Александр Мазин - Потрясатель Тверди Страница 37

Вскормленный молоком овцы-оисы, Санти до трех иров называл тетку мамой. А узнав, что не она его мать, не стал от этого любить ее меньше. Но он помнил, как удивился, когда один из братьев сказал ему, что высокий темнолицый конгай с плечами шире дверного проема, тот, что изредка навещал тетку, — его отец.

Честно говоря, он побаивался сурового, молчаливого Тилона. Этот страх остался в нем, пожалуй, и до сего времени.

Отец его не был уроженцем Ангмара. Он появился на свет в одном из крохотных селений Междуречья. Детство его было ничем не примечательно. А когда Тилону минуло четырнадцать иров, родители его заболели хисором и умерли в один сестай. Две трети поселян унесла болезнь, но не тронула отрока Тилона. И поехал он в Ангмар, где жила замужняя сестра его.

В четырнадцать иров Тилон ростом не уступил бы и взрослому. И силой тоже. Потому работу отыскал быстро. А спустя четыре ира уже заправлял артелью каменщиков. Рослый, сильный, как урр, приятной наружности, Тилон был к тому же честен и надежен, как причальный кнехт. И не дурак, хотя и казался тяжелодумом из-за медлительной речи. Тут-то и положил на него глаз Пос, зодчий: сделал своим помощником. Еще четыре ира — Пос умер, и Тилон занял его место.

Зодчий Тилон! Неплохо для парня двадцати трех иров от роду!

И стал юноша важным не по возрасту, еще более неторопливым, еще более немногословным. Быть бы ему мастером из средних, что даже в Конге отращивают могучее брюхо еще прежде, чем обзаводятся парой сыновей. Быть бы… Да боги решили иначе!

Умер ситанг. Глашатаи оповестили об этом народ Конга. Новый правитель принял кормило власти, и, как всегда бывает, зашевелилась страна, оживились чиновники, военачальники, купцы. И, как всегда в Конге, вспомнили о Юге, безжалостном Юге, дарящем богатство так же щедро, как и смерть.

«Строенный меч», сотник Бентан, прибыл в Ангмар в конце Дефитиона — месяца Увядания. Прибыл с двумястами воинов и личным повелением ситанга. Выбрав лучший из шести ангмарских больших туронов, он разместил на нем свой отряд и с полудюжиной солдат отправился глотнуть вина в самую чистую из ближайших харчевен.

Случилось так, что и Тилон, ангмарский зодчий, заглянул туда же — выпить чашку охлажденного сетфи.

— Какой тарион[30]! — Бентан толкнул плечом своего помощника.

Тот без интереса поглядел на толстощекого парня.

— Мясо! — уронил равнодушно и вернулся к тианскому.

Но глаза сотника уже загорелись.

— Эй ты! — закричал он зычным голосом военачальника. — Ты, ты!

Из немногочисленных гостей таверны Тилон последним оглянулся на окрик.

— Поди сюда! — сотник призывно замахал рукой.

— Тебе надо — ты и подходи! — отозвался юноша.

К изумлению солдат, Бентан даже не рассердился.

— Нет, ты гляди, какая у него шея! — заорал он прямо в ухо отодвинувшемуся десятнику.

— Один хороший удар. — Десятник был старым воякой и знал цену шеям.

Сотник хлопнул ладонью по столу, оглядел своих солдат.

— Парень нам нужен! — безапелляционно заявил он. — Такой богатырь!

Солдаты полностью разделяли мнение десятника, но знали: если сотнику в башку запала мысль — вышибить ее невозможно даже онгарской дубиной.

Сотник встал. Встал и сам (!) подошел к молодому зодчему. Обняв его (Тилон брезгливо отодвинулся — от сотника воняло, как от старого урра), Бентан, хитро улыбаясь, сказал:

— Два золотых «дракона» в сестай! — И подмигнул: ни один из его солдат не получал больше одного.

— Отойди! — сказал Тилон. Деньги его не заинтересовали. Как зодчий он имел втрое больше.

— Ты увидишь мир, парень! — вышел с другой стороны сотник. Теперь он был убежден — ангмарец нужен ему позарез!

Мир Тилона интересовал еще меньше. Ему вполне хватало Ангмара.

Он стряхнул с себя руку сотника и встал, намереваясь уйти. Бентан опять не рассердился. Он был в восторге от парня! Но, само собой, не собирался его отпускать.

— Карман! — бросил он одному из солдат. — Ну-ка, останови его!

Карман, коренастый, темнокожий, был ростом едва по плечо Тилону, и юноша с удивлением уставился на заступившего ему дорогу.

— Притормози, паренек! — лениво произнес солдат. — Тарион тебя не отпускал!

Юноша почувствовал раздражение.

— Что мне твой тарион! — сердито сказал он и попытался оттолкнуть солдата. Тот ловко схватил его за руку и заломил за спину Тилона. Карман был когда-то борцом, а зодчий — всего лишь деревенским парнем. Но иногда сила тоже имеет значение. Тилон распрямил завернутую за спину руку с такой легкостью, будто его держала девушка. Он стряхнул с себя Кармана, как бык стряхивает тихола, и зашагал к двери.

Все бывшие в таверне притихли, ожидая развязки.

— Ну-ка, парни! Возьмите его! — закричал Бентан. Он прямо-таки лучился от радости.

Пятеро солдат поднялись с мест. Но еще прежде отброшенный Тилоном Карман вскочил с пола и ударом под колено свалил Тилона. Вот тут зодчий по-настоящему рассвирепел. Он был увальнем, но, рассердившись, двигался достаточно быстро. Прежде чем солдаты обступили его, он снова был на ногах и разбросал их, как детенышей тага. Бентан хохотал. Он был доволен. Он ни на минту не усомнился, что его подчиненные сладят с Тилоном, но ему очень понравилось, как тот обошелся с ними, полагавшими, что скрутят его играючи.

— Ну ты! — зарычал ангмарец, делая шаг к Бентану.

И, получив удар рукоятью кинжала повыше уха, мешком повалился на грязные доски пола.

— Свяжите его, ребята, и тащите на корабль! — распорядился он. — Да поласковей, хуруги! Из этого мяса я сделаю бойца!

Наместнику доложили о случившемся лишь вечером, когда паруса турона уже скрылись вдали. Наместник подумал — и махнул рукой. Зодчим Тилон был так себе, одним из многих. Жаловаться? На военачальника с полномочиями личного порученца ситанга? Нет, он, Наместник, не вчера родился!

И Тилон был забыт. Неудивительно. Удивительно, что спустя два ира он вернулся!

Но таким, что узнать его было нелегко. То был мужчина, на пути которого становиться не хотелось. В нем не было злобы, но было нечто, отчего предшественник Тага, пожелавший узнать, где провел время бывший зодчий, поглядев Тилону в глаза, оставил это желание. Предшественник был стар, его вскоре заменили. А бывший зодчий доказал, что он вовсе не бывший. Больше того, Тилон стал мастером, не знающим равных в Ангмаре. И в тени этого превращения осталось незамеченным то, что он привез с собой крошку сына.

Тилон строил дома, виллы, военные укрепления и мост через Марру. Всем была видна его работа, но сам зодчий оставался тайной. Впрочем, тайна, убранная в Известность… Не всякий возвращается с Юга! Не всякий, возвратившись, становится лучше, чем прежде. Но никто не остается таким, каким был. «Хвала богам, — думали ангмарцы, — что у нас есть такой человек!»