Приключения мистера Вулписа - Таня Некрасова Страница 20

Предводитель крысиного клана приоткрыл Боуи дверцу, предлагая поехать с ним.

— Итак, Боуи, меня зовут Раттус, — сказал крыс, усаживаясь напротив волка, — и я руковожу кланом «Красный глаз». В нем состоят крысы, мыши и другие мелкие грызуны. Мы занимаемся шпионажем.

— И господин Роланд воспользовался вашими услугами?

— Именно. Наша цель — Фог Вулпис. Вам знакомо это имя?

— Управляющий «Чайного дворика»? Что он сделал Роланду Бэрворду?

— Этого вам знать не обязательно, — недобро улыбнулся крыс. — Господин Бэрворд хочет вывести его на чистую воду, а для этого ему нужна информация и… исполнитель.

— Как я понимаю, исполнителем выступлю я?

— Вы правильно понимаете, Боуи.

— И что от меня требуется?

— После завтра в одиннадцать часов вечера Фог Вулпис и Клэр Хикс прибудут на праздник «Королевы ночи». Рядом с вами лежит подробно изложенный план действий и все, что вам нужно знать о нашем объекте.

Боуи подобрал с сидения толстую папку с бумагами и черно-белыми фотографиями и стал читать.

— Что за бред! — вдруг воскликнул он. — Я в жизни не поверю в эту чепуху.

— Но это правда.

— Фог Вулпис обычный лис!

— Нет, он не обычный. Более того, он — не лис.

Глава 12

Ледяной дьявол

Кухню господина Бэрворда можно было бы назвать отдельным мирком. Кухарки жили в восточном крыльце «Медвежьей берлоги» и лишь в редкий случаях пересекались с хозяином и другими обитателями поместья. У них развились свои традиции и иерархия. Зимними вечерами все собирались возле большой печи и рассказывали истории, делились сплетнями о жизни аристократов и вместе сочиняли рецепты новых блюд к праздничному столу.

С шести до десяти из кухни слышалась ругань, смех, звон посуды. Рабочие бегали по кругу: от столешницы к огню, от огня к ведрам с водой. И этой беготне не было конца. Завтрак подавался в половину восьмого, обед — в четыре, в шесть, традиционно, — чаепитие, в восемь — ужин. Четыре раза в день маленький кухонный мир сталкивался с горничными, которым повезло меньше: у них не было своего теплого местечка и, подобно небесным спутникам, они были привязаны к своему «светилу».

Руфа была самая юная и самая энергичная в коллективе. Как и любой сноровистой белке, ей все было по зубам. Счищая кожуру с картофелины, Руфа напевала себе под нос какую-то песенку. Как правило, никто на это не возмущался. Старый кабан Отто и нервная, но сердробольная бобриха Киччи иногда сами просили ее что-нибудь спеть. И Руфа никогда не скромничала.

И только новый повар Баритон был против. Хорек требовал тишины, огрызался с другими поварами и ворчал на тупые ножи, на холодную воду и на глупую молодежь. Казалось, весь свет ему не мил, а разве может выйти что-то съестное у повара без души? И все же он был поразительно искусным в своем деле. Господин Бэрвод самолично спускался на кухню, чтобы воспеть его кулинарные шедевры. При этом он умудрился унизить всех других. Иерархия и устои кухарского быта подневольно изменились в пользу одного избранного повара. Миссис Грант — черная медведица — еще пару дней назад была главной. Она знала абсолютно все: как сделать десерт слаже, как потушить овощи так, чтобы они хрустели. Она учила других и постоянно совершенствовалась сама. Пересолил суп — обратись к миссис Грант. Переборщил с маслом — спроси совета у миссис Грант. Хочешь научиться красиво складывать салфетки — тебе также к миссис Грант.

— Миссис Грант, что вы так долго копаетесь с этой рыбой? Сегодня на праздничном вечере будет сотня гостей, среди которых один господин Бэрворд ест тоннами! Если не умеете чистить рыбу — дайте сюда! — Баритон отнял рыбу у медведицы и занял ее место у столешницы. — Я сам все сделаю!

Миссис Грант хлоднокровно отвернулась к ведру с водой, где стала хмуро мыть морковь и картошку.

— Не переживайте, миссис Грант, — шепнул ей на ухо Отто. Он окинул глазами занятого хорька и, убедившись, что тот не видит и не слышит его, сказал: — Сегодня в полночь у большой печи.

— Смотрите! — воскликнула Руфа, бросая картофелину. — Наша Ника! Она вернулась!

— Где? Где Она? — Все подбежали к смотровому окошку.

Бартоломеус грубо затолкал крольчиху в ванную комнату и проорал:

— Помойся как следует! Миссис Грант! Проследи-ка, чтоб девчонка не сбежала и найти ей какое-нибудь занятие на кухне, чтоб не шлялась, где не попадя.

В маленькой коморке без окон стояли два ведра с застоявшейся водой и один кувшин для обливания. Рядом на полу находилась неглубокая цинковая ванна.

— Хорошо, сделаем! — ответила за медведицу Руфа. — Где вы нашли нашу Нику?

Бартоломеус усмехнулся:

— Ваша Ника ошивалась у «Медвежьей берлоги». Впрочем, ничего нового — проголодалась, продрогла, вот и явилась как миленькая.

Бартоломеус захлопнул деверь со словами:

— Неужели тебе не надоело? Если господин Бэрворд узнает о твоих выходках — он отвезет тебя в Северный лес и оставит там на съедение механическим монстрам! Я не могу прикрывать тебя вечно!

Ника сидела на каменном полу, вычесывая шерсть мыльной щеткой и умываясь литрами слез.

Несколько дней тому назад она чуть не умерла со страху. Уродливый стальной червь вынырнул из-под земли, обрызгав ее фонтаном снега. Ника была наслышана и о механических монстрах, и о Грозе меков, ее воображение создало кучу эпических образов, сотню сказок. Увы, чем ярче ты окрашиваешь реальность — тем страшнее она оказывается в последствие. Той ночью заячье сердце едва не выпрыгнуло из груди. Карета, которую Ника оплатила из своего кармана, перевернулась, чуть-чуть не придавив ее.

Когда Ника была совсем малышкой, Бартоломеус проводил с ней уйму времени, пытаясь отгородить ее от общества аристократов. Официальный отчим не планировал заниматься воспитанием сиротки, которую сам же и удочерил, а своему лакею поручил не подпускать к себе зайчху без приказа. Держать ее круглыми сутками взаперти, он тоже не мог.

Чтобы хоть как-то приструнить Нику, Бартоломеус прибегнул к суровому способу. Во всех газетах очень удачно кричали о механических чудищах. На их основе лакей выдумал страшилку о созданиях ночи, которые восстают из своего ледяного ада, чтобы украсть душу грешника.

Ника как-то спросила: «Почему они охотятся только на грешников? Была бы я монстром, я бы крала души хороших зверей».

«Холодному телу — холодная душа, — ответил тот. — Души хороших зверей — горячие, как солнце. Они расплавят нутро чудовища, и оно умрет. Поэтому, Ника, ни в коем случае не дай своей душе погаснуть».

Ника быстро росла и становилась неусидчивее, любопытнее. Настал день, которого