Элис Хоффман - Правила магии Страница 8

– Дашь почитать? – попросила Джет, увидев скандальный роман, о котором все говорили.

Эйприл с улыбкой вручила ей книжку:

– Только смотри, чтобы оно тебя не испортило.

Френни с Джет уже поняли, что кузина Эйприл явно была искушеннее их самих. Своенравная белокурая бестия, она делала все, что хотела, не желая стеснять себя рамками морали приличного общества Бикон-Хилла. У нее на запястье красовалась татуировка – синяя звезда, – из-за которой ее наказали и несколько месяцев не выпускали из дома без сопровождения. Еще одна татуировка была на бедре – об этой второй ее вечно сердитые, придирчивые родители даже не знали. С самого раннего детства за Эйприл присматривали то няни, то гувернантки, то многострадальная домработница по имени Мэри, поседевшая от выкрутасов своей подопечной, ибо даже под строгим присмотром Эйприл умудрялась стоять на ушах. Согласно теории доктора Берка-Оуэнса, это было врожденное свойство личности, которое не переломишь никаким воспитанием. Как бурный поток, сметающий все преграды на своем пути.

Эйприл сменила несколько частных школ, и отовсюду ее исключали. Прирожденная бунтарка, она не признавала никаких правил и авторитетов. Она сказала двоюродным сестрам, что умеет включать и выключать свет силой мысли и знает проклятия на четырех языках. Она путешествовала по Европе и Южной Америке и многому научилась у тамошних мудрых людей, о чем, конечно, не знают ее родители, иначе их точно хватил бы удар. Похоже, она не боялась возможных последствий, или, может быть, все объяснялось проще: тетя Изабель открыла ей будущее, и Эйприл знала, что от судьбы все равно не уйдешь. Она влюбится только раз в жизни – и не в того человека, – но она не променяла бы это ни на что на свете.

– Надеюсь, вы весело проводите время, – сказала она сестрам. – Изабель все равно, чем мы тут занимаемся. У каждого человека есть священное право на удовольствие, и лучше воспользоваться им сейчас, пока есть возможность. Потому что, вполне вероятно, нас всех ждет печальный конец.

Френни бесило, что Эйприл такая всезнайка.

– Говори за себя, – хмуро пробормотала она.

– Мы замечательно проводим время, – вставила Джет, пытаясь сменить тему. – Почти каждый день плаваем в озере.

Эйприл закатила глаза:

– Они плавают в озере! Никаких чар и проклятий? Вы хоть раз заглянули в теплицу? – Сестры лишь молча смотрели на нее, и она разозлилась уже всерьез. – Как все запущено. Вы только зря тратите время. Изабель может столькому вас научить, а вы упускаете такой шанс. Как неразумные дети.

– Мы не дети. – Френни выпрямилась в полный рост. Лампа на тумбочке у ее кровати задребезжала и сдвинулась к самому краю. С ее ростом в шесть футов, с огненно-рыжими волосами, закудрявившимися от ярости, она казалась настолько внушительной, что даже Эйприл пошла на попятный.

– Без обид, – примирительно проговорила она. – Просто я говорю все как есть.

Она зажгла ароматную шалфейную свечу и принялась перекладывать свои вещи на кресло: чулки, бюстгальтеры и купленную в Лондоне одежду из молодежной коллекции Мэри Куант. Джет взяла одну блузку, очень красивую, и стала рассматривать ее так, словно это было сокровище.

– Вы же знаете о проклятии рода Оуэнсов? – спросила Эйприл, усевшись на кровать. Хорек забрался к ней на колени и тут же уснул.

– Проклятие? Звучит угрожающе, – встревожилась Джет.

– Джет, не надо верить всему, что она говорит, – предостерегла ее Френни. Она не рассказывала Джет о дневнике Марии, чтобы не огорчать свою чувствительную сестру.

– Наверняка знаете, – продолжала Эйприл. – Нам нужно поостеречься, чтобы не сломать жизнь ни себе, ни кому-то другому. Причем другому будет гораздо хуже. Так было всегда, поэтому мой вам совет: не влюбляйтесь. Не надо.

Она гладила спящего хорька, которого называла своим фамильяром[2], подразумевая, что он больше друг, чем питомец. Такое бывает, когда два существа разных видов притягиваются друг к другу и между ними возникает такая близость, что они могут читать мысли друг друга.

– Он знает, о чем вы думаете, – сказала она.

– Это вряд ли, – ответила Френни. – Не существует научного доказательства, что такое возможно.

– Он только что мне сообщил, что ты притворяешься бесчувственной и холодной, но ты гораздо сердечнее, чем хочешь казаться. И я с ним согласна.

– Вы оба не правы. – Френни сердито поджала губы, хотя ее не покидало тревожное ощущение, что она так или иначе выдала себя представителю семейства куньих.

– Как бы там ни было, мои родители хотят убить Генри, – буднично проговорила Эйприл. Хорек был на удивление смирным, с яркими, немигающими глазами, напоминающими глаза хозяйки. – Они говорят, что у нас нездоровые отношения. Если они это сделают, я никогда их не прощу. И буду мстить как смогу. Мне кажется, вы поступите так же, когда будет нужно. Наши родители только и думают, как бы им посадить нас под замок на всю жизнь. Они всегда против нас, не забывайте об этом. И никому не доверяйте.

– Вообще никому? – сникла Джет.

Эйприл смотрела на своих наивных кузин и качала головой. Они совершенно ничего не знают!

– Многие люди желают нам зла. И особенно в этом городе. Так повелось еще с семнадцатого века. – Эйприл прилегла на кровать, вытянув ноги. – Мне надо спать на кровати. Больная спина. Травма в балетной школе. Вы сами решите, кто из вас будет спать на полу, – распорядилась она по праву человека, гостившего здесь прошлым летом. – И мне нужно больше подушек.

Сестры быстро переглянулись. Если не дать отпор сразу, эта Эйприл так и будет ими помыкать. Они извинились и пошли прямиком к тете Изабель. У них есть предложение. Может быть, Эйприл будет удобнее расположиться внизу, в гостевой комнате? Там гораздо просторнее, объяснили они, к тому же Эйприл их предупредила, что она жутко храпит, так что ей лучше спать в отдельной комнате, а не с ними на чердаке. И еще у них, кажется, аллергия на хорька.

Когда они сообщили Эйприл, что у нее будет отдельная комната, той хватило выдержки сказать им спасибо.

– Реверсивная психология, – усмехнулась она. – Я как раз и хотела отдельную комнату. Больше личного пространства.

Френни прищурилась.

– На нас не действует реверсивная психология. Мы знаем, что это такое. Наш папа – психиатр.

– Сколько я повидала психологов и психиатров, вам в жизни столько не встретить, – сообщила им Эйприл. – Говоришь им, что мучаешься бессонницей или что мама с папой тебя не понимают, и они тебе выпишут любые пилюльки, какие захочешь.

Винсент услышал голоса и поднялся на чердак.

– Так-так, – сказала Эйприл, когда он встал в дверях. – Кто это у нас такой красавчик.

Это был не вопрос, и ответа никто не ждал. Винсент пожал плечами, но не стал возражать.

– Мужчина из рода Оуэнсов наделен силой большей, чем сила седьмого сына седьмого сына. Наверняка ты колдун.

– Э… спасибо, – сказал Винсент, польщенный ее вниманием.

– Да какой он мужчина? – фыркнула Френни. – Ему только четырнадцать. И если он изучает магию по книжке, это еще не значит, что он колдун.

Эйприл задумчиво посмотрела на Френни. Возможно, она встретила свою ровню, хотя, наверное, нет. Несмотря на суровую внешность, Френни была на удивление наивной.

Джет и Винсент все-таки не устояли перед ярким, дерзким обаянием своей старшей кузины и жадно слушали ее наставления. Она рассказала, как незаметно ускользнуть из дома – вылезти в окно и спуститься по водосточной трубе, – и предупредила, что в ящиках комодов и под кроватями прячутся мыши.

– И аккуратнее с пчелиным ульем, – сказала она. – У них такой сладкий мед, что стоит только его отведать, сразу захочется заняться сексом.

Джет с Френни смущенно переглянулись, а Винсент ухмыльнулся и спросил:

– Откуда ты знаешь?

Эйприл одарила его усталым, пресыщенным взглядом.

– Я пробовала, – сказала она.

– Секс или мед? – поддразнил ее Винсент.

– А ты как думаешь? – Эйприл смотрела на него так пристально, что он смутился и пожал плечами. Этот раунд остался за ней. – Вы же должны понимать, что мы не такие, как все обычные люди. – Ответом было глухое молчание, и Эйприл поняла, что смогла захватить их внимание. – Слушайте, вы такие наивные, это что-то. Откуда, вы думаете, у вас эти способности? Мы потомственные волшебники. Магия у нас в крови. Это значит, что мы ничего не решаем. Она просто есть. Генетический фактор. Как голубые глаза или рыжие волосы. Этим и определяется, кто вы такие.

– Не надо мне говорить, кто я, – разозлилась Френни.

– Можете спорить сколько угодно, – сказал Винсент. – Мне все равно, откуда взялась эта магия. Главное, что она во мне есть. Пока вы выясняете, что и как, я буду жить своей жизнью, а колдун, не колдун, это дело десятое.

Он спустился по узенькой лестнице, перепрыгивая через две ступеньки. Вышел из дома через заднюю дверь, захлопнув ее за собой. Им было слышно, как его ботинки стучат по ступенькам крыльца. Встав у окна, девушки наблюдали, как Винсент шагает по улице Магнолий.