Джорджия Лэнгтон - Карела Рыжий Ястреб Страница 19

– Разве нет у нее возможности узнать это имя? – поинтересовалась Карела, глаза которой от услышанного загорелись огнем острого любопытства.

– Не думаю, что сиятельная Деркэто спустится на землю и шепнет его на ухо моей сестре! – засмеялся Табасх. – Это имя – два коротких слова на древнейшем и всеми забытом языке, и они означают „повинующийся заклятью“. Михар никогда его не узнает.

– Ты сказал, что, услышав имя, начнешь выполнять первое заклятье, а что, есть и второе?

– Да, есть и второе, – помрачнел Табасх. – Но оно никак не зависит от того, кто и как меня назовет.

– Расскажи, – попросила Карела.

– Да ты видела, – вздохнул Табасх. – Страшный мохнач, исходящий слюной.. Я молод, здоров, в конце концов я мужчина, я хочу любить женщин, но заклятье Деркэто всякий раз превращает меня в чудовище, как только я дам волю своей страсти!

Эльриса, молча слушающего рассказ Табасха, только передернуло от брезгливости и негодования. А Карела нахмурилась и уточнила сочувственно:

– Тебе бывает больно?

– Больно? О, нет, – покачал головой Табасх. – Только тело чешется от этой вонючей шерсти». Сколько уже раз я не смог обуздать себя! Я убивал этих несчастных женщин, потому что не в силах был отказаться от их тел… Они умирали то ли от страха, то ли от тех ран, что наносил им мохнач… Любить – и быть отвергнутым, любить, убивая и не видя в этом смысла: вот в чем проклятье богини. Многие мужчины, если не все, заслужили его в свое время, но именно мне, как сыну моих родителей, нести эту кару…

– Но ты говорил, что от этого можно освободиться! – напомнила Карела.

Табасх едва поднял склоненную голову и тоскливо вздохнул:

– Можно. Можно стать обычным мужчиной, потеряв все способности к магии, и освободиться от ненавистного проклятья. Но для этого кое-что нужно.

– Что? – уточнила Карела. Табасх молчал.

– Как, ты не знаешь? – удивилась девушка.

– Он все знает, Карела, – Эльрис не выдержал и приподнялся со своего места. – Он не хочет говорить это тебе, потому что уверен: если ты узнаешь, без оглядки умчишься от него!

– Это правда, Табасх? Ты… ты способен на то, чтобы просто заморочить мне голову, а потом предать? – возмутилась девушка.

– Не иначе, Деркэто требует с него жертвоприношения. И возможно, только ослепительные красавицы подходят для таких целей! – продолжал говорить Эльрис. Офирец чувствовал свою правоту. И он знал, что должен уберечь свое сокровище от хитрого демона, чего бы это ему ни стоило.

Табасх молчал. Отвернувшись от своих собеседников, он сжался, дрожа от напряжения. Чтобы добить врага, пока он не успел поднять головы, Эльрис закончил обвинительную речь:

– Ты очень наивная девушка, Карела, в тебе еще осталась способность к состраданию. И он этим пользуется! Да ты посмотри на него! Он преспокойно убивал всякого, кого пожелает, загубил, видимо, не одну несчастную жертву своей похоти, а прикидывается этаким невинным созданием, страдающим за всю мужскую половину человечества. Если бы он и вправду был невинен, он не стал бы морочить тебе голову трогательными сказками про добрую маму. А впрочем, Карела, я обещал не настаивать.. Я ложусь спать, потому что уже больше суток не смыкал глаз, да и рана ноет. Если я проснусь и найду здесь твой растерзанный труп, Карела, я, по крайней мере, не удивлюсь.

– То-то и оно, что если проснешься, – спокойно заметил Табасх, но от его ровного голоса повеяло таким холодом, что Эльрис невольно вздрогнул.

– Угроза?! – вскинулся Эльрис, но невидимая и неодолимая сила мягко швырнула офирца на спину. Веки отяжелели, уши заложило, тяжелый, душный сон охватил досточтимого Эльриса так быстро, как он сам никогда не смог бы заснуть.

Подскочив с места, Карела несколько секунд постояла в оцепенении, очаровательно приоткрыв пухлый алый ротик, а потом с негодующим возгласом бросилась к неподвижному телу офирца.

– Эльрис! Эльрис! – Она принялась ощупывать его, потом взяла в ладони его голову и вгляделась в странно безмятежное лицо высокомерного дворянина. – Эльрис, скажи что-нибудь!

Но офирец молчал, а когда Карела выпустила из рук его голову, Эльрис грузно и безвольно свалился между мешками. Раскрасневшись от возмущения, Карела повернулась к Табасху:

– Зачем? Зачем ты это сделал?!!

– Да что я сделал? – нетерпеливо махнул рукой Табасх. – Пускай поспит себе крепко, как младенец. А то его нудный голос мне, право, уже сильно поднадоел.

– Так он всего лишь спит? – недоверчиво уточнила Карела.

– Всего лишь спит, – подтвердил Табасх.

Он откровенно любовался девушкой. Он вообще любил резвых и грациозных женщин, но из этой жизнь просто била ключом, и сам не заметил Табасх, как восхищенная улыбка перестала сходить с его губ.

– Ну что ты улыбаешься? – недовольно нахмурилась Карела, бросая взгляд вниз, на свою одежду. Но там все было в порядке, и она уже раздраженно воззрилась на юношу: – Так в чем дело, Табасх?

– Да ни в чем, – пробормотал он, едва заставив себя отвести взгляд от разрумянившихся щечек и рыжеватых прядей. Мысли принялись цепляться одна за другую, и вот уже недавно виденная им сцена насилия, печально закончившаяся для Мусто и Бриана, припомнилась Табасху ясно и красочно… И противная щекотка, от которой хотелось чесаться, уподобившись блошивой обезьяне, разом охватила тело Табасха.

Он в ужасе метнулся к дальней стене, пытаясь выйти из полосы света. Чесотка не прекращалась. Скорчившись на полу, Табасх закрыл глаза, заткнул уши, стараясь забыться, вытеснить из памяти и из воспаленного мозга все то, что так некстати могло ему помешать.

– Что с тобой? – легкая ладонь тронула его за плечо.

– Ничего, – только и смог выдавить из себя Табасх, по-прежнему не открывая глаз и настойчиво убеждая себя, что к нему прикасается не восхитительная молодая женщина, а старая сморщенная карга, чудом сохранившая такой нежный, такой волнующий голосок.

– О, Иштар!.. – выкрикнула вдруг Карела, и Табасх услышал, как девушка отскочила от него, да так стремительно, что мелкие камешки, отскочившие из-под ее сапожек, больно царапнули голые ноги Табасха. – Прекрати сейчас же, или…

Табасх был бы рад прекратить. На худой конец, он был бы согласен на «или». Чтобы закончить со всей этой мукой раз и навсегда, он, пожалуй решился бы свести счеты с жизнью. Тем более, если разгневанная и перепуганная красавица посодействует ему в этом. Ради этого Табасх смог бы даже пригасить свою магическую защиту ровно настолько, чтобы стальной клинок смог беспрепятственно войти в его сердце. Так он и сделал бы, и немедленно, если бы не существовало шанса обрести, наконец, покой, оставшись к тому же в живых.