Костер и Саламандра. Книга 1 - Максим Андреевич Далин Страница 23

Олгрен покивал:

– Конечно, привыкну… куда ж мне деваться… но адское чрево же! Отчего вы не юноша, тёмная леди! Как это облегчило бы всё… и как это было бы спокойно и правильно…

– А ты представь, что я юноша.

Олгрен криво усмехнулся:

– Слабоватое у меня воображение. Я уж как-нибудь так, – и взглянул на Виллемину, которая молча и внимательно наблюдала за всем происходящим. – Скажите, тёмная государыня, вы тоже будете заставлять старого моряка считать вас юношей – или можно обращаться к вам как к леди?

Виллемина покачала головой и рассмеялась:

– Ох, мессир адмирал, даже и не знаю! Я вам сочувствую, поверьте. Нам, девушкам, это тоже страшно мешает. Но мы сумеем приноровиться, если будем стараться вместе, верно? А пока нам всем стоит немного остыть и передохнуть, не так ли?

Олгрен вздохнул, кивнул, раскланялся – и вылетел в виде седого рыболова в открытое окно.

Я села на паркет – и Тяпка тут же пришла сочувствовать.

– Вы устали, деточка? – тоже сочувственно спросил Валор. – Это ничего. Вы всё сделали правильно, дальше будет легче.

Я дала ему руку, всю в дырках, словно шумовка: ранки ещё не успели затянуться, кровоточили. От его поцелуя боль почти прошла.

– Вы меня всегда обнадёживаете, Валор, – сказала я. – Но я верю. Хорошо, что правильно. А вот что будет легче – это вы, кажется, заблуждаетесь.

– А я согласна с мессиром Валором, – сказала Виллемина. – И я восхищена тобой, Карла: ты ужасно храбрая.

Я мотнула головой: она сама на удивление здорово держалась для человека, впервые увидевшего создания Сумерек, да ещё и в такой неоднозначной ситуации. А мне больше всего на свете хотелось добраться до постели.

От нестерпимого желания заснуть не спасала даже Сила Князя вампиров, растворённая в моей крови.

* * *

Мы проспали бы до полудня, но Гелхард просыпался рано – и пришлось вставать чуть не на рассвете. Я еле разлепила веки – и слегка позавидовала Вильме: она казалась свежей, как роза.

– Я вчера меньше устала, – сказала Виллемина. – И ещё мне необычно хорошо в обществе мессира Валора. Если у меня и впрямь есть капля Дара, она на него реагирует.

– Ужасно здорово, что он остался поговорить, – сказала я. – Некстати же я заснула!

– Он просил тебе передать, что гордится тобой, – сказала Виллемина, поцеловала меня в щёку и ужасно этим смутила. – Что прекраснейший мессир Олгрен нежно любит тех, кому удалось его вздуть, и, скорее всего, вы сможете стать друзьями.

– Обнадёживающе звучит, – проворчала я. – Вот ещё я б любила тех, кого надо бить, потому что они не понимают слов…

– Мы девушки, – вздохнула Виллемина. – Пресветлый Боже, видишь ли эти цепи?! Как бы мне хотелось, чтобы мессир адмирал был в наших жизнях последним схлопотавшим затрещину за мерзкое поведение…

Меня это насмешило.

– Ничего, Вильма, – сказала я. – Может, чем дальше – тем больше нас будут бояться? Вот запугаем всех хорошенько – и начнут прислушиваться, я надеюсь.

Не успели мы одеться и выйти, как на наши бедные головы свалился Эгмонд. Остановился в дверях будуара Виллемины и сообщил, то ли злорадно, то ли с удовольствием, что прекраснейшая леди Фелисса с милостивого разрешения государыни и в её присутствии даёт большой осенний бал для всяческой золотой молодёжи столицы.

– А тебя не ждут, милочка, – сказал он, вложив в голос столько яда, что, будь в будуаре Вильмы мухи, они бы передохли.

– Конечно, ваше прекраснейшее высочество, – радостно улыбнулась Виллемина. – Вы, как всегда, предусмотрительны и разумны: я предпочту провести день в обществе государя. Возможно, мне удастся немного его развлечь.

Эгмонд покосился на меня – и всё-таки подошёл шагов на пять. И прошептал:

– Отец умирает, де-воч-ка. Ты молись, чтоб пережить его хоть на неделю: я, когда надену корону, тебя терпеть не стану.

Виллемина сложила ладони.

– Я давно вручила судьбу свою Творцу и его воле, ваше высочество, – сказала она кротко.

– В один котёл тебя и твою некромантку! – рявкнул Эгмонд. – Думаешь, я не найду на неё управу?

– Как вам будет угодно, – улыбнулась Виллемина.

Окончательно его взбесила – и он выскочил из будуара, шарахнув дверью. По Тяпке было очень заметно, как ей жаль, что нельзя облаять его вслед.

– Что это за Фелисса? – спросила я.

– Его любовница, – сказала Виллемина, пожав плечами. – Королева вызвала её из Перелесья, думаю, вполне намеренно: девица во вкусе Эгмонда. Бюстик, бёдра, локоны, глазки как у котёночка… Старательно изображает дурочку, но неглупа, хитра, пронырлива, шпионка. Надеется стать королевой, – Виллемина улыбнулась. – Эгмонд ей это пообещал. Забавно, правда?

– Почему забавно? – меня просто в жар кидало от таких вещей. – Гады же!

– Кто ж позволит принцу жениться на девке! – Вильма взяла меня за руку – за клешню – и погладила пальцы. – Карла, это же высший свет, тут всё не такое, каким кажется. Не принимай так близко к сердцу.

– Просто не могу слышать, как он… о тебе и о короле, – буркнула я.

Виллемина махнула рукой:

– А, вздор. Ты же сама слышала: Малый Совет принял решение. А у меня есть ты, – и вдруг обняла меня. – Мы всё сможем.

Уверенно сказала. Я ей поверила. И вообще… не слишком часто меня обнимали просто так.

Вильма была уже совсем моя принцесса.

Мы пришли в покои Гелхарда, а там – Броук! О чём-то беседовал с королём вполголоса – и поклонился нам:

– А у меня есть важный разговор, дорогие дамы! Особенно с вами, леди Карла. Ваше прекрасное высочество, вы позволите?

– Конечно, мессир, – сказала Виллемина. – А мне можно послушать?

Броук пододвинул нам кресла, а король наблюдал и чуть улыбался. Он ещё сдал за ночь, и я поняла, что все эти знаки защиты, которые я рисую, – это попытки справиться с пожаром, поливая водой остывающий пепел. Ничего уже не поделаешь.

– Тебе можно слушать всё, что ты захочешь, малютка, – тихо сказал король. Я чувствовала, что ему совсем плохо. – Я хочу, чтобы ты знала обо всём, что происходит в Прибережье. И ничего не боялась. Совсем ничего. Расскажи девочкам, Броук.

«Совсем ничего», – подумала я. Ну да. Он ведь умирает и знает об этом… и всё, конец нам.

А Броук тем временем обратился ко мне:

– Так вот, леди Карла, мы начинаем действовать по вашему с государыней плану. Но вот в чём беда: вы ведь единственная проклятая, простите, душа в пределах нашей досягаемости. Вы сами понимаете: я могу быть замечательным бойцом и ещё более замечательным шпионом, но не отличу проклятого от увечного… и любой из ваших… как бы сказать… товарищей по несчастью слишком легко