Книжные тюрьмы - Татьяна Вешкина Страница 20

class="p1">– Служители порядка носят серое, чтобы взметающиеся клубы пыли были не так заметны. Служители тела одеты в белое, чтобы мы всегда видели, что принимаем чистую, не запятнанную грязью пищу. Те, кто занимается одеяниями, предпочитают черное, так как материал, из которого делают одежду, наиболее невосприимчив к воде. Сейчас я покажу наши отхожие места. Как вы, вероятно, догадались, работники отхожих мест облачаются в коричневое… Впрочем, у нас нет жестких требований относительно цвета одежды. Вы можете выбрать рубашку и штаны любого цвета. Некоторые так и делают, – монах остановился, часто заморгал и протер глаза, – только все равно быстро понимают, что гораздо удобнее носить одежду своего цвета. Единственный цвет, который вы не можете себе позволить, если не служите Ритуальным, – это лазурный. Священный оттенок, дозволенный лишь тем, кто выполняет прямую волю Творца.

Минж кивнул и задумался. Сегодня он видел много, действительно много полезных дел. Вот только он уже знал, чему хочет себя посвятить.

Провожатый представился уже в келье – оказывается, его звали Эрик. Ритуальный лишь слегка приоткрыл завесу между священным миром поклонения Всевышнему и миром обыденным и позволил посмотреть часть одного из обрядов. Эрик затерялся среди ярких синеватых пятен. Минж лишь мельком увидел, как начался сакральный танец. Закружились длинные одеяния, в которых терялись фигуры, но оставался лишь цвет… и свет. Цвет собирался в неясные силуэты и рассыпался васильками по полю. Цвет соединялся в небесное полотно, чтобы затем упасть вниз бескрайним соленым морем…Вот это служение Творцу, это достойная похвала его деяниям! Эрик отделился от остальных, не нарушив магию движения, и вернулся к будущему монаху, ничуть не запыхавшийся.

– Кем вы были раньше? – Эрик жестом пригласил Минжа следовать за собой, выводя короткой дорогой к спальням.

– Я выращивал и собирал чай. Но я бы хотел другую жизнь. С превеликим удовольствием я бы восславлял деяния нашего Творца, как Вы…

Священнослужитель надолго затянул молчание.

– К этому нужно прийти – к ритуальному служению… сначала мы ожидаем простого послушания в простых мирских делах. Я думаю, вам бы подошла должность Агрария. Вы видели, какие у них красивые зеленые робы? Я же заметил, как зажглись огнем узнавания ваши глаза, когда вы увидели, как мы растим пищу в пещерах подземелий…

Минж кивнул. Он не привык спорить.

– Да, это не совсем то, чего вы ожидали. Вот только почти все хотят восславлять деяния Творца и мало кто хочет работать. А ведь кому-то нужно! Но знаете, уже через несколько недель каждый счастлив на своем месте и чувствует себя полезным. Я еще ни разу не ошибся, – Эрик подмигнул и серьезным тоном добавил: – И потом, в будущем, вы сможете присоединиться к священнослужителям. Но только когда будете готовы. Если вы готовы вступить в ряды Аграриев и стать одним из нас, то я буду к вам обращаться на «ты».

Минж выразил свое согласие, в который раз ощущая непонятную душевную пустоту. Это напоминало знакомую мелодию, которую хочешь, но не можешь, вспомнить и лишь улавливаешь тонкие ноты скрипки. Это было похоже на шепот голоса, что ты не должен был услышать. Ты хватаешься за это ощущение, но оно уплывает, а чувство неслучившегося никуда не уходит. Что должно было произойти, но так и не случилось? Кем он не стал? Чего же он лишился или, может, не чего, а кого?

* * *

Как оказалось, монастырь поклонялся Вселенскому порядку вещей. Каждый монах свято верил, что у любого человека и живого существа есть своя, определенная Творцом роль, а всякие попытки занять неправильное место равносильны похищению чужой судьбы и приравниваются к убийству. Но еще более трепетно жители монастыря верили в баланс и необходимость его искусственного контроля. Папа Минжа очень просто называл это принципом «Если где-то что-то убыло, значит, где-то что-то прибыло». Для поддержания крепости духа и веры в священную философию пару раз в неделю все монахи собирались в большом зале на прямоугольничках ткани и слушали лекции об устройстве мира, завершавшиеся повторением простых движений.

– Каждая птица, каждая зверушка и даже каждая букашка и травинка – важны. Они могут не знать, какому порядку подчиняются. Но что же станет с миром, если окажется слишком много птиц? Или букашек? Если будет слишком много птиц, то они съедят всех букашек, а потом начнут умирать с голоду. Чрезмерное количество букашек уничтожит всю зелень, и тогда не останется еды для других зверушек. И что тогда?

– Тогда зверушки умрут, – хором отозвались монахи.

Минж оказался восхищен этой свежей и удивительно логичной идеей. Раньше бывшему чаесборцу казалось, что истина обязательно должна быть сложной, труднопостижимой и доступной лишь избранным. «О высоком пусть думают те, у кого мало обязанностей, – любил повторять отец Минжа. – Наша задача – жить себе смиренно и выращивать чай. Так я думаю». Концепцию, исповедуемую в монастыре, понимал каждый; кроме того, она не требовала траты большого количества времени и не отвлекала от бытовых обязанностей.

Во время проповеди легко мечталось. Ритуальные в лазурных одеждах, рассказывающие о смысле жизни, отнюдь не запрещали предаваться мыслям, не отвлекающим от сути повествования. Минж часто вспоминал детство, проведенное с матерью.

– Будь добр к живым созданиям, большим и маленьким. Птицы и рыбы ничуть не хуже тебя, пускай они и не говорят. А магические создания нужны нашему миру даже больше, чем мы сами. Это большая ошибка – ставить себя в центр событий и относиться пренебрежительно к тем, кто на нас не похож.

– И даже к этому скользкому червю? – Маленький мальчик поморщился и плюхнулся в траву. – Червь же такой некрасивый и неприятный.

– А вот червь о тебе ничего такого не думает, – с напускной серьезностью произнесла мать.

– Значит, он лучше меня?

– Это значит, что тебе о многом еще нужно подумать. Пойдем лучше поделаем кормушки для птиц из бамбука. Что мы говорим про кормушки из бамбука?

– Мы помогаем не природе, а сами себе. Неужели я и правда неотъемлемая часть этой самой природы?

Мать улыбалась Минжу из его воспоминания, а потом показывала, как ориентироваться по ночному покрывалу из звезд. «Куда бы тебя ни завела жизнь, знай, что ты всегда можешь найти дорогу назад… или вперед, если тебе так больше хочется».

Сосед по коврику аккуратно дернул Минжа за рукав, стирая образ заботливой женщины, застывшей над бесконечным синим небом.

– Я бы все-таки хотел стать Ритуальным, а ты?

– Все хотят, – согласился Минж, – но мне кажется, что ты так и не понял то, о чем говорилось в проповеди.

– Ну как же, – возразил сосед и поправил свою коричневую рубаху, –