Роберт Адамс - Мечи конных кланов Страница 36

– Лили, доктор Ланор! Как Вы меня слышите?

Осеняя себя древним жестом, защищающим от зла, охранник с широко раскрытыми глазами попятился, шепча:

– Ведьма! Колдовство!

Чувствуя опасность, Лили встала, улыбаясь и протягивая руки к охваченному ужасом солдату.

– О, Солвос, ты же знаешь, что я не ведьма. Этот ящик просто игрушка, которой я развлекаюсь, пока мой король спит. Иди сюда, дай мне руку и посмотри в глаза.

Но он не понял ни слова из ее речи, кроме своего имени. В смятении она продолжала говорить с ним на английском языке. Он знал, что она произнесла его имя. Решив, что она хочет околдовать его, он ударил ее копьем и бросился бежать, словно сам Сатана наступал ему на пятки.

Около павильона короля стратегос Гравос не смог ничего добиться от испуганного, побелевшего охранника. Он выбил из его рук копье, схватил за плечи и грубо потряс. Даже тогда он ничего не добился от него, кроме несвязного бормотания о ведьмах, колдовстве, заклинаниях, о человеке, спрятанном в волшебном ящике.

Гравос, разозлившись, оттолкнул солдата и направился в палатку, остальные дворяне, толпясь, последовали за ним.

Гравос откинул занавеску и увидел мертвое тело леди Лилиан, но потрескивание передатчика привлекло его внимание. Он подошел к нему и наклонился, рассматривая. Внезапно потрескивание исчезло, и голос Краули произнес:

– Черт бы побрал тебя, Лили, прекрати баловаться. Я же знаю, что твой передатчик включен. Ответь мне. Чарли, ты уверен что это правильная частота?

Последний ряд дворян отшатнулся. Гравос оглянулся и увидел, что тохикс перекрестился, шепча молитву.

– Господи, Манос! – рассердился он. Прекрати, это просто какая-то сложная машина, не более.

Он поднял микрофон и осмотрел его.

– Это сделано из материала, который использовал «Старый Народ». Кажется, они называли его «пластик». Машина, похоже, осталась от тех времен.

Хотя и напуганные, как все люди, которые боятся того, чего не понимают, дворяне не были трусами. Видя Гравоса невредимым, они вошли в комнату и обступили странное устройство. Но голосов не было слышно, только потрескивание.

Пока они удивленно рассматривали это чудо, далеко на юге, посредине Великого Южного Болота, доктор Бад Краули говорил по внутреннему телефону.

– Сэр, я боюсь, что мы можем поставить крест на докторе Ландор и проекте, в котором она участвовала.

Он коротко передал разговор и закончил словами:

– Затем она внезапно прервала разговор, но не выключила передатчик. Послышались шумы, потом все стихло. Голоса, которые я слышал, были мужскими, и говорили на греческом.

Голос старшего директора прозвучал сонно.

– Хорошо, Бад, спасибо. Возможно, доктор Ландор была неосторожна. Может быть, мы были неправы, послав ее на это задание. Она ненавидела мужчин, а ненависть, так же, как и любовь, может ослепить. Мы должны быть более осторожными в будущем, нас слишком мало.

– Но тем не менее, Бад, оставьте наш передатчик на время включенным постоянно на этой частоте. Чудеса случаются, ты знаешь. Может, она прячется.

Лилиан пряталась. Когда наконечник копья разрубил ее череп, она на мгновение растерялась, затем, почувствовала, как жизненная сила покидает ее тело, не думая, перескочила в тело Застроса. И только когда переход был полностью завершен, она поняла, что наделала. Правда, действие таблеток должно было со временем прекратиться, но его тело не достигнет полной самостоятельности или возможности двигаться и говорить без этих простых слов. Но эти слова должны быть произнесены губами и речевым аппаратом этого юного прекрасного тела, лежащего мертвым на полу... И она поняла, что попалась!

Заставив бесчувственного Застроса прислушаться, он услышала, как вошли дворяне, как Краули обвинил ее, взрослую женщину, имеющую не менее четырех степеней, в «игрании».

– Дети,– презрительно подумала Лилиан,– все мужчины – мальчишки с грязными мыслями.

Она услышала шарканье сапог, бряцание оружия, и как кто-то приблизился к кушетке. Она с трудом заставила Застроса приоткрыть глаза. Затем чья-то рука потрясла его бесчувственное тело за плечо.

Голос, принадлежащий Гравосу, произнес:

– Застрос, черт тебя побери, поднимайся!

Затем рука отпустила плечо, и сапоги прошаркали прочь.

– Джентльмены, он нанюхался и ни черта не соображает.

Кто-то что-то пробормотал.

– Сколько раз я должен говорить вам, не несите чушь! – раздался голос Гравоса.– Колдовство! Вино или таблетки, вот в чем дело, может все вместе. Мы все знаем, что он все время накачивал жену таблетками, да и сам пользовался.

Но это не имеет значения, спящий или неспящий, он все равно низложен. Пусть Верховный Владыка Милон разбудит его. Мы пришли за драгоценными камнями и золотом. Кто-нибудь, стащите у него печатку Дома и найдите его меч. Их надо отдать племяннику Катросу. Но не нужно явного грабежа. Если надо тащить, тащите понемножку. Мне не хочется, чтобы наш будущий король думал о нас плохо. И вы тоже помните: наше будущее связано с Конфедерацией.

Через некоторое время Лилиан почувствовала боль, когда кто-то стащил с правой руки Застроса печатку, затем все стихло.

Она сделала попытку опять проникнуть в тело, лежащее на полу, но путь был закрыт, и ей пришлось вернуться.

Между охраной короля Застроса и дворянами, тащившими королевские сокровища в ожидавшие повозки, произошла короткая схватка, в которой дворяне убили каждого, кто осмелился обнажить против них меч. Оставшиеся без офицеров охранники благоразумно разбежались, срывая с себя плащи с нашивками Зеленого Дракона. Ничто больше не связывало их со свергнутым и, возможно мертвым королем.

Гравос, понимающий, что оставшееся в лагере будет разграблено обозниками, поручил охрану павильона экс-короля двумстам тяжелым пехотинцам под командованием Вахроноса Мавроса до прибытия войск Конфедерации. Он также оставил молодому человеку кипу документов – тексты клятв верности Конфедерации – все подписанные, утвержденные, с печатями всех землевладельцев.

Потребовались целые сутки и еще день, чтобы приготовиться к обратному походу. Спустя тридцать шесть часов с того момента, как дворяне растащили сокровища, только флаг Зеленого Дракона развевался над павильонами покинутого лагеря. Везде валялись сломанное оружие да груды человеческого дерьма.

Тохикс Гравос был последним, отправляющимся из лагеря. Отправив основную часть войск, оставив свою охрану у подножия холма, он подъехал к королевскому павильону и спешился.

– Какие-нибудь затруднения, Маврос?

– Никаких, милорд. Да, мои парни разбили пару голов, прежде чем убедили эту сволочь, что мы не шутим. С той поры они избегают нас.