Варвара Шихарева - Чертополох. Излом Страница 14

К этому моменту в коридоре послышались уверенные, по-военному чёткие шаги мужа, а ещё через миг Гирмар вышел из полумрака передней под заливающие внутренний двор солнечные лучи. Как и все Остены, он был высок и бронзово-смугл, а строгая воинская одежда удивительно ему шла, подчеркивая широкие плечи и поджарый живот. В поединке с возрастом Гирмар пока что одерживал уверенную победу – в его чёрных, точно смоль, волосах только-только начали появляться белые нити, а худое лицо казалось удивительно моложавым. Особенно когда он улыбался… Олиния даже иногда завидовала этой показной молодости мужа, за которую он, в отличие от своей супруги, никак и не боролся. Впрочем, его лицо не испортили бы и морщины – Олиния порой и сама удивлялась тому, что чуть резковатый, действительно мужественный облик Гирмара всегда оставлял её равнодушной…

Женщина сделала шаг вперёд, раздвинув губы в заученной улыбке:

– Слуги и я рады приветствовать тебя. С возвращением!

– Все ли благополучны? – На лице услышавшего приветствие Гирмара мгновенно расцвела ответная, явно не наигранная улыбка.

– Все. Предки и Семёрка хранили нас в твоё отсутствие.

– Вот и славно. – Гирмар тряхнул головой и, повернувшись в сторону коридора, произнёс: – Ну же, Дариен, иди сюда и поздоровайся со всеми!

Когда названный Дариеном мальчишка послушно шагнул к Олинии, та словно бы оглохла на мгновение, а её улыбка точно примерзла к мгновенно занемевшим губам. Ей было достаточно одного мига, чтобы разглядеть в подошедшем к ней ребёнке удивительное смешение типично остеновских и явно лаконских черт. На вид мальчишка был лишь на пару лет младше Олдера, а это значило, что Гирмар завёл себе девку на стороне еще в ту пору, когда она носила под сердцем дочь… А теперь ещё и приволок плоды своих постельных утех сюда, в её дом, – точно в лицо плюнул, выставляя на посмешище перед слугами… За что???

– Олиния, я уверен, что Дариен станет для тебя почтительным и преданным сыном… – Голос Гирмара доносился до Олинии словно бы издалека – мир выцвел, утратив краски и глубину. Ей хотелось закричать, заплакать навзрыд злыми слезами, но вместо этого она лишь глубоко вздохнула и спросила:

– А что сталось с его родными?

Гирмар мгновенно прекратил улыбаться.

– Мать Дариена скончалась от лихорадки два месяца назад. Не мог же я оставить его одного…

– Папа! – возглас ворвавшегося во двор, запыхавшегося от долгого бега Олдера заставил обернуться как Олинию, так и Гирмара, и женщина, мысленно сравнив своего отпрыска и привезённого мужем выблядка, едва не застонала. С облупленным носом и слипшимися от купания в морской воде волосами, покрытый пылью Олдер гораздо меньше смахивал на потомка благородной крови, чем тонкий, с глазами, словно у оленёнка, Дариен… Его мать отмерила сыну изрядную долю своей красоты – из-за неё со временем Дариен может занять в сердце Гирмара место его законного сына… Подумав об этом, Олиния взглянула на привезённого мужем мальчишку так, точно он был болотной гадюкой, которую она неожиданно обнаружила в собственной постели…

Гирмар же, в отличие от безмолвствующей жены, времени зря не терял. Шагнув к старшему сыну, он крепко его обнял, потом, чуть отстранив от себя, окинул отпрыска быстрым взглядом.

– Ты сильно вырос за время моего отсутствия… Кстати, почему ты опоздал, Олдер?

Мальчишка тряхнул головой – в точности так, как это обычно делал отец, и тут же запустил пальцы в тёмные волосы.

– Я на Белой Скале был и еще оттуда тебя заметил, но ведь от неё до дома прямиком не добраться.

Гирмар, услышав такой исчерпывающий ответ, улыбнулся.

– Прыгал?

– Да.

– Когда я был таким же, как ты, то тоже любил это место. Ты ведь покажешь его Дариену?

– Покажу, а он к нам надолго? – Пропустивший большую часть встречи Олдер заинтересованно взглянул на незнакомого ему прежде сверстника.

– Навсегда. Он твой брат, и, думаю, ты поможешь ему здесь освоиться…

Что ж, с этим заявлением Гирмар не ошибся. Олдер наградил новоявленного брата быстрым взглядом и согласно кивнул головой.

– Конечно, папа.

Олиния, услышав ответ сына, зло выдохнула сквозь зубы, и Гирмар немедля повернулся к ней. Прошептал едва слышно:

– Вечером поговорим, наедине… – а потом подал руку, и супружеская чета Остенов отправилась обедать.

Показав новоявленному брату его комнаты и немного рассказав о здешнем житье-бытье, Олдер посчитал свои обязанности радушного хозяина вполне выполненными, тем более что Дариен говорил мало, невпопад и явно хотел остаться один. Что ж, у Олдера хватало и других забот – оставив мальчишку в таком желанном для него одиночестве, малолетний Остен отправился на псарню, где его ожидал привезённый отцом подарок – щенок боевого грандомского пса. Эти закованные в сталь зверюги сопровождали воинов в сражениях и отличались силой, свирепостью и злобой. Грандомских собак покупали охотно и за хорошие деньги, так что встретить их можно было по всему Ирию. Правда, остальные ирийцы, в отличие от грандомовцев, использовали этих псов как охранников, а в Амэне они чаще всего натаскивались на охоту за беглыми полувольными. Олдер видел такую собаку у дяди, когда они гостили у него в Милесте, – большой и необычайно умный пёс охранял дом. С тех пор прошло два года, и лишь теперь долгожданная мечта стала явью.

Вот только молочный кутёнок не был ни умным, ни свирепым. Скорее – жалким. Эдакое недоразумение на разъезжающихся лапах и с палевой сморщенной шкурой, жалобно пища, тыкалось мокрым носом в ладони Олдера. С трудом верилось, что через год из щенка вырастет большой и сильный зверь, способный одним лишь сжатием челюстей переломить руку взрослому человеку.

– Не сумлевайтесь, молодой хозяин. Это настоящий грандомовский пёс и есть. – Увидев на лице гладящего щенка Олдера вполне законное недоумение, смотрящий за собаками Ридо тут же решил развеять все сомнения мальчишки. – Гляньте, какая шкура складчатая и морда тупая, а умные люди таких собак всегда несмышлеными кутятами покупают, чтоб, значит, щенки нового хозяина с самого нежного возраста знали.

Олдер согласно кивнул головой и еще долго возился со щенком, устраивая ему постель и кормя молоком под присмотром Ридо. Когда же кутёнок уснул, мальчишка отправился на розыски отца – ему не терпелось расспросить его о походе. Вот только во внутреннем дворике отдыхающего отца не было видно, в отведённых ему комнатах – тоже, но зато из покоев матери доносились приглушённые голоса сразу обоих родителей, и Олдер решил наведаться туда – всё равно ведь не спят!..

Но первые же услышанные им слова Олинии заставили мальчишку застыть возле неплотно прикрытой двери. Он знал, что родители иногда не ладят между собою, но до серьёзных размолвок у них до сего дня никогда не доходило… Олдер приник к косяку – в узкую щель он видел сидящего в кресле отца и стоящую перед ним, нервно комкающую в руках платок мать.

– Меня никогда не интересовало, с кем ты проводишь время на стороне, Гирмар. Я не искала, не ревновала, не пыталась узнать имя… Так зачем же теперь ты притаскиваешь сюда этого выблядка?

– Я же говорил тебе. Мать Дариена умерла, и я не захотел оставлять его с чужими людьми – он вполне заслужил дом. – Хотя голос отвечающего Гирмара всё ещё был спокоен, в нём уже проскальзывали металлические ноты. – И он не выблядок – пусть и рождённый вне брака, но он мой сын!

Олиния тряхнула головой, её лицо пылало гневом:

– Которого ты прижил от какой-то отрядной шлюхи, кувыркаясь с ней на соломе под телегами! – Выкрикнув эти слова, Олиния прижала к губам дрожащие пальцы с платком и отвернулась, караулящий за дверью Олдер потрясённо вздохнул, а по-прежнему сидящий в кресле Гирмар чуть подался вперёд и холодно заметил:

– Сколько страсти, Олиния!.. За все годы нашего супружества ты не радовала меня и десятой долей высказанных тобою сейчас чувств… Любовницы нужны мне были хотя бы для того, чтобы убедиться в своей состоятельности как мужчины.

От жестоких слов мужа Олиния выпрямилась, её лицо побелело.

– То есть ты теперь мстишь мне, Гирмар? Мстишь за то, что, по твоим словам, я была тебе плохою женой?

Гирмар отрицательно качнул головой:

– О мести не может быть и речи – мы слишком разные, Олиния, и всегда такими были. Тут ничего не поделаешь, но у Вейоны я находил то, чего был лишён здесь. И она не была ни шлюхой, ни рабыней. Когда мы взяли лаконский Ольз, она пришла просить о помиловании своего деда – выживший из ума старик решил пророчествовать на площади. Я сохранил ему жизнь, но условием помилования поставил то, что Вейона оставит Ольз и станет делить со мною и быт, и постель.

– И ты говоришь об этом так… Точно… – не найдя подходящих слов, Олиния отвернулась к окну – в это мгновение она казалась особенно слабой и беззащитной. Гирмар, похоже, почувствовал ее растерянность. Он встал из кресла и, подойдя к жене, притянул её к себе за плечи.