Александр Ясинский - Будущее, как эпизоды Страница 3

– Хочешь, я расскажу тебе, как попал на ликвидатор? – говорил Мик во время таких бесчисленных переходов. – Случилось так, что я, как дурень, втюрился в одну девушку, не будучи по жизни обласкан духовной и физической любовью, страсть эту я пронёс через годы. Юноша из обеспеченной семьи, с прекрасным будущем и стабильным настоящим, мне не хватало всего лишь малости, но она… она ответила отказом, предложив взамен лишь, смешно сказать, уродливый суррогат, так называемую, дружбу. Видимо, из жалости.

Неискушенный романтичный болван, я решил, что жизнь кончена и с горяча завербовался в армию, разбив сердце любящей матери. Подвёл отца, рассчитывавшего на помощь в бизнесе. В тренировочном лагере я думал, что достиг желаемого, но тут разразился конфликт на Трооре, и панацея оказалась много хуже болезни.

Мы продвигались походной колонной к осаждённому форту, а джунгли незаметно съедали нас по одному, то по двое. Днём люди буквально варились заживо в броне, ядовитый мох проникал в сапоги, а насекомые откладывали личинки прямо в фильтрах респираторов. Бывало, офицеры орут, рота строится, а кто-то сидит, привалившись к дереву, и не спешит трогаться после привала. Подойдёшь, поднимешь забрало шлема – а там уже зелёно-белая масса из плесени. Вот такие дела… Ночь же приносила холодрыгу и кое-что похуже: пользоваться средствами индивидуального обогрева было запрещено, а нарушителей почти всегда настигали теплонаводящиеся стрелы туземцев.

Что и говорить, армия быстро выбила из меня всю дурь. Я проклял всё и всех, а её – в первую очередь. Как-то я сорвался и выстрелил в спину сержанту-кровопийце, тот почему-то тогда представлялся для меня олицетворением, виновником всех бед. Но я не учёл, что его кираса была классом выше, чем у рядового бойца. Попадание лишь отбросило его на несколько метров. И что, ты думаешь, он сделал? Встал, отряхнулся, чётким приёмом, будто на учениях, в свою очередь сбил меня на землю и, отмордовав хорошенько, прочитал назидания, что, дескать, Государство и Его Величество Король вложили в меня столько звонких монет вовсе не для того, чтобы я сдох так легко и преждевременно от руки своих же, а сперва отработал положенное. Что касается дисциплинарного наказания, то соответствующий штраф будет вычтен из моего причитающегося годового жалования. Думал самый умный, везучий, да только хрен ему…

Он и ещё десяток парней из авангарда подорвались на мине, даже фактически хоронить было нечего, так фарш, куски…

Желая избавления забвением, я в глубине души всё же достаточно сильно опасался смерти, чтобы её избежать. У каждого из нас имелся нож со специально таким пилообразным полотном, им мы срезали лобный рог у поверженных врагов. Так ты не поверишь: у меня висели две такие гирлянды – тут и тут. За них обещали хорошо заплатить, и один жадный вояка нагрузил ими, позаимствованными у убитых товарищей целый рюкзак. По его подсчётам этого ему должно было хватить, чтобы выбраться из долгов, купить дом и обзавестись семьёй. Пересекая реку, он не удержал равновесие, и скарб быстро увлёк его на дно…

Впятером мы закончили тот бесславный путь. Я раздвинул заросли, чтобы увидеть сгоревшие развалины на острове посреди озера, где должен был находиться форт. Пока я смотрел, не зная, что предпринять, на берег, не замечая меня, вышла парочка туземцев и улеглась на красный, словно кровь песок. Когда я вспоминаю, эта картина так и встаёт передо мной: сплетение коричневых тел на кровавом песке, голубая вода и небеса, эти охи, ахи… Я установил прицел моего ружья, но выстрелить так и не сумел: забыв обо всём на свете, позабыв об идущей рядом войне, наплевав на опасность, они самозабвенно занялись любовью. А может та война для них уже и закончилась, ведь мы, пришлые и ненужные никому здесь чужаки, были фактически разбиты, истреблены. И вот тогда-то я понял, что она закончилась и для меня. Я опустил ружьё, так и не спустив курок, и тихонечко удалился. Было горько и одиноко. Кажется, я сидел под корягой и плакал.

Я вернулся достаточно вовремя, чтобы увидеть, как оставшиеся бойцы разделывают тушу убитого аборигена. Это была самка. Коричневое на красном. Что-то щёлкнуло у меня в мозгу. Вот тогда я и выпустил по ним всю обойму картечью, забросил это ружьё на хрен куда подальше и сел ждать спасательный шлюп. А спустя два дня я был уже дома.

Привал.

– А что та девушка? – лениво поинтересовался Деринг, жуя сырой корешок, рыбу поймать им так и не удавалось, не смотря на все ухищрения.

– А ничего, – ответил Мик, безуспешно силясь высечь искру из двух случайных камней. – Я вторично объяснился с ней, пока был в увольнении, но она к тому моменту уже была замужем, и мне пришлось воткнуть тот самый нож ей прямо в сердце, чтобы вычеркнуть навсегда, иного пути не было. Я хотел последовать туда же и уже приложил остриё поудобнее, но вдруг что-то удержало меня. Я медлил и, в конечном счете, меня схватили. Потом, уже на судилище, я понял причину моей неуверенности: она была попросту недостойна меня!

Неожиданно улыбнувшись, Мик добавил:

– Я бы назвал эту историю «Сад разбитых сердец или Хронология времён Первой Галактической Войны», и состряпал бы по этим событиям пухлый том, однако не думаю, что его кто-либо стал читать, – и с этими словами выбросил не оправдавшие надежды камни.

– За свою недолгую жизнь я убил двадцать мужчин и только одну женщину, правда, не все они были людьми, но разве от этого легче? Казалось бы всё…Но кризис прошёл и здесь и сейчас на этой новой планете я чувствую, я верю, что начинаю новую жизнь, ведь старый «я» умер, когда разбилась капсула, ты же видел, ведь правда, Деринг?

– Там много кто умер, – неопределённо отозвался Деринг, не желая вступать в полемику, ни потакать фантазиям попутчика.

Он подошёл к не к месту весело журчащему ручью и, присев на корточки, начал быстро умываться прохладной и чистой водицей.

– Я хочу, чтобы меня забрали отсюда! Немедленно! Или как можно быстрее, – бормотал он, активно ополаскивая лицо и за ушами быстрыми выверенными движениями.

– Что ты там бормочешь, бестолочь? – раздражённо поинтересовался Мик, ища другие, более подходящие с его точки зрения для розжига огня камни.

– Ничего! – отфыркиваясь, бросил Деринг.

После он посмотрел в ручей, куда стекали капли с его чистой шёрстки и пена, рождаемая стремительным течением на порожке из мелкой гальки, впервые за весь поход доброжелательно улыбнулась ему в ответ. Он знал, что услышан.

– Мик, а ты уверен в правильности выбранной дороги, в то, вообще, куда мы движемся и должны прийти? – не выдержал Деринг, когда задыхаясь и поминутно соскальзывая по россыпям щебня, они взбирались на очередной склон.

Взбиравшийся впереди Мик остановился и уставился на попутчика.

– Конечно! – уверенно сказал он после неуютной паузы, в течении которой Деринг уже не раз пожалел об опрометчивом вопросе; да Микаэль был хорош, как защитник, но временами он откровенно пугал Деринга.

– Если двигаться на восход солнца, – и он указал на висевший над головами пылающий жёлтый шар, – мы обязательно придём к цели.

Деринг поёжился, но всё же рискнул ещё раз спросить:

– А если никуда не придём, Микаэль? Я очень устал, истощал и хочу домой, в космопорт. Кто-нибудь, заберите меня отсюда!

– Тогда, – Мик на секунду задумался, – тогда, мы пойдём на восход другого солнца, – и он указал на второй шар поменьше, бордовый и тусклый, как раз неуверенно появившийся над горизонтом справа.

И они полезли дальше.

– Теперь туда! – воскликнул Мик, когда что-то загрохотало справа, и с небес низвергся в сиянии болид. – Удвоим же усилия!

– Я знал, – продолжал он потом, когда они, поддерживая друга, сгибаясь от усталости, стояли чуть живые на вершине горной гряды. – Я знал, что мы на правильном пути.

Внизу расстилался изрезанный дымящимися расщелинами склон, переходящий в изумрудные, колеблемые лёгким ветерком луга, а там у самого края затянутого растениями-паразитами леса лежали коричневыми обломками зубов развалины храма, возле которых и стояла недавно приземлившаяся космическая шлюпка.

Едва ли не вприпрыжку товарищи по невзгодам устремились навстречу судьбе.

– Поглядите-ка, братва, – удивлённо поинтересовался один из дежуривших у входа в храм головорезов, – нас, что, атакуют?

Вся пятёрка неряшливо одетых и перепоясанных патронташами караульных разом уставилась на несущуюся во весь опор оборванную парочку.

– Спорим, я сниму того крысёныша с первого выстрела? – прохрипел изрядно пропитым голосом бородатый моряк с заплетенной в косичку бородой, устанавливая прицельную планку своего ружья.

– Какая-то странная абордажная команда, – заметил другой, кладя заскорузлую ладонь на рукоять сабли. – А что они орут, «подождите, не стреляйте», что ли?

– А, по-моему «подойдите и стреляйте», – заметил самый щуплый из отряда, который по виду так же смело подошёл бы под описание «крысёныш», чей мутный взгляд из-под запавших воспалённых глазниц и неестественная белизна потной кожи выдавали любителя опиумной смолы.