Изумрудная ведьма - Дороти Освальд Страница 17

– Думаю, уже поняла.

И снова странный, чуть насмешливый взгляд, который профессор сопроводил теперь уже горьким смешком.

– Да, маленькая Страда. Ты и правда учишься быстро. Кого-то проверяла на ложь? М? – Он опять скривился в оскале и пояснил, заметив, как удивленно посмотрела на него Эль: – Твои глаза. Они все еще зеленые. И вряд ли причина этого в том, что ты упражнялась в магии приворотов.

Повисла небольшая пауза, покуда Эль осознавала сказанное, после чего искренне рассмеялась.

– Не совсем…

* * *

К деревушке подошли уже затемно. Где-то за горами еще, наверное, догорал закат. Но у их подножия уже во всю господствовала самая настоящая ночь. Группу механических лошадей Эль увидела сразу – те смирно стояли около высокого частокола, что окружал пару десятков домов, и лишь изредка переступали с ноги на ногу.

Вблизи границы поселения были небольшими. Мало кто отваживался жить и вести хозяйство, рискуя в один прекрасный день стать обедом для механических полчищ Черного Колдуна. Но человеческая память тем и плоха, что имела особенность забывать, а потому уже через несколько лет после окончания тяжелой войны, итог которой до сих пор никому не был ясен, то тут, то там появились крошечные деревушки. Ну а у этой, несмотря на опасную близость Механического леса, было одно ощутимое преимущество. Волки.

– Волки, – проскрипел профессор, и Эль впервые задумалась, отчего наставник их так недолюбливает. Однако спрашивать было неловко, так что вместо этого она поинтересовалась:

– Зачем они здесь?

– Если кто-то нарушил границу, они обязаны проверить. А здесь такой случай! Думаю, только рады.

– Но чему?

– Сейчас узнаешь.

С этими словами профессор поудобнее перевесил свою сумку, а потом вошел в распахнутые настежь обитые железом ворота. И первое, что поразило Эль, едва она следом переступила границу деревни, была тишина. В вечерний час, когда все обычно собирались к ужину или для отдыха в местных трактирчиках, на улицах было пустынно. Лишь несколько сельчан торопливо перебегали от дома к дому, стараясь не смотреть в сторону ковылявшего прямо посреди дороги Сапаты. Еще пару раз послышался грохот поспешно закрытых ставень, но ничего больше. Казалось, место будто враз вымерло. Но Эль чувствовала живое присутствие, ощущала мысли и эмоции настолько яркие, что те смогли пробиться даже сквозь толстые стены домов. Это было так странно… Однако долго размышлять и прислушиваться к самой себе не пришлось, потому что профессор вдруг свернул на одну из боковых улочек и проскрипел:

– Нам сюда.

И Эль хотела было уточнить, куда именно, но все слова мгновенно застряли, когда она увидела странное облако, что будто бы окружило один из домов. Сложно было сказать, на что оно походило. То ли на рой черных пчел, то ли на мелких мушек, будто у нее резко зарябило в глазах. Эль попыталась сморгнуть их, но те никуда не исчезли.

– Что это? – тихо спросила она, оглядываясь по сторонам. Сквозь закрытые ставни соседних домов не пробивалось ни лучика света.

– Кошмары, – вздохнул Сапата и нахмурился. – Не обычные сны, а наведенные мороки, предназначенные лишь для одного – довести до отчаяния, свести с ума настолько, чтобы ты был готов сделать все что угодно, лишь бы избавиться от них. Нехорошая магия. Дурная.

Эль почувствовала, как задрожали руки. Мама… Она зажмурилась и тряхнула головой, когда погребенные под прошедшими со дня смерти матери годами страшные воспоминания вновь начали рваться наружу. И безумные крики, которые разносились по всему их большому дому, вновь зазвенели в ушах, а бледное лицо отца появилось перед глазами так ясно, будто это все случилось только вчера. Усилием воли заставив себя сосредоточиться, для чего пришлось до боли впиться ногтями в собственные ладони, Эль хрипло спросила:

– Почему я не видела этого раньше?

И, видимо, в голосе было что-то такое, отчего профессор бросил на нее быстрый взгляд.

– Потому что теперь ты соприкоснулась со своей магией. Нельзя увидеть то, о чем не знаешь. Ну а когда знаешь, то не замечать этого уже невозможно. Понимаешь?

Эль кивнула, и в молчании они направились к нужному дому.

Волков она заметила сразу. Двое замерли около небольшой двери, и только их глаза бледно светились в сгустившейся ночи. Еще трое стояли неподалеку и немедленно направились в их сторону, едва заприметили деловито хромавшего Сапату.

– Сюда нельзя, – донесся до Эль голос из темноты, а потом навстречу вышел еще один Волк. Шестой. Значит, в самом доме остался только вожак.

Она огляделась, с каким-то неуместным сейчас любопытством разглядывая вороненый доспех, что делал стоявших перед ней магов почти незаметными среди плотных теней. Только тихий лязг оружия да едва заметно светившиеся глаза выдавали их настороженность.

– Мне можно, – проскрежетал маг и чуть откинул капюшон, позволяя разглядеть свое лицо.

– Магистр Сапата. – Волк перед ними презрительно дернул щекой, но все же склонился в положенном поклоне. – Решили тоже полюбопытствовать?

– Я не страдаю праздным интересом, – холодно отозвался профессор. – Всего лишь выполняю свою работу.

– Как и мы, – после небольшой паузы отозвался страж границы, а потом бесцеремонно ткнул в Эль пальцем. – Кто это?

– Мой ученик. Она идет вместе со мной.

Вокруг них взвились было возбужденные шепотки, но немедленно стихли, едва говоривший шагнул вперед и столь же нагло приподнял обвислый край широкополой шляпы Эль, чтобы взглянуть ей в лицо. Она холодно прищурилась в ответ, на что услышала тихое хмыканье.

– Не знал, что вы берете учеников.

– Не знал, что вы этим интересуетесь. Иначе непременно держал бы в курсе своей преподавательской практики. А теперь позвольте нам уже войти. Нас ждут.

Волк помедлил, продолжая разглядывать лицо Эль, а потом отступил.

– Пропустите их.

Послышалось недовольное ворчание, но стража расступилась, и впереди в полумраке обозначилась самая обыкновенная дверь. Деревянная, добротно сколоченная, чуть потемневшая от времени и сотен прикосновений. Однако Эль видела, как нахмурился профессор, когда, сделав несколько шагов в направлении дома, вдруг замер, а потом начертал прямо в воздухе знак оберега. На всякий случай.

– Не к добру это, – пробормотал он, обращаясь к самому себе, а потом бросил на Эль быстрый взгляд. – Ничего не трогай, ни к кому не прикасайся. Поняла?

Она лишь молча кивнула, и без того прекрасно зная, чего делать нельзя. В последние несколько дней перед смертью матери, им с Розой запрещали даже приближаться к ее покоям. Но крики…

Жалобный скулеж был