Анатолий Заклинский - Миллстоун. Трилогия (СИ) Страница 4

- Вот когда расскажут, тогда и посмотрим, а пока что я не уполномочен. У меня спокойный район, и помощники из центра мне не требуются, - немного ужесточив тон, ответил начальник участка.

- Хотите пари? - как бы отвечая на возросшую серьёзность разговора, погасив улыбку, ответил Миллстоун.

- Пари? - немного ошарашенно переспросил Шерман.

- Да. Пари. Я к заходу солнца докажу вам, что вы живёте не в таком спокойном месте, как думаете. Если докажу, остаюсь у вас. Если нет - меняю свой выбор.

Шерман немного задумался. В его выражении лица Миллстоун прочитал некоторую заинтересованность. Чутьё подсказывало, что он согласится, потому что уверен в том месте, где работает, но перед этим, он всё же немного поторгуется, потому что уверенность молодого детектива слегка заводит его в тупик.

- У вас в центре всё строится на таких соглашениях?

- Нет, - улыбнувшись, покачал головой Миллстоун, - просто хочу проверить пару теорий.

- Хорошо. Перед тем, как вы измените свой выбор и уедете, я хотел бы знать, чем именно вы собирались улучшить работу моего участка?

- Ваши люди не то чтобы плохие специалисты, но они многого не знают.

- Например?

- Например, технические средства. Если преступник применит что-то похитрее самодельного лазера, то вы сразу запрашиваете центр. А вы сами знаете, чем богаты неосвоенные нами территории.

- И вы во всём этом техническом беспорядке разбираетесь?

- Разбираюсь. Как и во много другом. Но этот рассказ будет после того, как вы усомнитесь, что живёте под защитным куполом мегаполисов прошлого. Идёт?

Сейчас он засомневался, будто ему указали на шкаф, содержимое которого он знает и это максимум пара пыльных паутин. Сознание твёрдо говорит ему об этом, но человек, прибывший издалека, утверждает, что в старом пыльном шкафу его ждёт скелет, причём утверждает так, что кажется, как будто от его слов череп и кости за скрипучими дверьми становятся материальными.

- Идёт, - уверенно согласился он, - по рукам?

- Вот это уже дело. По рукам, мистер Шерман.

Миллстоун с готовностью пожал сухую крепкую ладонь. После этого сомнений в том, что перед ним именно владелец того пикапа не осталось. Даже было как-то жалко развенчивать его представления о том месте, где он живёт, но иначе заполучить уважение местного контингента за один день вряд ли получится. Так что здесь не могло быть третьих вариантов - либо победить, либо уехать и больше не попадаться на глаза.

- С чего планируете начать? - даже с некоторым оттенком участия спросил начальник.

- Ознакомлюсь с окрестностями. У меня ведь есть время до захода Солнца, хотя я уверен, что хватит и половины этого.

- Это уж как вам ваши теории подсказывают.

- Да. Я, пожалуй, буду выдвигаться. Спасибо за кофе.

С этими словами Миллстоун одним глотком допил ароматный напиток и вышел. Начальник повернулся к окну и посмотрел, как гость подошёл к машине и закурил. Он некоторое время осматривался, после чего сел и уехал. До этого не было слышно звука мотора, не было его и сейчас - старый полицейский не мог этого не подметить - как не было у этой машины выхлопной трубы. Ох, если этот человек так же непрост, как его транспорт, то пора готовить для него кабинет.

Почему-то сейчас Шерману начинало казаться, что он зря затеял это пари: этот детектив прав и о диких территориях - где неизвестно, чего больше нужно бояться - бандитов или каких-нибудь неизвестных мутировавших насекомых - и о собственных преступниках, которые промышляют на уже освоенной земле и объектах прошлого. Но всё же ему было интересно, как он собирается это доказать.

В первой половине дня о Миллстоуне больше не было слышно - чёрная машина испарилась так же незаметно, как и появилась. Однако сразу после полудня в участок влетел мистер Джарвис - местный священник. Вид у него был взъерошенный, глаза напуганные, а все движения какие-то нервные - в целом он походил на кота, которого ошпарили кипятком. Он молнией вбежал по лестнице на второй этаж и без стука вломился в кабинет Шермана. Тот оторвал взгляд от газеты - у него ещё не закончился обеденный перерыв - и вопросительно посмотрел на небритого худощавого гостя.

- На нашем кладбище средь бела дня оскверняют могилу! - выпалил он, даже не поздоровавшись.

- Что?

- Какой-то сумасшедший! Я раньше его не видел! Вы должны вмешаться!

- Постойте, постойте, что именно он делает?

- Копает!

- И чью же могилу?

- Я не знаю точно, но разве это допустимо?!

- Вы с ним говорили? - даже с некоторым недоверием спросил Шерман, откладывая в сторону газету.

- Да! Человек-то вроде приличный, но когда я представился, он спросил, какую именно религию я представляю. Говорит, здесь, на пограничных территориях много всяких суеверий, и он не может доверять мне только потому, что я священник. Я сказал ему, что вне зависимости от верования осквернять могилы нельзя, на что он ответил, что это допустимо в целях установления истины. На мои дальнейшие призывы остановиться он не отвечал. Но я видел у него блестящий пистолет за поясом.

- Он вам угрожал им? - спросил Шерман, открывая свой сейф.

- Нет, - нервно покачал головой священник, - он вообще выглядел спокойно, но я, признаюсь, немного испугался при виде этой штуки.

- Конечно. Сейчас идём.

Шерман взял из сейфа пистолет с кобурой и закрепил её на поясе. Несмотря на то, что в здешних местах временами бывало неспокойно, последний раз стрелять ему довелось почти полгода назад, да и то не в человека. Какой-то старый койот забрёл в их края и начал терроризировать жителей. Стрелок, специально вызванный из Джейквиля, задерживался, а начальнику полиции не повезло случайно встретиться со зверем самому. Две девятимиллиметровых пули попали как надо - твёрдая рука это навсегда.

Надо ли говорить, что тем самым осквернителем был Миллстоун? Шерман и сам успел прийти к этому выводу уже после нескольких фраз Джарвиса. Он, конечно, ожидал, что гость из города устроит здесь представление, но не думал, что такое. Последние сомнения исчезли, когда он увидел на холме, где располагалось кладбище, чёрную машину, аккуратно припаркованную около входа за ветхий деревянный забор. Самого детектива он застал на другом конце холма, стоящим по пояс в яме и интенсивно работающим лопатой. Уже не было того лощёного городского франта - сейчас на нём была пыльная майка и старые затёртые коричневые брюки. Даже шляпа была другой - такой же заношенной как и штаны, и с более широкими полями. Если бы не его широкие плечи, хоть и не покрытые горой мышц, но тем не менее выглядящие крепкими, он бы сошёл за подёнщика, которому сегодня удалось подработать могильщиком за несколько монет и бутылку мутного самогона. Но его осанка и его манера движения выдавали его даже без стильного костюма.