Прометей: Неандерталец (СИ) - Рави Ивар Страница 40

Женщины и дети, осмелев от отстранённого поведения мужчин, полезли на мясо, но вождь быстро пришел в себя и пинками разогнал их по углам. Мужчины присели к огню, и вождь демонстративно поманил рукой Санчо, явно желая задобрить подростка. Каким бы дикарем он не был, но понимал, что своего по крови надо переманить. Я кивнул, разрешая парню присоединиться, все равно одна трапеза ничего не решает. А завтра вождь умрет, или умру я, потому что брошу ему открытый вызов на право быть вождем. Смерть этих дикарей подлыми способами не давала мне чувства удовлетворения. Жажда мести кипела в груди, и мне стоило немало усилий сдерживать себя.

К огню я присел только после женщин и детей: пусть думают, что я сломлен и проиграл. Главное — пережить ночь, не хотелось бы умереть во сне. Плотно наевшись, я лег спать. Сегодня я съел мяса больше чем обычно, чтобы сразу после завтрака, когда вождь набьет брюхо, бросить ему вызов. Это была небольшая тактическая уловка, которая частично нивелирует его колоссальное преимущество в силе.

Утром, спустившись вниз, я размялся. Разминался почти час, прогревая все группы мышц, пока это животное обжиралось. Когда я поднялся в пещеру, мужчины как раз закончили трапезу. Вздувшийся живот вождя говорил о немалом количестве мяса, которое полусырым было утрамбовано в его утробе.

Пройдя на середину, я громко и отчетливо сказал «Уд», показывая пальцем на вождя. Женщины и мужчины замерли в ожидании ответа. Дикарь засопел и натужно поднялся:

— Уд? — переспросил он, словно не веря своим ушам.

— Уд, — я был лаконичен и, повернувшись к нему спиной, последовал к выходу, не давая ему возможности отложить поединок на более позднее время.

По шуму сзади я понял, что за мной последовало все племя. Уд крайне редкое явление среди неандертальцев. Иногда вождь, почувствовав, что его время на исходе, добровольно отдает власть, чтобы еще немного покоптить в этом мире.

Все племя в количестве троих мужчин, трех женщин и двоих детей спустилось вниз. Я помнил первый Уд, который видел и со страхом почувствовал, что не могу вызвать эрекции. Ни воспоминания о милой Нел, ни воспоминания о страстной Мие не помогали. Даже воспоминания из прошлой жизни никак не повлияли. Но оказалось, что вождь и не собирался следовать всей традиции Уда. В его глазах мерзкий слизняк За должен был умереть сразу и не был достоин на предварительные соревнования. Только финал и желательно быстрый!

Подняв топор, вождь устремился на меня. Я пропустил его, крутанувшись на месте, и шлепнул по спине остриём копья, нанося небольшую царапину. Взревев словно атакующий зубр, дикарь снова пошел вперед, размашисто нанося удары топором. Я легко уходил от столкновения, практически танцуя. Хорошо прогретое тело вело себя отменно, успевая среагировать на все выпады. Было, как минимум, три возможности убить этого увальня, но быстрая смерть была бы для него подарком. На оголенном торсе дикаря кровоточило уже несколько порезов. Пока он их не замечал, но кровь понемногу терялась, а я наносил все новые легкие раны.

Вождь понял, что я с ним играю. После стремительного чернокожего вождя Сиха, сложившего голову из-за страсти к Мие, этот казался воплощением неуклюжества. Около получаса продолжался поединок, прежде чем обескровленный дикарь выронил топор из рук. Он пытался устоять на ногах, но потеря крови была столь значительна, что его повело, и он упал. Я подобрал его топор и резким ударом перебил большую берцовую кость правой ноги. Вторым ударом я повторил процедуру с левой ногой. Дикарь только глухо застонал и потерял сознание.

Подобрав свое копье, я без предупреждения вонзил его в живот одному из двоих оставшихся в живых неандертальцев. Раненый посмотрел на меня с удивлением, словно хотел сказать: «это нечестно, брат». Но я плевал на честность. А честно было убивать и изнасиловать кроманьонку за то, что она выбрала меня?

Надо отдать должное неандертальцам, они не просто храбры, они не знают страха и терпят любую боль. Этот сумел даже соскочить с копья и, несмотря на кровь и содержимое кишечника, что полилось из раны, даже попытался меня атаковать. Но, сделав несколько шагов, он осел, зажимая рану рукой.

Последний оставшийся неандерталец ринулся на меня, поднимая топор над головой, словно я была свая, и меня надо было забить в землю по самые уши. Дождавшись движения топора, я увернулся, поднырнув под его левую руку и, пропустив увлекаемого силой своего удара дикаря мимо, я вонзил копье прямо ему в спину. Неандертальские копья толстые, это мощное оружие и раны оно наносит ужасные. Дикарь устоял на ногах и пытался выдернуть копье из спины. Каменным топором вождя я раздробил ему голову и двинулся в сторону женщин.

Они поняли…

С визгом женщины бросились бежать вдоль берега вместе с детьми. Выдернув копье из дикаря, я понесся следом, успев крикнуть:

— Санчо за мной!

Женщин я убил сам, детей не смог, их убил неандерталец. Я поручил Санчо отрубить головы у всех трупов: даже сейчас я не чувствовал себя удовлетворенным. Вождь был жив, большинство его ран уже не кровоточило. У дикарей была удивительно высокая свертываемость крови, которая и послужит в дальнейшем одной из причин вымирания их вида от тромбозов и тромбоэмболий.

— Скажи, сука, чем она тебе мешала? У тебя мало баб было? Я понимаю, захотел ты ее в мое отсутствие, но убивать было зачем?

Я мог поклясться — в глазах вождя было понимание. Конечно, он не понимал слов, но смысл понял. Может, была в этом мистика, но мне даже показалось, что я слышу его мысли: «это всего лишь женщина, что ты наделал? Ты уничтожил нас всех». Иногда мне казалось, что неандертальцы обладают телепатией и я словно слышу их голоса в своей голове.

— Это для тебя она всего лишь женщина. А для меня она могла стать подругой и женой. Но тебе не понять, потому вы и исчезнете с лица Земли.

Я подошел к Санчо и продемонстрировал вождю головы его соплеменников, чтобы он умирал с пониманием своего одиночества. Затем я сделал то, чего сам не ожидал, и что не поддавалось логическому объяснению. Раскидав камни над могилой Ики, я сложил головы неандертальцев рядом с ней, положив их к её ногам. Зима не тронула разложением лицо девушки, и оно было все также красиво, несмотря на травмы. Только неестественная бледность давала понять, что передо мной не живой человек.

— Спи спокойно, Ика, они все мертвы. Вряд ли еще одна женщина в этом мире ушла на Поля Вечной Охоты с таким сопровождением как у тебя.

Я снова аккуратно сложил все камни, делая пирамидку. На этой планете когда-нибудь появятся антропологи и эту могилку тоже найдут. Интересно, какие версии они выдвинут, опознав скелет кроманьонки и семь неандертальских черепов? Сомневаюсь, что в их версии найдется место для меня. Но сейчас, когда я потерял ставшую мне дорогой женщину, это меня не заботило. Ведь еще две женщины, возможно именно сейчас, нуждаются во мне. Больше нельзя терять времени — я иду домой!

Глава 19. Бей первым, Макс

Я стоял на южном берегу пролива Дарданеллы и смотрел назад, где в северной дымке осталась моя неандертальская жизнь. Осталась мертвая девушка-кроманьонка Ика из племени Ча, которое неплохо продвинулось в своем развитии. Остался полумертвый вождь небольшого племени неандертальцев, который заставил меня поверить, что бить надо первым.

Был такой старый зарубежный фильм с названием «Бей первым, Фредди». Дважды я садился его смотреть, но больше пяти минут не выдерживал. Так и не узнал, о чем фильм. Но название запомнилось, и я часто любил повторять это название фильма, любил давать советы по поводу неизбежной драки, но сам пока не пользовался этим правилом. Я не ударил первым, и потому ударили меня. Я не думал, что смерть этой едва знакомой девушки так меня заденет. Но задело сильно, в этой кроманьонке было что-то чистое и светлое. Это было дитя природы, причиной смерти которой невольно послужил я.

Вождя я так и не убил, но переломанные ноги не давали ему шанса выжить. Я даже оставил перед ним увесистый кусок мяса, чтобы дикарь мог продлить свою агонию. Нерастаявшего снега ему также хватит на первое время, чтобы не умереть от обезвоживания. Погода установилась в районе ноля, надеюсь, эта тварь проживет еще очень долго, чтобы смерть его была растянутой во времени и мучительной.