Леонард Карпентер - Конан Великий Страница 36

Сам Конан куда серьезнее, чем его спутники — карлик и куртизанка, — воспринимал картины опустошения, принесенного войной на немедийскую землю. Быть может, он просто чувствовал свою личную ответственность за пережитое местными жителями горе. Пытаясь заглушить укоры совести, он старательно раздавал пострадавшим где монеты, где мешки с мукой из королевского каравана. К его огорчению и к веселью карлика и рыжей девицы, большинство вдов и сирот вовсе не жаждало быть облагодетельствованными чужеземным королем-завоева-телем, предпочитая отсидеться в лесах или оврагах подальше от дороги.

При подъезде к Бельверусу стало ясно, что столица Немедии почти не пострадала при осаде. На шпилях ее внутренней крепости развевались черно-золотые флаги Аквилонии с оскаленными львиными мордами. Черные Драконы приветствовали свои знамена оглушительным боевым кличем. Выяснилось, что ворота города были открыты осаждавшим отрядами сторонников барона Халька, аквилонского ставленника, взошедшего на немедийский трон.

Конан приказал своей страже вести себя в городе корректно, как подобает не мародерам-захватчикам, а благородным, могучим союзникам. С Амлунией он изрядно переругался, заставив ее отказаться от шальной идеи — прокатиться на колеснице по центральным улицам и рыночной площади с ветерком, рискуя и даже намереваясь покалечить кого-нибудь из горожан.

Главный дворец пострадал больше других зданий города — скорее всего, в нем и произошло наиболее кровопролитное сражение между сторонниками погибшего Балта и отрядами Халька, поддерживаемого аквилонскими войсками. Самого барона в столице не оказалось — вместе с Просперо он отправился на восток, усмирять не покорившуюся новому правителю Нумалию, второй по величине город Немедии. Судя по донесениям, непокорный город был осажден, но пока что не взят.

Хальк и поддерживающие его аристократы были родом из северных районов страны. Хозяева небольших замков и малонаселенных земель, эти бароны изрядно закалили свои тела и дух в постоянном противостоянии там киммерийцев и вечно агрессивных, полуголодны отрядов властителей Приграничного Королевства, давно северные немедийцы имели зуб на, по их мнению, утонувшую в роскоши и погрязшую в пороках вырождающуюся аристократию Бельверуса.

Вот почему Хальк и многие другие бароны из Северной Немедии предпочли встать на сторону захватчиков, инстинктивно чувствуя, что под аквилонским ярмом они смогут ощущать себя свободнее и скорее обогатятся в новых доходах, чем при своих же немедийских правителях.

Дня отдыха для эскорта и одного вечернего совещания с новыми хозяевами Бельверусской крепости, перешедшею в заурядную попойку, Конану показалось достаточно. На следующее же утро, когда все Черные Драконы наконец вернулись из злачных мест города и привели себя в надлежащий вид, королевский кортеж отправился и дальнейший путь по Дороге Королей.

Здесь раны войны были свежее и выразительней, чем до Бельверуса. Кое-где еще поднимался дым над пепелищами, порой даже не ограбленные трупы валялись в придорожных канавах. Пойманные шпионы и перебежчики, по немедийскому обычаю, были распяты на стоявших неподалеку от дорогих крестах; возможно, это делалось по приказу самого Халька.

Амлуния, сидевшая на перилах колесницы, при виде первого же креста явно обрадовалась возможности развеять дорожную скуку.

— Конан! — крикнула она. — Предлагаю посоревноваться в меткости. Стрелы или дротики — на твой выбор. Каждое меткое попадание в сердце — кружка эля, идет? Или — так даже интереснее — стреляем по рукам, ногам… а потом — в глаза, в живот, в пах… — Амлуния явно все больше воодушевлялась своей идеей.

— Заткнись! — оборвал ее Конан. — Этим несчастным и без тебя мучений хватит.

— Ну, пожалуйста, — словно избалованный ребенок, захныкала Амлуния. — Между прочим, так мы избавим их от долгих мучений. Я согласна на то, чтобы соревноваться в том, кто с одной стрелы прикончит беднягу.

— И то верно, ваше величество — Головорез, — вмешался в разговор Делвин, который, облаченный в доспехи, стоя на специально сооруженной подставке, правил колесницей. — Вы ведь, право дело, известный знаток оказания последней милости умирающим. Знаешь ли ты, Амлуния, как я познакомился с нашим обожаемым королем? Не убеди я его в том, что меня вовсе не размазало по земле поручнем колесницы, он, довольный тем, что делает доброе дело, облагодетельствовал бы и меня, отрубив мою светлую голову или пронзив столь сладкозвучное в песнопениях горло…

— Хватит! — В голосе Конана послышался уже нешуточный гнев, что заставило и Делвина, и Амлунию оборвать обмен смешками и шуточками.

Сам же киммериец приказал Эгилруду:

— Пошли нескольких человек из отряда — пусть снимут распятых с крестов, да поаккуратнее. Тем, кто еще жив, — оставить воды и хлеба. Не забудьте оттащить их поближе к дороге. Пусть живут, если смогут выжить. Местным жителям виднее, как к ним относиться. Захотят — выходят и помогут вернуться к родственникам, а если действительно сочтут их предателями, то расправятся с ними, как только мы скроемся за поворотом дороги.

Так прошло несколько дней. Наконец на горизонте показались башни и шпили дворцов Нумалии, а затем — дымы лагерных костров, а еще позднее и сам лагерь — ряды палаток, сторожевые вышки и осадные укрепления — частоколы на расстоянии полета стрелы от стен города. По главным воротам, выходившим к Великой Дороге Королей, и защищающим их башням беспрерывно молотили катапульты. Однако, судя по всему, помимо грохота и облаков поднятой пыли, их снаряды не производили никакого иного эффекта.

Выслав вперед одного из своих охранников, Конан передал войскам приказ не встречать главнокомандующего фанфарами и боевым кличем, чтобы, на всякий случай, скрыть от противника факт своего появления. Проскакав мимо молча салютующих ему солдат, киммериец направил коня к штабному шатру, где его встретили офицеры.

— Приветствую тебя, о король Конан, — поздоровался с ним Просперо, опустившись на одно колено. — Мы счастливы, что вы прибыли к нам, Ваше Величество. Причем ваш приезд — как никогда своевременен. — Обернувшись к стоящему рядом с ним немедийцу, Просперо представил его королю: — Это барон Хальк — наш верный союзник и неустрашимый в бою воин.

При этом Просперо пришлось помочь барону, который, вознамерившись поклониться Конану, чуть было не ткнулся носом в землю. С первого же взгляда становилось ясно, что Хальк изрядно пьян и не в состоянии поддержать в равновесии отягощенное доспехами тело.

— Мои приветствия благородному королю Конану! — расплывшись в пьяной улыбке, нетвердо произнес барон и заплетающимся языком продолжил: — А вы ведь и вправду родом из Киммерии. Я ваши рожи за версту узнаю — лихие налетчики на наши земли. Ну да ладно, ради нашей дружбы я готов все простить соплеменникам Конана — короля Аквилонии. Ничего, теперь мы — северяне — дадим жару этим зарвавшимся южанам…