьявола в человеческом облике.