Алла Гореликова - Корунд и саламандра, или Дознание Страница 53

– Что такое «лошажья душа»?

– Не догадался, Серый? Амулет на ласковую заездку. С ним-то конь и оборотня в седле не испугается!

Я киваю. Больше всего на свете мне хочется сейчас узнать, что стало с двумя пацанами дальше!

7. Смиренный Анже, послушник монастыря Софии Предстоящей, что в Корварене

Больше всего на свете мне хочется сейчас узнать, что стало с двумя пацанами дальше… это правда. Один из них – герой сказания наряду со святым Карелом, и я должен собрать его жизнь ради порученного мне деяния. О другом не слышали мы раньше, но мне он интереснее и ближе. Мне кажется иногда, что он – это на самом деле я. Настоящий я.

ПОБРАТИМЫ

1. Отец Еремий, настоятель миссии святого Карела, что в Летнем Стане

Не знаю, случайно ли отец Лаврентий рассказал нам о даре отца настоятеля… сомневаюсь! Перед самым отъездом в Летний Стан, да еще и в тот год, когда нам с Лекой исполнилось по тринадцать! Он всегда видел нас насквозь. Мне кажется, он даже раньше нас понял, где мы решим отслужить…

В тот день отец Лаврентий почему-то вспомнил старинную легенду о двух врагах-побратимах. О двух воинах, которые честно служили – один королю, а второй мятежному князю, – но до этого вместе росли и связали себя чарами братства перед тем, как разошлись их пути.

– Не все доносится сквозь времена неизменным, – сказал отец Лаврентий. – Кто знает, много ли правды в легендах? Не за правду дороги они людям, а за те чувства, которые пробуждают в душах. Но чары братства – самая что ни на есть истинная истина. Братство святого Карела донесло ее до нас из стародавних времен, и любой настоятель миссии способен творить эти чары. И никто, кроме них, потому что это не простое заклинание, но дар Господень.

– Почему же тогда нет сейчас людей, разделивших чары братства? – спросил Лека. – И даже легенд о таких людях почти что и нет? Я думал, это и в древности умели два-три заклинателя!

– А почему ты решил, что нет таких людей, мой принц? – насмешливо осведомился отец Лаврентий. – Только потому, что они не кричат на каждом перекрестке о том, что готовы поделиться жизнью с другом? Ты сам, принц, не станешь приставать к каждому встречному с рассказом о том, как ты благороден и чист душою.

– Не все же такие благородные, – сказал я. – Неужели никому не захочется похвастать?

– Ради хвастовства, Сережа, никто не захочет кроить на ломти свою жизнь и мешать ее с чужой. Бахвалятся люди совсем другим. Силой, знатностью, богатством… бывает, даже знанием. Но благородством души… у кого оно есть, тот не станет кичиться ни силой, ни богатством, ни даже знанием – ничем! А другой просто не решится взять на себя чары братства. Испугается. И, если уж так захочет связать себя побратимством, выберет обычный воинский ритуал.

Никогда я не думал, что старая легенда может увлечь не сама по себе. Что можно примерять ее на себя совсем не так, как мы привыкли. Не воинами-побратимами представлять себя, а Серым и Лекой. Пацанами-охламонами, которым два года еще до воинской службы… но эти два года пройдут, и мы должны быть готовы.

В Славышти не было миссии. Зато была в Летнем Стане, и мы хорошо знали ее настоятеля, отца Ерему. Он не хуже отца Лаврентия рассказывал о всяких интересных делах, но о чарах братства – никогда. И по дороге в Летний Стан мы с Лекой твердо решаем спросить, почему.

И спрашиваем.

Отец Ерема смеется в ответ. И говорит:

– Так ведь вы, чадушки, и не спрашивали.

– Мало ли о чем мы не спрашивали, – возмущается Лека.

– Мало ли, – передразнивает настоятель. – Значит, мало. Есть знания, которые открываются только тому, кто спросит.

– Да как бы мы спросили о том, о чем и не знаем, что такое на свете есть! Нам просто рассказали, отец Ерема! Без всяких вопросов.

– Многим просто рассказали… – Настоятель поднимает палец к небу и вдруг тычет Леку в грудь. – В знании о чарах братства тайны нет, но нет и достоверности. Таков этот путь, и он отбирает достойных. Думаете, многие из услышавших приходят потом в ближайшую миссию?

– Так значит, это все правда, – задумчиво говорит Лека. – Если один попадет в беду, другой узнает. Если один устанет, другой поделится силой. Я думал, такое только с древними героями бывало, в тех самых легендах, где в конце один погибает, а другой возвращает его к жизни!

– Ты прав, мой принц. В старину братались чаще, и чары братства не были такой уж редкостью.

– Так что, легенды все-таки говорят правду?

– Скажем так – они врут не больше, чем любой вернувшийся из похода воин.

– И вы можете сделать это для нас, отец Еремий?

– Для вас? – переспрашивает настоятель. – Ты в самом деле этого хочешь, принц Валерий? Ты готов на всё, что принесет истинное побратимство?

– Без оговорок, – кивает Лека.

– И ты, Сергий? – Отец Ерема глядит мне в глаза пронзительным взглядом.

– Да, – отвечаю. – На всё, без оговорок.

– Побратим, связанный чарами братства, – настоятель качает седой головой, – это даже больше, чем кровный брат. Не слишком ли большая роскошь для будущего короля?

– В самый раз, – Лека сердится. – И кому какое дело?

– Прежде всего тебе. И ему. Твой брат, принц, может стать разменной фишкой в грязных играх. Помимо своей воли и совершенно для себя неожиданно. По плечам будет ему эта ноша?

– Все это может случиться и просто потому, что Серега мой друг. Вы же знаете нас обоих, отец Еремий. К чему эти вопросы?

– Если я знаю ответы, чадушко, это еще не значит, что я могу отступить от заведенного порядка. Вы должны ответить на мои вопросы, а я – решить…

– Извините, отец Еремий. Спрашивайте, мы ответим.

Настоятель кивает. От его обычной веселости не остается и следа. Почему-то мне становится страшно. Не того, что откажет. И подавно не того, что согласится! Просто холодок прошел по спине.

– А ты, Сергий, не думаешь, что кус тебе не по зубам? Брат принца и наследника короны – совсем не то, что побратим простого воина.

– Принц или простой воин, Лека это Лека, – отвечаю я. – Он мой друг. Самый лучший.

– Но пройдет время, и он станет твоим королем и господином. Готов ты с этим смириться, Сергий?

– Он этого достоин.

– И ты, Валерий, готов видеть в брате вассала, если интересы твоего государства потребуют им пожертвовать?

– Мы оба признаем вассалитет и смиряемся перед интересами государства, но до сих пор это не мешало нам дружить. Когда я стану королем, Серега будет моим капитаном, но это будет нескоро, отец Ерема! А сейчас – он мой друг и брат, как и я – его! Нам не для того нужно побратимство, чтобы дать нужное имя нашей дружбе. Просто может оказаться так, что кому-то из нас потребуется помощь.