Робин Вассерман - Хроники Академии Сумеречных охотников. Книга I (сборник) Страница 46

Глаза у него были открыты, пялились в пустоту. Одной рукой он сжимал пустую пиксиду.

Джеймс вцепился в руку Мэттью и потянул его по кругу, лихорадочно оглядываясь и выжидая, не появится ли откуда-нибудь демон. Он мог точно сказать, что тут случилось. Клайв решил: пусть-ка Дьявольские Глаза чуть поволнуется – все равно демоны не тронут себе подобного. А он тем временем избавится от «дьявольского отродья» раз и навсегда, отправив по его следу демона посерьезнее.

Но все пошло немного не так.

Джеймс не смог бы определить, что это был за демон, но вопрос отпал сам собой, когда монстр выступил им навстречу из лесной чащи.

Ветис. Очень похожий на человека, но не совсем. Его серое чешуйчатое тело шуршало по опавшим листьям. Демон поднял руки, увенчанные головами, похожими на змеиные; они принюхивались, как пойнтеры на охоте.

Джеймс перешел в форму тени совсем легко, даже не задумавшись, словно нырнул в воду, чтобы спасти тонущего. Невидимый, мальчик подбежал к ветису, занес меч и отсек с руки демона одну из его принюхивающихся голов. Повернувшись к следующей голове, он собрался уже позвать Мэттью, но оглянулся и ясно, несмотря на искрящуюся серость мира вокруг, разглядел друга. Мэттью уже вступил в схватку, напряженный и взвинченный. Глаза его сузились; в их глубине Джеймс разглядел решительность, которая всегда пряталась за смехом и становилась видна только в такие вот моменты.

Мэттью выстрелил ветису прямо в голову – в голову монстра с красными глазами и острыми зубами, сидящую на короткой шее. Джеймс тем временем отрубил с руки демона оставшуюся голову. Ветис покачнулся и рухнул на бок, дергаясь, словно в припадке.

Джеймс понесся через лес, через ветер и шепот листвы. Он уже ничего не боялся. Мэттью бежал следом за ним. Аластор и второй его приятель оты скались в чаще – прятались за деревьями. Джеймс подполз к ним – тень среди танцующих теней деревьев, колеблемых ветром, – и приставил к горлу Аластора меч.

Пока Джеймс держал оружие, лезвие никто не мог увидеть. Зато остроту его Аластор отлично чувствовал. Он резко вдохнул.

– Мы этого не хотели! – крикнул друг Карстерса, оглядываясь по сторонам дикими от ужаса глазами. Аластору хватило ума ничего не говорить – иначе лезвие вонзилось бы ему в горло. – Это все Клайв придумал! Он сказал, что все-таки заставит тебя уехать отсюда! Он хотел только напугать тебя!

– Кого напугать? Меня? – прошептал Джеймс. Друг Аластора нервно вздохнул – шепот доносился, казалось, отовсюду и ниоткуда. – Я не из тех, кого можно напугать. Если вы опять за мной пойдете, из нас троих пострадаю не я. Вон отсюда!

Дуэт, еще совсем недавно бывший трио, как ветром сдуло.

Джеймс одной рукой сжал рукоятку меча, другой оперся на шершавый ствол дерева и пожелал вернуться обратно, в мир цельности и солнечного света. Вновь став самим собой, он обнаружил, что Мэттью не сводит с него взгляда. Фэйрчайлд все время знал, где Джеймс находился.

– Джейми, – произнес Мэттью, немного нерешительно, но явно восхищенно. – Это было потрясающе.

– В последний раз меня звали Джеймс, – напомнил он.

– Ну уж нет. Я буду некоторое время называть тебя Джейми, потому что ты только что продемонстрировал свою темную силу. От «Джейми» я чувствую себя лучше.

Джеймса затрясло от смеха, и на губах Мэттью тоже появилась улыбка.

Но ни тот, ни другой не вспомнил, что в лесу погиб студент Академии. А Сумеречные охотники, перепуганные демонами и подозрительно относившиеся к любым проявлениям демонического вокруг себя, обязательно должны были обвинить кого-нибудь в смерти Клайва Картрайта.

Джеймс ничего об этом не знал, пока на следующий день ему не сообщили, что его родители обо всем проинформированы и что он, Джеймс Эрондейл, официально исключен из Академии.

Пока не приехал отец, его держали взаперти в лазарете – потому что во всей Академии только здешние двери запирались на засов.

Заглянула Эсме. Обняла Джеймса и пообещала обязательно увидеться с ним после Восхождения.

Тяжело шагая, вошел Рагнор Фелл, и на какое-то мгновение Джеймсу показалось, что маг сейчас начнет спрашивать у него домашнее задание. Вместо этого Рагнор остановился у кровати и медленно покачал рогатой головой.

– Я ждал, что ты придешь ко мне за помощью, – сказал он. – Надеялся, что из тебя мог бы получиться маг.

– Никогда не хотел быть магом. Вообще никем не хотел быть, кроме Сумеречного охотника, – беспомощно ответил Джеймс.

Рагнор отозвался – обычным, внушающим отвращение голосом:

– Все вы, Сумеречные охотники, такие.

Пришли Томас с Кристофером. Кристофер приволок корзину фруктов – он почему-то решил, что Джеймс в больнице, потому что заболел. Томасу пришлось несколько раз извиняться за кузена.

Но с Мэттью Джеймс так и не увиделся, пока не приехал отец.

На этот раз Уилл Эрондейл вовсе не стремился очаровать ректора. Пока он шел в лазарет мимо сияющих серых стен Академии, под ликом ангела в витраже, с лица его не сходило мрачное выражение. Отец несся по залам и лестницам, словно бросал вызов тем, кто посмел обидеть Джеймса.

Но Джеймс знал, что никто никогда этот вызов не примет. Они всегда будут только шептаться у него за спиной.

– Ты должен был нам сказать, Джейми, – заметил отец. – Но Джем объяснил, почему ты этого не сделал.

– Как мама? – прошептал Джеймс.

– Плакала, когда Джем все рассказал. Заявила, что ты всегда был ее сладким мальчиком. Сдается мне, она всерьез вознамерилась задушить тебя в объятиях, а потом запечь в пироге.

– Люблю пироги, – наконец отозвался Джеймс.

«Все мучения, все благородные попытки избавить ее от терзаний – ради чего все это?» – думал Джеймс, выходя из дверей Академии. Да, он избавил маму от боли – на месяц или два, но не более того. Он надеялся только, что это не полный провал, надеялся, что дядя Джем по-прежнему считает, что оно того стоило.

Он увидел Мэттью, стоящего посередине двора. Руки Фэйрчайлд засунул в карманы; лицо его сияло радостью. Мэттью пришел сказать «до свидания». Что ж, ради того, чтобы подружиться с ним, определенно стоило остаться здесь хотя бы на это короткое время.

– Тебя исключили?

Вопрос показался Джеймсу бестолковым.

– А ты как думаешь? – он взглядом указал на отца и на чемодан, который держал в руках.

– Думаю, да, – Мэттью энергично закивал, так что его приглаженные волосы тут же взъерошились и теперь торчали в совершенно разных направлениях. – Но я же должен сыграть роль до конца. К тому же хотел окончательно убедиться. Видишь ли, Джеймс, дело в том, что…

– Это случайно не Аластор Карстерс? – спросил отец, вскинув голову.

Аластор крался мимо них, упорно избегая встречаться с Джеймсом глазами. Он никак не отреагировал на улыбку Уилла Эрондейла. Кажется, больше всего его в этот момент занимали каменные плиты, которыми был вымощен школьный двор.

– Хотел просто сказать… попросить прощения за все, – пробормотал Аластор. – Удачи.

– О, – Джеймс не сразу нашелся с ответом. – Спасибо.

– Ты только не обижайся, старина, – сказал ему Мэттью, – но я тут решил чуть пошутить и перетащил все твои вещи в южное крыло. Ума не приложу, зачем я это сделал? Мальчишество, не иначе.

– Что ты сделал? – Аластор с изможденным видом воззрился на Мэттью и тут же исчез, словно его и не бывало.

Фэйрчайлд повернулся к отцу Джеймса и выразительно пожал ему руку.

– О, мистер Эрондейл! – воскликнул он. – Пожалуйста, возьмите меня с собой!

– Это, видимо, тот самый Мэттью? – уточнил отец и попробовал высвободить руку. Мэттью вцепился в него с нечеловеческой решительностью.

Джеймс улыбнулся. Надо было, наверное, предупредить отца о решительности Фэйрчайлда.

– Видите ли, – продолжал Мэттью, – меня тоже исключили из Академии Сумеречных охотников.

– Тебя исключили? – изумился Джеймс. – Когда? За что?

– Приблизительно четыре минуты назад, – ответил Мэттью. – Я нарушил собственное честное слово и взорвал южное крыло Академии.

Джеймс с отцом поглядели на южное крыло. Оно стояло неподвижно, с таким видом, что можно было быть уверенным – ему и в следующую сотню лет ничего не сделается.

– Надеялся, что до этого не дойдет, но… увы. Я дал Кристоферу определенные вещества, которые он, точно знаю, превратит во взрывчатку. Я очень аккуратно все отмерил, убедился, что детонация будет медленной, и взял с Томаса клятву, что он отведет Кристофера куда-нибудь подальше. Я даже оставил записку, в которой беру всю вину на себя. Только маме не хочу ничего объяснять. Пожалуйста, возьмите меня к себе в лондонский Институт, я буду там учиться вместе с Джеймсом!

– Шарлотта с меня голову снимет, – озабоченно заметил Уилл Эрондейл.