Книжные тюрьмы - Татьяна Вешкина Страница 19

Наталья, немного порозовевшая от теплого чая, спросила:

– Ну да, наказание не состоится. Заключенный не усвоит урок и не исправится как личность… Вы боитесь, что он снова начнет обкрадывать чужие банковские счета? Ну так сядет еще раз, на этот раз пожизненно – в какую-нибудь «Гордость и предубеждение» на узбекском языке… Там, знаете ли, в повествовании не сильно можно что-то изменить.

– Меня беспокоит не это. Я боюсь того, что герой мог покинуть книжную тюрьму. Если он способен менять устройство мира, в котором оказался, то потенциально может и покинуть его.

– А как же законы физики? Их же невозможно нарушить! Трансформация генетического кода в цифровой – надежная, запатентованная технология… процесс защищен от своевольного превращения кода обратно в человека. Неглупый специалист его писал. Между прочим, мой кумир.

Александр Бенедиктович отвел взгляд от экрана компьютера и протянул помощнице трубку стационарного телефона.

– Вот вам номер, звоните и вызывайте вашего кумира.

Глава 6

Минж

Огромные резные ворота распахнулись перед Минжем прежде, чем он успел постучать в них. Списав все на наблюдение дозорных с одной из башен, юноша переступил порог. Минж представил, как тело окутывает холодная сырость помещения, такая же, как в храме, который он посещал в прошлой жизни, когда еще был крестьянином. Однако, вопреки опасениям, после льдисто-холодного горного воздуха накатила почти летняя жара. Монастырь был избавлен от той тяжелой, словно аромат погребальных благовоний, атмосферы. Оглядывая своды здания, юноша скромно двинулся вдоль стеночки, стараясь стать как можно более незаметным. Он мог бы так не стараться – столь величественные своды и без того превращали человека в маленький квадратик большого мозаичного полотна.

– Вы ищете ответы или пришли стать одним из нас? – голос заставил Минжа вздрогнуть. Голос раздавался отовсюду и одновременно – ниоткуда. Как будто каменная кладка монастыря вдруг обрела возможность говорить.

– Я хочу служить ордену. – Не заметив никого впереди, Минж обернулся. – Что мне нужно для этого сделать?

– Мало кто оказывается в этих стенах по своей воле. Но мы не в обиде за это. Нам важна лишь преданность общему делу. Как вы можете хотеть служить, если не знаете, чему именно? Может быть, мы служим анти-Творцу? Не стоит говорить то, что мы, по вашему мнению, хотим услышать. Лучше побалуйте нас правдой.

Минж про себя выругался, гадая, действительно ли попал к еретикам. Собеседник – высокий, худощавый человек с седыми волосами до плеч, вышел прямо из стены. Моргнув, юноша понял, что зрение обмануло его и в стене есть неприметная дверь, выложенная витиеватой плиткой.

– Я, разумеется, несерьезно говорил про служение анти-Творцу. Это лишь предостережение от неосторожных обещаний и заверений. Каждый из нас здесь быстро учится быть внимательным к своим и чужим словам. Так что вы хотели мне сказать? – незнакомец, которому могло быть тридцать лет, а могло – и шестьдесят, наклонил голову, открыто улыбаясь.

– Меня лишили фамилии. Я не вижу для себя иного пути, кроме как поступить на службу в монастырь. Если вы, конечно, не нарушаете законов Империи Ветра, – Минж посмотрел на служителя ордена снизу вверх, поскольку не мог иначе. Незнакомца столь высокий рост совсем не смущал. Из какой страны он пришел, раз имел такую странную внешность? Почему у него такие большие глаза и почти прозрачная кожа?

– Вот так-то лучше. Нет, мы не нарушаем законов Империи Ветра, как и законов других стран. В том числе моего родного Маритимбурга. Но если по какой-либо причине вы найдете нашу службу неприемлемой для себя, то всегда можете покинуть эту обитель – мы не удерживаем людей силой. Только сначала придется дать клятву молчания и пообещать никому не говорить о том, что вы видели и делали здесь.

Минжу оставалось лишь удивляться манерам местного монаха, непринужденно сцепившего руки за спиной. Круглое отверстие в куполе запускало в монастырь столб света. Глаза собеседника в этом освещении казались почти белыми, едва голубыми. На секунду Минжу почудилось, что по радужке собеседника пошла синяя рябь, совсем как круги от брошенного в воду камня.

– Пойдемте, я познакомлю вас с нашим бытом. После небольшого осмотра свое место в этом мире вы выберете сами, по велению сердца. – Служитель сопроводил новичка к винтовой лестнице, ведущей на открытую галерею.

Минж не сомневался, что монастырь – это именно мир. Свой, замкнутый, не похожий ни на что, собравший людей со всего света, а потому лоскутный и взявший по чуть-чуть от каждого нового прибывшего. «Это как полевой чай, который мне в детстве делала мама, собирая в лесу разные ароматные цветы и травы». Плавные повороты раскрутились в коридор, вырезанный кружевом из камня. Испытывая легкое головокружение, Минж схватился за перила, согревающие ладонь. «Разве камень не должен быть ледяным?» Юноша нащупал в кармане походного плаща мамин подарок. В его ладонь быстрым движением лег теплый, почти горячий компас, впечатанный в лазурный камень. Обычно Минж доставал его из кармана холодным и долго нагревал прикосновениями пальцев.

– У нас здесь свой особый климат, – небрежно заметил седой монах. – Вы так удивленно схватились за перила, что я счел нужным пояснить. Обитель построили на горячих подземных источниках. Все сперва удивляются.

Монастырь внутри оказался еще больше, чем представлялся снаружи. Под землю он уходил едва ли не на столько же метров, насколько взметался в небо. Чем ниже Минж с высоким седовласым спутником спускались, тем жарче становилось. Бывший чаесборец давно положил свой дорожный плащ в котомку за спиной, но все равно покрылся капельками пота. На самых нижних этажах готовили еду и стирали одежду: в пузырящуюся и кипящую воду небольших озер кидали вещи и тыкали ткани палкой, сдабривая каким-то благоухающим порошком из толченых растений. Дымящиеся горшочки с ароматными блюдами доставали из отверстия в скале деревянными щипцами. По-видимому, подземные источники подавали по стенам слишком уж горячий пар. Люди выглядели довольными, сытыми и прямо-таки с любовью выполняли свой долг. На средних уровнях, ближе к поверхности, рассредоточенная группа монахов в серых одеждах начищала выложенный каменными плитами пол. Минж обратил внимание, что люди на кухне были одеты в белые одежды, а те, кто стирал, – в черные. Его спутник же был облачен в голубой наряд, в цвет глаз. Очевидно, цвет означал принадлежность к роду деятельности. Словно прочитав мысли новенького, сопровождающий произнес: