Изумрудная ведьма - Дороти Освальд Страница 19

– Вот ведь поганец…

– Из чего эта сеть? – спросила Эль, разглядывая толстые, похожие на тросы нити, которые каким-то неведомым образом удерживали внутри себя бесформенный образ.

Вдруг она нахмурилась и склонилась над одним из канатов. Ей почудилось… Эль сглотнула, когда поняла, что все ей привидевшееся вовсе не магические всполохи или подобный бред, а в руках наставника совсем не неведомое волшебное полотно. О, нет. Зажатые в огромном кулаке веревки действительно шевелились, будто перетекали из одного узла в другой, и внутри них можно было рассмотреть то мелькавшие лица, то куски леса, каких-то домов и людей…

– Это же… Это же… – Эль запнулась на полуслове и подняла на профессора ошарашенный взгляд.

– Настоящие воспоминания, да. Единственное, что может сдержать морок. Каким бы ни был могущественным волшебник, создавший Кошмар, реальность неизбежно сильнее.

– Тогда почему они не могут справиться сами? Зачем нужны мы? – Она прервалась, когда ответ на вопрос сам всплыл в ее голове вместе со словами профессора. – Люди не любят правду.

– О, да.

Последовал смешок, а Эль посмотрела на вновь бесновавшееся в оковах чудовище. То бросалось на прочную сеть, желая вырваться на свободу, но… без толку.

– Попробуй, – неожиданно услышала она и вздрогнула.

– Что?

– Погрузись в Хаос.

– Но разве…

– Делай, Страда, – раздался раздраженный рык, а потом профессор добавил, но уже много тише: – Одна и та же трагедия не случается дважды. Но, если все же произойдет… Что же, значит, такова судьба.

Эль не была уверена, о чем именно бормотал Сапата. Скорее всего, о своем последнем ученике, который превратился в главную страшилку всего Озилэнда, но… Это же просто смешно! Сейчас все совершенно иначе. Она никогда бы не стала похожей на Колдуна. Эль не такая. Эль совершенно другая! А потому она смело протянула руку к бурлившему вокруг Хаосу, и, похоже, в этот тревожный момент замер даже бесившийся в сетях Кошмар. Он как-то жалобно заскулил, видимо, прекрасно понимая, что сейчас будет, и содрогнулся, когда Эль схватила первый настоящий образ из этого первозданного марева. Эль потянула воспоминание на себя, ощутив неожиданный холод, когда в туго скрученной нити промелькнуло что-то похожее на столь редкие в этих краях снега, а в следующий миг что-то случилось.

Она не могла бы сказать, как именно это произошло. Эль даже не сумела уловить тот момент, когда реальность вокруг нее непоправимо изменилась. Просто в одно мгновение все вдруг исчезло: Хаос, его огненные вспышки, огромная фигура наставника, мерцавшая сеть и зажатая в собственных руках единственная нить воспоминаний, которая обвилась вокруг Кошмара. А тот будто бы резко увеличился в размерах. Его тьма заклубилась и неожиданно, наплевав на собственную телесную форму, вдруг начала просачиваться сквозь узлы в широком плетении сети. Она извивалась десятками дымных щупалец, пока стремительно карабкалась вверх по той самой нити, что зачем-то до сих пор удерживала в своей руке Эль, и становилась все чернее и гуще. И, конечно, следовало немедленно разжать пальцы и отпустить змеей подбиравшуюся темноту, но Эль не могла. Ладонь будто свело, руки не слушались, и лишь когда первые языки черноты коснулись побелевших от напряжения пальцев, она вскрикнула, отбросила прочь свившиеся жгутом воспоминания, но было поздно.

Мир вздрогнул и пошел рябью, отрезая Эль от метнувшегося к ней профессора Сапаты, а потом вокруг стало окончательно темно. Она будто провалилась в первозданное ничто, и только чей-то голос – незнакомый, пугающий – многократно отражался от невидимых стен, будто хотел ускорить ее падение.

– Вот и ты… – шептал он, окутывая Эль, парализуя. – Я ждал… Я искал…

От его шипения задрожали руки, а на спине выступила такая ледяная испарина, что тело содрогнулось. Но именно это движение вдруг всколыхнуло клубившуюся вокруг темноту, и в образовавшемся просвете Эль увидела это.

У нее был всего миг или и того меньше, когда расступившаяся чернота вдруг показала каменный зал с высокими стенами и узкими окнами, откуда лился последний вечерний свет. А потом она разглядела замершую около одной из таких бойниц фигуру. Высокую. Безусловно статную. Будто начерченную углем на бледно-розовом полотне. И от нее почему-то веяло такой застарелой болью, что у Эль на глаза навернулись слезы. Однако понять были ли это ее эмоции или чужие, неприкрытые за ненадобностью мысли проникли в сознание, она не успела. Человек чуть наклонил голову, словно к чему-то прислушивался, а потом повернулся.

Эль смотрела в худое лицо так пристально и жадно, словно в нем скрывались ответы на те вопросы, которые она еще не знала, что нужно задать. Та истина, о существовании которой никто пока не догадывался. Ожидавшая своего часа правда. И стоявший напротив нее человек явно понимал, что с ней происходит, потому что вдруг усмехнулся. Он медленно приблизился к Эль, отчего стали заметны малейшие морщинки, что собрались в уголках его темных глаз, а затем она услышала голос. Тот самый.

– Ну здравствуй… – проговорил он так знакомо, что Эль шарахнулась прочь.

С невыносимым ужасом она уставилась на вспыхнувшие бледной зеленью глаза, но те мгновенно потонули во вновь заклубившейся темноте. Там же растворились и стены со стрельчатыми окнами, и почти выгоревший закат, и, конечно, шипение, с которым в последний момент разомкнулись тонкие губы:

– Встретимся, Эль… Мы обязательно скоро встретимся.

А потом все поглотила абсолютная чернота.

* * *

Эль торопливо шла по узкой тропинке, что вела к мосту, а оттуда к тяжелым дверям Школы. Впереди чернели знакомые стены, позади возвышались отвесные скалы, над головой синело чистое небо, под ногами шуршала высушенная палящим солнцем трава, с которой не могли справиться даже здешние природные маги. Совладать с властью гор было сложно, а потому тонкие твердые стебельки больно кололи босые ступни. Туфли она сняла еще на полпути, когда поняла, что те безбожно натерли несчастную пятку. Та и так болела после очередного занятия, когда заблудившаяся с непривычки в собственноручно созданной иллюзии Эль наступила на одно из механических паровых перьев, что профессор вечно разбрасывал по полу. То, разумеется, впилось острым концом, и на этом занятие быстро закончилось. Удерживать в воображении правдоподобный лес со всеми пеньками да елками, когда отчаянно хотелось выругаться как можно грязнее, было уже не по силам. Так что сейчас Эль небрежно покачивала зажатыми в левой руке пыльными туфлями, а правой придерживала ту самую огромную шляпу, дабы ее не снесло порывами налетавшего ветра.

Подняв голову, она прищурилась и подставила лицо жарким лучам. Послеобеденное светило хоть и жарило, но уже не обжигало, а потому Эль наслаждалась неожиданной передышкой, что выпала ей