Анджей Сапковский - Сезон гроз Страница 64

Геральт молчал.

– Я не уступлю тебе первенства, – продолжил Бреген, называемый Котом из Иелло. – И не стану делиться. Ты не отправишься в Вызиму, Белый Волк. Не украдешь у меня награду. Поговаривают, будто Весемир вынес мне приговор. Так у тебя есть оказия его исполнить. Выходи из корчмы. На площадь.

– Я не стану с тобой сражаться.

Мужчина с медальоном кота вылетел из-за стола в рывке столь стремительном, что взгляд не успел за ним уследить. Сверкнул подхваченный со стола меч. Мужчина дернул одну из жриц за капюшон, стянул ее с лавки, бросил на колени и приставил клинок к шее.

– Ты станешь со мной сражаться, – холодно произнес он, глядя на Геральта. – Выйдешь на площадь прежде, чем я досчитаю до трех. В противном случае кровь жрицы забрызгает стены, потолок и мебель. А потом я стану резать остальных. По очереди. Никому не двигаться! Даже не шевелиться!

На корчму опустилась тишина: глухая и абсолютная. Все замерли. И таращились с раззявленными ртами.

– Я не буду с тобой сражаться, – спокойно повторил Геральт. – Но если ты обидишь эту женщину – умрешь.

– Один из нас умрет, это точно. Там, на площади. Но, пожалуй, не я. Ходят слухи, что твои славные мечи украдены. А о новых, как я вижу, ты не успел побеспокоиться. Полагаю, нужно иметь немалую гордыню, чтобы отправляться красть у кого-то награду, предварительно не вооружившись. А может, прославленный Белый Волк настолько хорош, что и сталь ему уже не нужна?

Скрипнул отодвигаемый стул. Светловолосая девушка встала. Вытащила из-под стола продолговатый сверток. Положила его перед Геральтом и отступила назад, садясь подле урядника.

Он знал, что это такое. Еще до того, как развязал ремень и развернул войлок.

Меч из стали сидеритовой, полной длины в сорок с половиной дюймов, клинок – длиной в двадцать семь с четвертью. Вес тридцать и семь унций. Рукоять и эфес простые, но элегантные.

Второй меч, сходной длины и веса, серебряный. Частично, конечно; чистое серебро слишком мягкое, чтобы хорошо его наточить. На клинке – магические глифы, по всей длине вытравлены рунические знаки.

Эксперты Пираля Пратта не сумели их прочесть, тем самым вызывая сомнение в своих знаниях. Древние руны складывались в надпись: Dubhenn haern am glandeal, morch am fhean aiesin. «Сверканье мое разорвет тьму, свет мой – мрак разгонит».

Геральт поднялся. Вынул стальной меч из ножен. Неторопливым и слитным движением. Не смотрел на Брегена. Смотрел на клинок.

– Отпусти женщину, – сказал спокойно. – Сейчас же. В противном случае – умрешь.

Рука Брегена дрогнула, по шее жрицы потекла струйка крови. Жрица даже не охнула.

– Я в нужде, – зашипел Кот из Иелло. – Эта награда должна быть моей!

– Отпусти женщину, я сказал. Иначе я убью тебя. Не на площади, а здесь, на месте.

Бреген сгорбился. Дышал тяжело. Глаза его зловеще блестели, губы мерзко кривились. Белели косточки стиснутых на рукояти пальцев. Внезапно он отпустил жрицу, оттолкнул ее. Люди в корчме вздрогнули, будто пробудившись от кошмарного сна. Раздались громкие вздохи.

– Придет зима, – с усилием проговорил Бреген. – А мне, в отличие от некоторых, негде зимовать. Уютный и теплый Каэр Морхен – не для меня!

– Нет, – ответил Геральт. – Не для тебя. И ты хорошо знаешь, какова причина.

– Каэр Морхен – только для вас, добрых, честных и справедливых, верно? Лицемеры засранные. Вы такие же убийцы, как и мы, ничем от нас не отличаетесь!

– Уходи, – сказал Геральт. – Покинь это место и отправляйся своей дорогой.

Бреген спрятал меч. Выпрямился. Когда шагал через комнату, глаза его изменились. Зрачки заполняли всю радужку.

– Это ложь, – проговорил Геральт, когда Бреген его миновал, – будто Весемир к чему-то там приговорил тебя. Ведьмаки не сражаются с ведьмаками, не скрещивают с ними мечи. Но если когда-либо повторится то, что случилось в Иелло, если дойдет до меня слух о чем-то подобном… Тогда я сделаю исключение. Отыщу и убью. Отнесись к этому предупреждению всерьез.

Глухая тишина царила в зале корчмы еще несколько минут после того, как за Брегеном затворилась дверь. Полный облегчения вздох Лютика показался в этой тишине подобным грому. И сразу после началось движение. Местные выпивохи потихоньку смылись, даже не допив водку. Купцы остались, хотя притихли и побледнели, однако же приказали выйти из-за стола челяди, как видно повелев тщательно охранять возы и коней, при такой-то сомнительной компании поблизости. Жрицы осмотрели рану на шее своей подруги, поблагодарили Геральта молчаливыми поклонами и удалились на отдых, должно быть в сенник, поскольку вряд ли корчмарь предоставил им постели в спальной комнате.

Геральт поклоном и жестом пригласил к столу светловолосую деву, благодаря которой получил назад свои мечи. Она воспользовалась приглашением с явственной охотой, совершенно без сожаления оставив своего прежнего товарища, урядника, который сидел теперь с надутым видом.

– Я – Тициана Фреви, – представилась она, подавая Геральту ладонь и по-мужски ее пожимая. – Рада познакомиться.

– С полной взаимностью с моей стороны.

– Слегка поволновалась кровь, да? Вечера в придорожных корчмах бывают скучными, нынешний же оказался интересным. В какой-то момент я даже испугалась. Но полагаю, это были своеобразные мужские состязания? Тестостероновый поединок? Мерились причиндалами – у кого длиннее? Реальной угрозы ведь не было?

– Не было, – соврал он. – Главным образом, из-за мечей, которые получил благодаря тебе. Спасибо за них. Но не могу не задаться вопросом: каким образом они к тебе попали.

– Это должно было остаться секретом, – пояснила она легко. – Мне поручили подбросить тебе мечи тихонько и скрытно, после чего – исчезнуть. Но внезапные обстоятельства вынудили скорректировать условия. Мне пришлось, поскольку так сложилась ситуация, отдать тебе оружие явно, с открытым, так скажем, забралом. Не объясниться теперь было бы невежливо. Поэтому от объяснений я отказываться не стану, принимая ответственность за раскрытие тайны. Мечи я получила от Йеннефер из Венгерберга. Произошло это в Новиграде, две недели назад. Я – двимвеандра. Встретила Йеннефер случайно, у госпожи наставницы, у которой я как раз завершала практику. Когда она узнала, что я отправляюсь на юг, и когда моя наставница поручилась за меня, госпожа Йеннефер попросила меня об этой миссии. И дала мне рекомендательное письмо к знакомой магичке из Марибора, у которой я намеревалась практиковать.

– Как… – Геральт сглотнул. – Как она себя чувствует? Йеннефер? У нее все в порядке?

– Полагаю, все прекрасно. – Тициана Фреви взглянула на него из-под ресниц. – Чувствует она себя чудесно, выглядит на зависть всем. Я, например, завидую, если говорить откровенно.

Геральт встал. Подошел к корчмарю, который едва не свалился в обморок от страха.

– Не нужно было… – скромно сказала Тициана, когда через минутку корчмарь поставил перед ними графин «Эст-Эста», самого дорогого белого вина из Туссента. И несколько дополнительных свечей, воткнутых в горлышки старых бутылок.

– Лишние хлопоты, право же, – добавила она, когда через миг-другой на столе появились и миски: одна с ломтями сырой, подсушенной ветчины, вторая – с копченой форелью, третья – с ассортиментом сыров. – Слишком уж ты тратишься, ведьмак.

– Есть повод. И прекрасное общество.

Она поблагодарила кивком. И улыбкой.

Красивой улыбкой.

Каждая заканчивающая школу магии чародейка оказывалась перед выбором. Могла остаться в университете как ассистентка наставниц-прецепторов. Могла обратиться с просьбой к одной из независимых наставниц, чтобы та приютила ее у себя как постоянную практикантку. Либо могла избрать дорогу двимвеандры. Система эта была заимствована у цехов. Во многих из них готовящийся стать подмастерьем ученик должен был предпринять путешествие, во время которого брался за случайную работу в разных мастерских, то тут, то там, и лишь через несколько лет возвращался, чтобы пройти экзамен и принять чин мастера. Однако имелись некоторые отличия. Принуждаемый к путешествию и не находящий работы подмастерье слишком часто голодал, а странствия нередко превращались в тяжкие скитания. Двимвеандрой же становились по собственной воле и желанию, а Капитул чародеев создал для странствующих магичек специальный стипендиальный фонд, и, как Геральт слышал, довольно значительный.

– Тот пугающий тип, – включился в беседу поэт, – носил медальон, похожий на твой. Это был один из Котов, верно?

– Верно. Я не хочу об этом говорить, Лютик.

– Ославленные Коты, – обратился поэт к чародейке. – Ведьмаки, но неудачные. Бракованные мутации. Безумцы, психопаты и садисты. Котами прозвали себя сами, поскольку и вправду подобны котам: агрессивные, жестокие, непредугадываемые и непредсказуемые. А Геральт, как обычно, преуменьшает, чтобы нас успокоить. Потому как угроза была – и серьезная. Чудо, что обошлось без резни, крови и трупов. Могла начаться бойня, как в Иелло четыре года назад. В любой момент я ожидал…