Отражения одиночества - Светлана Залата Страница 23

– Ты мой подопечный, – Саша чуть улыбается. – Это вовсе не «никто».

Женя тоже улыбается. Грустно.

– Жаль, что мы не встретились раньше. Я бы очень этого хотел. Но… быть может, нужно было, чтобы мы встретились сейчас. Прощай.

– Прощай.

Глупое «А мы когда-нибудь увидимся?» едва не слетела с языка. Глупое. Неуместное. Саша сама прекрасно знала ответ.

Скрипнула дверь и на секунду Сашу поразило странное желание встать и пойти следом за Женей. Куда-то туда, куда она сама-то толком не могла понять. Но только на секунду. Все закончилось даже быстрее, чем Саша осознала, что именно хотелось сделать.

Скрипнула, сама собой отворяясь, другая дверь, до того закрытая. Оказалось, она вела в общую комнату. Не страшно скрипнула, а приглашающе. Определенно приглашающе. Сидеть в одиночестве за столом смысла не было, и Саша поднялась на ноги и пошла к двери. По пути бросила взгляд на сени, но там теперь царила только полная и неприятная темнота, такая же, какая опустилась и на деревню за окном.

Всматриваться в нее не хотелось.

Саша направилась в общую комнату, изучая вышивку на висящем над печью рушнике – и запнулась о незамеченный порожек, нелепо взмахнула руками – и полетела прямо на пол, пребольно приложившись головой.

В ту же секунду невдалеке послышались шаги. Саша вскочила, не успев толком прогнать звездочки перед глазами – и лицом к лицу столкнулась с пустым взглядом сидящего позади на лавке мертвеца. И еще одного – привалившегося к стене рядом. И еще. И еще. Саша сделала шаг назад – и нога наткнулась на что-то мягкое. Она едва подавила крик, разворачиваясь – и понимая, что вся комната принадлежала мертвецам.

Она отступила еще на шаг. Но бежать было некуда. Там, где была кухня до того, теперь находилась глухая покосившаяся стена.

Глава 15

Происходящее вокруг напоминало кошмар наяву. Везде в комнате сидели, стояли и лежали мертвецы. Какие-то стали уже скелетами, какие-то, казалось, не так давно начали разлагаться и не потеряли еще остатки мышц и кожи. Запаха Саша не чувствовала – хотя быть может просто из-за неверия в происходящее. Все в этом покосившемся склепе сквозило унынием и безнадежностью, а единственную видимую дверь в дальнем углу комнаты подпирал, словно бессменный часовой, еще один мертвец, кажется, погибший раньше всех прочих. И его высохший череп, лишившийся всех частей кожи и всех черт, что делают живого живым и уникальным почему-то кажется таким знакомым. Очень знакомым.

Дверь открывается быстрее, чем Саша до конца осмыслить, что видит. Свет режет глаза. И она поднимает руку, пытаясь заслониться от яркого солнца. Но почти сразу свет загораживает человеческая фигура.

– Саша! Слава богам.

Голос она узнает сразу. Свет мешает, но вошедший подходит ближе, и она видит знакомую черную футболку. Серафим. Наставник.

– Так, посмотри на меня, – маг подходит ближе и кладет неожиданно теплые руки на виски, фиксируя голову, заставляя посмотреть в глаза.

Саша чувствует в Отражении исходящий от мага одновременно видимый страх и облегчение и замирает, сбитая с толку силой эмоций. Внимательный взгляд, кажется, проникает куда-то в глубины разума, настолько далеко, что она замирает, боясь пошевелиться. Но наваждение длится недолго.

– Слава богам, – еще раз, теперь негромко, повторяет маг и берет ее за плечо, подталкивая к выходу, – пойдем отсюда.

– Женя… – начинает Саша несмело, бросая взгляд в сторону несуществующей двери.

– Идем, – держит ее маг крепко. – Потом все расскажешь.

Сопротивляться хватке наставника она не может. Только удивляется тому, как спокойно маг переступает через мертвецов. И тому, что за дверью обнаруживается вовсе не тихая, но целая деревня, которую еще недавно можно было увидеть из окна дома.

Они вдвоем оказываются на опушке леса. Закатное солнце освещает деревья и кустарники, что поглотили остовы домов, еще совсем недавно бывших целыми. То там, то там возвышались одни полуразрушенные печи да кое-где видные остатки плетей. Сады стояли неухоженными, огороды давным-давно заросли сорняками, а дороги пали под натиском бурьяна, и только впереди, казалось, в просветах травы и давным-давно повалившихся заборов, когда-то отмечавших чьи-то участки, виднелись многие года не знавшие сохи поля.

– Что… Где мы? – Саша бросает взгляд за спину. Дом с мертвецами никуда не делся, – единственное целое строение во всей округе, лишь покосившееся да овитое льнущими к стенам вьюнами и сорняками.

– Станица Староепатьевская,– откликается Серафим. – Точнее то, что от нее осталось после полного уничтожения всех жителей во время голодомора.

Саша не знает, что ответить и о чем спросить. Она только вновь оглядывается на дом. На мертвецов.

– Что произошло?

– Я могу только предполагать, и, думаю, это ты расскажешь мне, а не наоборот. Но все же предлагаю отложить разговор до того, как мы вернемся. Твои друзья не находят себе места зная, что ты пропала. Да и, откровенно говоря, мне не хочется тут задерживаться.

– Я… пропала?

– Определенно – почти на сутки. Оставив сумбурную записку Кате. Что последнее ты помнишь?

Саша склоняет голову, копаясь в воспоминаниях.

– Я за Женей отправилась. Его увел Вася. Точнее, кажется, он и есть Вася. Или нет… Я не очень точно могу сказать, что случилось.

– Разберемся. Позже. Пойдем, Саш. Тут правда не стоит оставаться. Особенно тебе. Насколько я могу судить, обитатель этого места покинул его, но все же не стоит попусту бередить местных демонов. Идем.

Маг берет ее за руку, словно боится, что Саша убежит, и направляет по одной из неожиданно сохранившихся не до конца заросших тропинок. Куда-то прочь от дома Васи, прочь от разрушений, мимо развалин и разрухи к полям и виднеющемуся в отдалении на пригорке зданию санатория.

Саша молчит. Слов нет – ни на вопросы, ни на ответы, ни на оправдания.

Тела все еще стоят перед ее глазами. Та комната… И люди – самые разные. Дети, взрослые, в военной форме и в пионерских галстуках, в спортивных костюмах и комбинезонах малых детей. Мертвые люди лежат там.

С каждым шагом она вслед за наставником отдаляется от этого места и ощущает, как слабеет доселе захватившее весь разум странное, неестественное напряжение, чужой голод и чужой страх. Не сразу, но Саша понимает, что и Изнанка вокруг, ощущаемая теперь за привычным барьером, неспокойно движется, словно бы переваривая что-то, оставшееся позади. Что-то, что по-прежнему беспокойно ворочается, постепенно затихая и погружаясь куда-то в глубины Отражения.

А еще чем дальше они удаляются от дома, тем сильнее она ощущает, как наставник снимает с себя слой за слоем куски навешенной защиты. И чуть с запозданием Саша понимает, что такие же щиты он убирает и с нее. Щиты, ни смысла, ни природы которых Саша не понимает совершенно.

Вопрос формируется, уже