Вихрь колдовства - Мишель Харрисон Страница 14

– А мне нравится, – сказала Чарли. – Наверняка на зимней ярмарке есть чем заняться.

– Есть, – согласился мальчик. – Только это бывает раз в году. А остальное время в гостинице почти никого.

– Получается тогда, что тут довольно уныло, – посочувствовала Бетти. – У тебя есть братья или сестры?

Он покачал головой.

– Нет, мы вдвоем. Отца я никогда не знал. Мама говорит, что он работал здесь когда-то, а потом ушел, когда у них не сложилось. И еще всегда говорит, что я стал для нее нечаянной радостью. – Мальчик слабо улыбнулся. – Она не думала, что у нее будут дети, и вдруг совсем поздно появился я.

Слова лились из него как из внезапно откупоренного сосуда, который долго хранился наглухо запечатанным. Бетти догадалась, что возможность поговорить со сверстниками выдавалась ему нечасто.

– Кстати, я Сонни, – несколько смущенно представился он, чувствуя, что слишком разболтался.

– Я Бетти. – Бетти улыбнулась, чтобы сгладить неловкость. – А это мои сестры, Флисс и Чарли. Мы приехали в Глухомань на несколько дней с бабушкой.

Сонни кивнул, потеребил бархатистые заостренные уши Бонбона и взглянул на Чарли, у которой пальцы сжимались от нетерпения:

– Давай, можешь погладить его.

Чарли наклонилась и запустила руки в густой серый мех.

– О-о-о, – восхитилась она. – Какой же он мягкий!

Бонбон тихо гавкнул и лизнул Чарли руку. Бетти изумилась: пса как будто подменили, ведь несколько минут назад она не сомневалась – вот-вот кинется.

– Ты ему нравишься, – сказал Сонни, когда Бонбон поднялся на лапы и принялся с интересом обнюхивать воротник Чарли.

– Наверное, почуял моего крыса, – объяснила Чарли, пошлепав пса по носу. – Его зовут Прыг-скок, и он невидимый.

– Это хорошо. – Сонни опять улыбнулся, на этот раз шире.

«У него славная улыбка, – подумала Бетти. – Дружелюбная».

– В Поместье Эхо никогда раньше не было невидимой крысы. – Он вытащил из кармана изрядно помятый ломтик сыра, разломил и дал половину Бонбону, который проглотил его не жуя. – Не хочет ли Прыг-скок немножко сыра?

– Он попробует с большим удовольствием. – Чарли торжественно приняла сыр и, к радости Сонни, запихала его себе за воротник. – Ты же понимаешь, Прыг-скок настоящий.

– Понимаю. – Глядя на ее воротник, Сонни чуть поколебался. – Все-таки ему, пока вы здесь, наверное, лучше оставаться невидимым. Кстати, если кто спросит, – вы меня не видели. И особенно не видели Бонбона, ладно? Мне действительно не стоило приводить его сюда.

Чарли состроила рожицу, которая означала, что она закрывает рот на замок и прячет ключ в карман. Снова улыбнувшись, Сонни тихо присвистнул:

– Бонбон, пошли, мальчик.

Бонбон напоследок издал вежливый «гав» и двинулся за Сонни. Они скрылись за углом. Чарли печально посмотрела им вслед. Бетти вдруг подумала, что, наверное, Сонни не отказался бы составить им компанию на ярмарке. Даже если он все это уже видел, он мог бы порассказывать что-нибудь о Глухомани, и уж во всяком случае Чарли подольше побыла бы с этой необыкновенной собакой. Готовая их окликнуть, Бетти сделала шаг к коридору, по которому они только что ушли, но никого не увидела.

Ни человека, ни собаки.

– Странно, – пробормотала она, вспомнив исчезнувшую горничную. – Почему все на этом месте куда-то деваются?

Позавтракав горячими блинчиками, политыми медом, сестры надели свои самые теплые вещи и, чтобы предупредить бабушку, куда идут, решили оставить ей записку на стойке регистрации.

– Бедная бабушка, – вздохнула Флисс. – Мне довольно стыдно: мы отправляемся на ярмарку, а она всю ночь торчала у Клариссы.

– Мы днем придем и поможем ей. – Бетти тоже чувствовала себя немного виноватой, хотя не настолько, чтобы отказаться от похода на ярмарку. Отдавая миссис Чемберс их записку, она заметила, что волосы у нее и Сонни совершенно одинакового медного оттенка.

– Хотелось бы знать, почему она остается здесь? – тихо сказала Бетти, когда они спускались по огромным каменным ступеням. – Она ни разу не была радостной, правда ведь?

– Правда, – согласилась Флисс. – Но мы же сами видели, когда ехали сюда: вокруг на многие мили больше ничего нет. Должно быть, здесь трудно найти работу.

Выйдя наружу, они впервые оглядели Поместье Эхо при дневном свете. Переживший многие ветра внушительный каменный фасад на фоне заснеженных гор смотрелся не менее величественно, чем в темноте. А через несколько минут сестры пришли в восторг: красная лента Флисс, как флаг, развевалась у окна их комнаты.

– Ты была права, что мы высоко. – Бетти прикрыла глаза рукой: уж очень яркими были ослепительно белые горы. На мгновение ей показалось, что за стеклом что-то мелькнуло, но она моргнула, и все исчезло.

Ярмарка уже кипела. Ставни деревянных ларьков распахнулись, повсюду толклись покупатели, торговцы и гуляки, облачка теплого дыхания туманили морозный воздух. Бетти поражалась, до чего же разные люди их окружают, казалось, они съехались сюда со всех уголков земли. Незнакомые звуки и запахи окутали ее. Экзотические блюда из дальних краев, калейдоскоп лиц и чужой речи – толпа смешалась, слилась и походила на одно великолепное гигантское лоскутное одеяло.

Легкие сухие снежинки уже не летали, но небо оставалось белым, и все вокруг было запорошено тонкой снежной пеленой, как будто сахарной пудрой, украсившей пирог. Через несколько минут кончик носа Чарли порозовел от морозца.

– Давайте пойдем туда. – Она умоляюще указывала на прилавок, где продавались куклы всех цветов и размеров.

Ей пришлось потянуть Флисс за руку, но та оглядывала ряды, что-то высматривая.

– Начнем отсюда. – Бетти подтолкнула сестер к крайним палаткам. – Смотрите, все расположено рядами. Если мы пройдем вдоль каждого, то ничего не пропустим.

Они начали двигаться по первому ряду, останавливаясь у прилавков, манящих безудержным разноцветьем, удивительными вещицами, затейливыми пустяками и вкусными запахами. Сестры охали и ахали над украшениями, изящными крошечными безделицами – посеребренными и сплетенными, словно кружево, из стеклянных нитей: миниатюрными коньками, оленями, сосульками и матовыми шарами, похожими на снежки, ни один из которых не повторял другой и каждый был замечательно красивым.

– Я хочу его. – Чарли дотронулась до крохотного серебристого волка. – Он похож на Бонбона, я буду смотреть на него и вспоминать о Глухомани.

Вытащив несколько заветных монеток (папа дал немного денег всем дочерям на расходы), она вручила их продавцу и крепко сжала своего волка.

Флисс купила прелестную стеклянную снежинку, а Бетти выбрала серебряные санки с голубой ленточкой вместо веревки. Пока их приобретения упаковывали в золотую бумагу, Чарли уже убежала вперед. Бетти и Флисс нагнали сестренку у палатки, где она с открытым ртом смотрела на снежные шары. Прилавок был заставлен ими – большие, маленькие, все были очень дорогими, и каждый прекрасен по-своему. Внутри у них находились сказочные ледяные замки, пряничные человечки и белые медведи. Флисс осторожно приподняла шар с малюсеньким белым домиком посередине и слегка встряхнула. Ворох белых снежинок взметнулся вверх и мягко опустился на домик.

– Красиво, – прошептала она, возвращая шар на место.

Утро кружило сестер в водовороте радостного возбуждения, они останавливались у стольких палаток и ларьков, что вскоре все стало казаться размытым: толстые шерстяные пальто, расшитые серебряной нитью, вязаные шарфы и шапки, музыкальные шкатулки с лебедями на зеркальцах озер. У Бетти разбегались глаза, хотелось купить все подряд. Она поняла, что наступило время обеда, только когда они, добравшись до середины площади, наткнулись на крытые лотки с засахаренными каштанами, мятными леденцами, похожими на кусочки льда, и горячим шоколадом, приправленным мускатным орехом. Продавцы предлагали бесплатное угощение на пробу, и сестры попробовали все, что только было можно.

Вкуснее всего оказались напитки со льдом в стеклянных шарах, куда втыкалась бумажная соломинка. Назывались они тоже чудесно: «Ягодная метель», «Морозное счастье».

– Нам не станет от них еще холоднее? – засомневалась Флисс, но все равно не устояла и купила себе «Зимний поцелуй».

– Оно того стоит. – Чарли уже вернула свой круглый стакан, но продолжала хрустеть льдинками, одновременно стуча зубами.

Они свернули к следующему ряду, и ярмарка открылась новой стороной.