Дункан Мак Грегор - Город Плененных Душ Страница 5

— А я — Иену Фран Морт. По-аквилонски это значит «готовящийся к смерти».

— Аквилонский я знаю не хуже тебя, — усмехнулся Конан. — Ну и родители у тебя, парень. Надо же так назвать — «готовящийся к смерти»!

— У меня лучшие в мире родители, — вспыхнул юноша. — При рождении они дали мне другое имя. А это я придумал себе сам.

— Что ж так?

— Не задавай лишних вопросов, Конан из Киммерии.

— А ты придерживай свой язык, когда говоришь со мной. Не то можешь нарваться вот на это, — варвар поднес к носу нового знакомого огромный кулак. — Клянусь Кромом, я никому не позволю мне указывать!

Юноша улыбнулся и перевел разговор в более безопасное русло.

— Не будем ссориться, Конан. Я вовсе не хотел тебя обидеть. Скажи, понравился ли тебе наш город?

— Отвратительный, мерзкий, скучный городишко. Спроси лучше о чем-нибудь другом.

— Я не знаю, о чем тебя спросить… — неожиданно смутился Иену, опустил глаза, и Конан вдруг почувствовал, что и сам смутился и тоже готов опустить глаза. Он помотал головой, отгоняя непонятные ощущения и, неловко хмыкнув, сказал:

— Тогда я тебя спрошу: как ты попал сюда?

— Не знаю.

— Не знаю, не знаю, — проворчал Конан. — Ладно. Скажи-ка, ты пытался выбраться отсюда?

— Да, — оживился Иену. По всей видимости, его очень волновала эта тема. — Я несколько раз выходил за ворота, но тут же появлялись какие-то ужасные существа и мне приходилось бежать обратно.

— Они не трогали тебя?

— Нет.

— Странно. Акселю они оставили на память шрамы на руках и на ногах, а ты…

— О, Конан, ты уже познакомился с Акселем?

— Пока только с ним. Теперь еще и с тобой.

— Аксель хороший человек. Он настоящий жрец Митры. Правда, бывший… Мы не раз толковали с ним, как можно уйти отсюда, но так ничего и не придумали. А потом он стал каким-то… отстраненным.

— Мало ли… Послушай, у тебя нет плана этого города?

— Нет. Но у Акселя есть карта равнины. Он составил ее вместе с Игалием, кузнецом. Игалий — старожил. Он уже много луп живет здесь,

— Вот что. Приходите ко мне сегодня ночью. Предупреди Акселя и кузнеца, пусть захватят с собой карту равнины. Аксель знает, где я живу. Что ты так смотришь на меня?

Юноша и в самом деле смотрел, не отрываясь, прямо в глаза Конану.

— Я спрашиваю, что ты уставился на меня? — рассердился Конан, чувствуя, как в груди поднимается теплая волна. Почему? Да, ему сразу понравился этот юнец, но сейчас происходило что-то странное. Чувство, охватившее вдруг варвара, совсем не было похоже на обыкновенную симпатию к приятному человеку. Кром! Да это же… У него никогда не было таких наклонностей, которые часто встречаются у стигийцев и вендийцев. Никогда в жизни его не привлекали юноши, даже мысли подобной не возникало. Почему же сейчас… Несомненно, здесь водятся маги! Не может быть, чтоб их не было! Они есть, и они поступили с Конаном как грязные свиньи. Влечение к юноше! Кром! Конан готов был рычать от ярости. Ничего, он доберется до этих ублюдков, он покажет им… Но, поскольку ублюдки находились пока в неизвестном месте (и сейчас, наверняка, весело смеялись над ним), Конан всю свою ярость обратил на юношу.

— Что тебе надо от меня? Пошел вон отсюда, сопляк! Иену в изумлении посмотрел на Конана, хотел что-то сказать, но варвар, издав невразумительный рык, стукнул кулаком по столу и крикнул на весь зал:

— Пошел вон, я сказал! Чтобы духу твоего здесь не было!

Юноша поднялся, зардевшись, постоял мгновение, в недоумении и гневе глядя бархатистыми глазами в глаза Конану, и быстро вышел из кабачка. Посетители тоже смотрели на варвара удивленно. Видно было, что к таким выходкам здешний люд непривычен. А Конан не обращал на посетителей никакого внимания. Отдышавшись и успокоившись немного, он решил выпить и забыть обо всем. Забыть хотя бы на ночь. Если не получится навсегда…

Глава 2

В крошечной темной каморке без окон, освещавшейся лишь тонкой свечкой, сидел на деревянной скамье человек. Возраст его трудно было определить — длинные темные волосы, чуть подернутые сединой, чистое безбородое лицо без морщин, глубокие зеленоватые глаза — ему можно было дать и тридцать лет, и сорок, и пятьдесят. Но всякий, кто присмотрелся бы к нему внимательно, без колебаний сказал бы: этот человек прошел половину своего пути к Серым Равнинам. А сейчас он выглядел так, словно Серые Равнины уже отражались в его зрачках. Потухший взгляд, поникшие плечи — что-то угнетало его, что-то не позволяло смотреть с присущей ему в лучшие времена прямотой и уверенностью.

Скрипнула дверь — и человек вздрогнул, вздохнул прерывисто, поднял глаза. Перед ним стоял огромный тощий старик с лицом ястреба, но ястреба не гордого, а хитрого и порочного. Седые жидковатые патлы его были заправлены за острые уши, углы тонких губ брюзгливо опущены, а в маленьких глазах явственно сквозила насмешка. Так он смотрел на сидящего человека. Спустя несколько мгновений старик приподнял руки — черные рукава длинного платья взметнулись — и фиглярски протянул их к сидящему:

— Ну, упрямый друг мой, ты подумал над моим предложением?

Голос его оказался неожиданно сильным, но не чистым, а словно простуженным. Сидящий покачал головой:

— Не знаю, что ответить тебе, Майорк. Кажется, ты не понимаешь, о чем просишь.

— Не прошу, непонятливый друг мой, не прошу. Требую! Все преимущества на моей стороне, не так ли?

— Так… Но ты не первый день живешь на свете, Майорк, ты должен понимать, что такие решения даются совсем не просто. Мне нужно подумать еще.

— О чем тут думать? — взвизгнул Майорк, который очень не любил, когда ему напоминали, что он не первый день живет на свете. — О чем тут думать? Ты пользуешься моей добротой, неблагодарный друг мой. Любой приличный маг на моем месте давно исполнил бы все свои угрозы. Я мягок, я дал тебе достаточно времени! За это время я, с моими способностями, овладел бы нужными мне знаниями, а ты бы сейчас уже обнимал свою дочь.

— Прошу тебя, Майорк, не говори о моей дочери…

— Как же ты утомил меня, Гром. Кстати, почему тебе дали такое громоподобное имя? И кто?

— Так решил Учитель. Я не выбирал себе имени.

— Но должно же оно что-то значить?

— Наверное.

— Ты просто не хочешь говорить, упрямый друг мой.

— Оставь, Майорк. До имени ли мне сейчас.

— И все-таки я хотел бы знать… Впрочем, оставим до следующего раза. Пока меня больше волнует другое. Когда мы приступим к занятиям?

— Подожди, не торопи меня. Может быть, черному магу ничего не стоит нарушить клятву, но простому человеку это сделать гораздо сложнее.