Николай Ютанов - Путь обмана (сборник) Страница 18

Полководец направился к боковому выходу и, пройдя по сырому коридору, спустился в подземный переход, ведущий к одному из домов дианейских Матерей. Нэйбери откликнулся на пароль, и часовой распахнул перед ним дверь. Полководец вышел на дно старого потухшего вулкана. Было еще светло, и факелы не горели. Два мальчика, крутившие жернов мельницы возле пекарни, остановились, сбросили с себя ремни и устало повалились на землю. На смену им из дверей вышли двое других, на ходу дожевывая серые булочки.' Нэйбери махнул им рукой и пошел наперерез через поляну.

Он открыл дверь. Комната была велика и пуста. В углу валялись деревянные игрушки, сандалии и скомканное кожаное платье. Нэйбери расправил его и сам удивился, как неестественно, смешно выглядит детское платьице в его руках. Старик сел на деревянный стул возле игрушек. Он снял шлем и откинул назад спутанные седые волосы. Нэйбери приподнял с пола маленькую игрушку — старичка–пларха, охраняющего детский смех и сон. Затем нетерпеливо оглянулся на дверь, пробитую в камне, и свистнул.

Та словно ждала этого. Мяукнула тяжелая створка, и на порог выкатилась маленькая белобрысая девочка. Она взвизгнула и прыгнула на деда, обхватив его за шею. Тонкие загорелые ручки напряглись, гладкая детская щека прижалась к колючей неровной щеке Нэйбери. Тот довольно крякнул и похлопал маленькую Ель по спине.

Вслед, как дурной сон за веселым вечером, шагнула жирная крючконосая старуха с палкой–стеком в мохнатой лапе. Она села на чурбан у двери и хрипло вздохнула. Еленка, захлебываясь, рассказала деду о рыбалке на озере и охоте на птенцов сирен. Она прыгала на коленях Нэйбери и целовала его небритую щеку.

Старуха опять хрипло вздохнула.

— Что, Нэй, тяжело тебе? — спросила она басом.

Полководец погладил внучку по голове. Та лежала у него на коленях, засунув палец в рот и раскачивая босой ножкой. Светлая прядь упала ей на лоб, прикрыв яркие искры глаз. Нэйбери посмотрел на старуху и кивнул. Он снял с шеи короткий нож с голубым алинитом на рукоятке и пристегнул оружие к пухлой детской голени. Полководец поставил внучку на пол и встал. Еленка стояла перед дедом, глядя на него из–под белой челки. Рот ее приоткрылся, уголки губ, устремленные вниз, печально замерли. Руки девочки напряженно вытянулись вдоль тела. Нервная дрожь прокатилась по коже Нэйбери. Он едва слышно скрипнул зубами.

— До свидания, Еленка, — ровно сказал он. Старуха на чурбаке недовольно шлепнула губами и заворочалась.

Полководец плотно закрыл за собой дверь и, закинув голову, пусто посмотрел на голубой лоскут неба…

Рыжебородый Хеллие был доволен. Ярко горели светильники, щекоча ноздри ароматом пела–бобов. Семь танцовщиц, поводя солнечно–желтыми ногами, плясали ритмичный ленивый хоугест. Руки девушек то высоко взмывали вверх, то струились по телу. Хеллие ел, развалясь на подушках, и сквозь узкие щели морщинистых век его серые глазки цеплялись взглядом за разрисованные плечи танцовщиц. В тяжелой голове сыто протекали мысли. Наконец–то предгорье избавится от пастушьего самодурства, и каждый сам будет королем на своих землях. Он работал десять дождей, чтобы сколотить этот союз, союз с Пафликэном, с волком. Дианея будет убита. Ну а когда пастуха не станет, придет и волчий черед…

Хеллие последний раз чавкнул и вытер руку о бархатное полотенце.

Королева Ель спала крепко и без сновидений. Она спала, положив голову на панцирь. В пустынной палатке пахло настоянным на вине терном и холодным, чуть ржавым железом.

Нэйбери встал с кровати, осторожно приподняв руку жены. Он вышел на крышу и замер, вглядываясь в мертвый нарыв Диоаста. Полководец сел на каменную плиту, прислонившись затылком к выступу для опоры самострела. Неслышно ступая, вышла встревоженная жена. Нэйбери обнял ее и приложил палец к губам.

Жизнь остановилась до восхода. На Ольену накатилась ночь. Ночь, готовая разразиться пламенем несуразной войны, погоней, осадой, травлей…

В темно–синем небе под бледным глазом Лана потекли плотные облака. Солнце, слегка подсветив их, окрасило карминовой краской края вулканов. Ветер вскинулся и, наклонив головы трав, прошелся по Дианее от Пантарамейской горловины до бурого склона Шель. Ночь заструилась, начала таять, вытряхивая из полы плаща остатки сновидений…

Вместе с утренним ветром, в лагерь дианейцев ворвался гонец. Он соскочил с коня и, спотыкаясь в развязавшемся плаще, ввалился в палатку к королеве. Еленка приподнялась на локтях и тревожно спросила:

— Ну?..

— Соденейцы идут через горловину! Все, кроме Пафликэна и Подкалема. Их не ждут, — выдохнул гонец.

— Хэй–хо, — сказала королева и откинула полог палатки.

— Сигнал! — гаркнула она.

Орда встрепенулась. Воины вскакивали, сворачивали палатки, впрягали лошадей в повозки с осадными колесами.

Легионы Соденейского лего под охраной дозорных отрядов проходили узкую горловину в скалах — вход во владения горцев. С весельем и ругательствами протаскивали стенобитные орудия. Весело шли солдаты, нацепив налокотники и повесив на дпею арбалеты. Крепкие парни улыбались, свистели песенки, мысленно пересыпая в ранцы несметные дианейские богатства. Тысячи ног топтали неприкосновенную землю.

Хеллие ехал на войну в добротном шестиколесном экипаже. Он сидел в кресле, а черноволосая знахарка втирала в его огромные, как башни, ноги целебное зелье. Хеллие потер лоб и снова перечитал письмо, которое привез посол дианейской королевы. Там значилось:

«Первым благословением является мир, с чем согласны все, кто имеет хоть небольшую долю разума.. Поэтому лучшим полководцем будет тот, кто в состоянии закончить войну миром».

Одно из двух — либо это писала не королева Ель, либо это какая–то свежая хитрость. Скорее — второе.

Экипаж с треском качнулся и встал. Хеллие откинул шерстяной верх крыши.

В Дианею только что пришел день. Эниесза журчала вечной песней. В фиолетовом небе парил темный росчерк горного грифа. Хеллие невольно вздрогнул и ухватился за бороду. То, что он увидел в долине перед Столицей, никак не влезало в его военные планы.

Прямо перед стенами Столицы тянулся глубокий окоп, защищенный небольшим земляным валом. Окоп — длиной копий в двести — оканчивался по краям широкими проходами вперед, на врага. Все земляное сооружение никак не сообщалось с городом, и эти выходы навстречу неприятелю смотрелись до глупости нелепо. Ближе к ущелью Горловины линии окопа плавно расходились, словно неестественно вывернутые руки. На площадке, ограниченной этим кошмаром оборонных инженеров, Хеллие увидел две группировки войск, стоявшие на изготовку в прямых углах окопа.