Отражения одиночества - Светлана Залата Страница 5

– Зачем?

– Чтобы доширака не налопались до расстройство живота, – со знанием дела говорит Саша. – А потом их родители всех собак на вожатого не вешали. Ты ведь социолог вроде как, неужели вы на педагогическую практику не ездили?

– Я не ездила. Меня привлекли к одному общеуниверситетскому опросу и обработке полученных данных в тот год в обмен на автомат. Работать пришлось немало, но, кажется, я еще легко отделалась.

Саша вздыхает, мысленно надеясь, что их не поставят на один отряд. Трусливо, но надеется-то ей никто не мешает.

– Ну вас готовили хотя бы? Игры на знакомство, игры на доверие, развлечение в свободное время, вот это все. Возрастная психология, периоды смены, КТД, вот это все хоть немного знаешь?

– КТД – это Коротко Трехчастное Движение из курса магической диагностики? А оно зачем, нам же вроде без магии с детьми работать нужно?

Саша делает глубокий вдох – и выдох. Если бы знала – она бы чертовым фокусником стала за полчаса без всяких иллюзий. И в Кубань бы сама нырнула с головой.

Ей на секунду кажется, что она видит Михаила Ефимовича – и его довольную усмешку. Но только на секунду.

Саша поворачивается к товарищу по несчастью. Катя сидит на кровати, наполовину вывалив вещи из сумки, с крайне несчастным видом.

– Я ничего не знаю. Я не подумала, что как-то готовиться надо, нам ведь не сказали ничего.

 Потому что, кажется, это я должна была вам все рассказывать. Как самая опытная.

– Ладно, Катя. Не кисни. У нас есть еще четыре часа до планерки, я тебя сейчас пришлю несколько статей – прочтешь и задашь вопросы, какие будут. И пришлю ссылки – там сайты неплохие, с них можно будет потом информацию брать.

За последующие четыре часа они выясняют следующие вещи. Когда надо, Катя быстро читает. И она, и Коля были детьми в лагере и даже помнят, как играть в «Летели лебеди», «Ниндзю» и «Снежный ком». Саша тоже помнит о последнем и со страшным лицом запрещает даже название этой игры упоминать. Зато достает из памяти тройку простеньких игр на знакомство. На доверие играть забавно и со взрослыми, особенно когда она старается показать «Точку баланса», взяв за руки Колю и пытаясь заставить его расслабиться, несмотря на явную разницу в габаритах, которая для этой игры кажется критической, Саша ощущает разом от Изнанки детский восторг товарища и внимание, смешанное с ревностью, давимой Катей. А сама-то не захотела делать, побоялась. Выясняется, что за десять минут Саша ухитряется рассказать особенности работы с детьми от возраста семи до семнадцати лет так, словно всю жизнь провела детском лагере и всю жизнь готовила вожатых, а за двадцать – придумать на ходу три сценария огонька на разные периоды смены и даже худо-бедно объяснить, зачем они нужны.

– В одном нам повезло. Вам в особенности, – Саша говорит это уже вечером, когда, почти охрипнув от длительных объяснений последних часов, они втроем отправляются по заросшей деревьями аллеи санатория в соседний корпус, где должно пройти планерка.

– А? В чем? У меня голова пухнет от всего. И это кажется только краткий курс. Нам на ритуалистике столько не объясняли за раз, при том что тогда я думал что ничего не понимаю в мире, – Коля хмур.

– Тише, – Катя глазами показывает на чуть отставшую от них группу ребят-студентов, тоже идущих к нужному им корпусу. – Не стоит привлекать внимание к нам. Так в чем повезло, Саш?

– Есть железный закон – тот, кто хоть одну смену отработал, может из ненужного, но наличного, сделать нужное, но отсутствующее. Иными словами – кто работал вожатым, тот может все.

– Звучит обнадеживающе.

– И пугающе.

– Так и есть, – посмеивается Саша, – так и есть.

Мариной Владимировной оказалась молодая, чуть полноватая женщина едва ли на пять лет старше самой Саши. Требовала она себя называть по имени-отчеству и всячески подчеркивала всю серьезность предстоящей смены, и важность выполнения целой кучи всяких разных требований.

Планерка, проводившаяся в каком-то полуподвальном зале собраний, не слишком хорошо проветриваемом, но зато со внушительной школьной доской и жесткими, не давшими и попытаться расслабиться, стульями, шла уже третий час, и Сашу начинало клонить в сон. Не из-за позднего времени, хотя начали они обсуждать дела только в восемь, и прервались почти на час для того чтобы выслушать нуднейшую лекцию сморщенного старичка, чьего имени никто не запомнил, о технике безопасности, а из-за обилия информации и невозможности даже немного подвигаться или вставить хоть слово.

Марина Владимировна говорила. И говорила. И говорила…

– Хотя у нас и фестивальная смена, я думаю, вы понимаете, что детям нужно не только выступать на сцене и участвовать в конкурсе. К тому же, как вы понимаете, конкурсных процедур немного, а времени свободного куда больше, да и отвлекаться от соревнований необходимо. Дети разного возраста в коллективах, так что не все из них и задействованы в каждый день будут. Как вы понимаете, каждый день по нынешней погоде мы будем выходить на речку, там оборудованы места для купания. Отряды у нас небольшие, места всем хватит. Но как вы понимаете – вожатые вместе с детьми купаются, и никак иначе. Напарник один в воде, один на берегу сидит. И все в головных уборах, обязательно. Руки тянуть не надо, барышни – вы понимаете, что с напарником поговорите – и все разрешите. Один в воде, один на берегу. И как вы понимаете – зарядка обязательна, и вы главный пример для своего отряда. В свободное время все дети с вами, все заняты, вы знаете – чем и где каждый занят, что делает. Завтра они приедут к обеду, и как вы понимаете – нам нужно подготовить встречу. Места отрядные украсить. Как вы понимаете…

Саша устала от бесконечного «вы понимаете» еще в первые сорок минут. Многих вещей она, к тому же, не понимала. Ни когда раньше работала, ни сейчас. Например, зачем ей, никогда в жизни, что было проверено десятками попыток, не попадающей ни в один ритм, было обязательно учить танцы и выходить на растанцовку, когда только позориться будет? Зачем непременное купание в реке каждый день по два раза? Какой бы чистой и теплой сейчас вода в ней была, детям все равно приестся, а два раза ходить – приестся в два раза быстрее. Зачем вожатым по нынешней жаре запретили носить сандалии с фиксированной пяткой, и почему форма была белого цвета – что бы испачкать единственную футболку в первый же день?

К тому же, как Саша поняла из пространных объяснений, смена была