Терри Донован - Долина дикарей Страница 7

«Я слишком красива, чтобы меня сожрал какой-то паук из глубин преисподней», — подумала принцесса, и в этот момент раздался треск ломаемого дерева.

Гизелла вскрикнула от страха, обернулась, и ей показалось, что на нее бежит эта паукообразная тварь. Но это была всего лишь одна его нога. Она упала возле принцессы, едва не задев ее. Шипы все еще шевелились, но уже не стучали друг о друга.

— Беги, Гизелла! — заорал Тахор.

Гизелла увидела его спину, которая была обхвачена передними лапами этого создания.

Черная кровь текла из-под пластин чешуи Тахора. Спина надвигалась. Тахор изо всех сил сопротивлялся, но жабопаук продолжал теснить его к стене, возле которой на коленях стояла обнаженная принцесса.

— Беги! — снова крикнул Тахор.

Третьего призыва не потребовалось. Гизелла вскочила на ноги и понеслась, что было сил. Она понимала, что только отсрочивает свой смертный приговор, который может оказаться еще хуже, чем смерть в утробе голодной твари, но все равно не собиралась быть чьей бы то ни было едой. Это было бы слишком унизительно.

— Эй! — раздался вдруг голос.

Самый неожиданный голос в таком месте. Голос человека. И принцесса увидела перед собой мускулистую грудь и плечо, на котором сидела седая обезьянка, а в следующий миг ее обхватили теплые сильные человеческие руки.

— Не бойся, я — за тобой, — продолжил голос.

И Гизелла увидела глаза. Синие, как море.

Чем дальше пещера уходила вглубь, тем становилось теплее. Конан закинул плащ сначала за спину, обнажив грудь, потом повязал его вокруг пояса. Правильно говорят, что преисподняя Зандру расположена внизу, в глубине земли, а в Карпашских горах ближе всего поднимается к поверхности.

И Конану не пришлось слишком долго ждать подтверждения этого. Он услышал впереди сначала пронзительный женский визг, потом жуткий рев, и, наконец, шум битвы. Обезьянка на плече встрепенулась и крепко ухватилась за его волосы. Она правильно сделала, эта умная тварь, потому что в следующий миг Конан бросился вперед так быстро, что иначе ей бы не удалось удержаться.

Затем раздался еще один женский крик. На этот раз не такой продолжительный. Но не менее отчаянный.

Конан вбежал в пещеру, где стояла жара, как в большой кузнице, а на стенах, на полу и на потолке — повсюду, словно светились красные волчьи глаза. Так и должно было выглядеть преддверие преисподней.

И в этом преддверии боролись два существа. Одно другого ужаснее. У одного была кожа, покрытая зеленой чешуей, длинный гибкий хвост, которым он орудовал как осьминог щупальцем, гребень с острыми шипами, начинающийся на голове и проходящий через сгорбленную спину, и желтые глаза с вертикальными зрачками, как у змеи. Второе напоминало жабу, у которой отрасли паучьи ноги, рот вытянулся и стал, как у пиявки, а вместо лица была костяная маска. Оно было в два раза больше противника, но судя по оторванной ноге, которая лежала за спиной зеленокожей твари, счет был не в его пользу.

Зеленый демон ревел и рычал за двоих, зато его жабоподобный противник не издавал ни единого звука.

А навстречу Конану, не видя его, бежала обнаженная девушка. Она была прекрасна! Длинные черные волосы падали на бледную снежную кожу. Красные губы были подобны лепесткам болотной орхидеи.

— Эй! — крикнул Конан.

И увидел пронзительные черные глаза девушки с расширившимися от испуга зрачками. Что, пожалуй, делало ее еще более привлекательной. Она стояла так близко, что Конан чувствовал уже не только аромат благовоний, окружавший девушку, но и запах ее пота. Кожа ее лоснилась от жары и страха.

Он не удержался и обнял дрожащую незнакомку.

— Не бойся, я — за тобой, — сказал он, прижимая ее к себе

— Бежим! — воскликнула девушка, вцепившись в руки Конана так сильно, что ногти ее глубоко впились в его кожу. — Ты силен, это видно, но ты всего-навсего человек…

— Честно говоря, я бы предпочел посмотреть, кто из этих двоих победит, чтобы знать, кто пустится за нами в погоню. Кто из них притащил тебя сюда?

— Бежим, бежим… Он убил всех! — кричала девушка.

Слезы вдруг обильно хлынули из ее глаз. Она снова, задрожала, но теперь озноб сотрясал ее всю. Голова ее запрокинулась, ноги ослабли. На самом деле она скорее готова была упасть, чем бежать. Да и вряд ли с босыми ступнями ей бы удалось бежать быстро.

Конан подхватил ее на руки и прижал к себе.

— Наверное, ты права… — сказал он и кинулся прочь, надеясь, что хорошо запомнил путь.

Запах больше не мог вести его, поскольку был непосредственно с ним.

Люди верят, что все их грехи тяжелы и естественным путем притягиваются глубиной земли, уходят в подземные области, скапливаются там, в пустотах и образуют всяких чудовищных тварей.

Жадность человеческая превращается в глубине земли в различных жаб, жадность стяжателей и мздоимцев превращается в жабу с паучьими нагами, что питается другими созданиями преисподней и способна ждать в засаде тысячи лет.

Тахор людям не верил. С таким же успехом можно верить в то, что и сами люди являются чьими-то грехами. Это полный бред. Вот он, Тахор, существо из плоти и крови. Он родился под землей самым обычным для человека способом, и пока рос, питался телом своей матери, что умерла при родах. Никаких сгущений греха, ни каких превращений стихий. Но иногда человеческий бред, как ни странно, находит свое физическое воплощение. Эта безмолвная тварь, выскочившая из засады, чтобы сожрать честную добычу Тахора, и была одним из таких воплощений. Правда, рта пиявки в представлениях людей не было, но бред редко бывает детальным. Ноги демона жадности крепились к телу довольно плохо, сочленения были тонкими и хрупкими, будто жабье туловище на самом деле являлось каким-то придатком, легким пузырем, полым внутри, а истинное тело твари состояло из одних лишь конечностей. Хорошим ударом хвоста Тахору удалось отсечь одну из задних ног. Но больше демон не давался. Его передние лапы работали быстро и точно. Тахору только и оставалось заботиться о том, чтобы не пропустить удар. Он ушел в глухую оборону и даже слегка позабыл о собственном хвосте. Только когда жабопаук прижал Тахора к стене, пришлось вспомнить о нем, ибо пиявочный рот вытянулся еще больше, и тварь принялась жрать чешую с груди Тахора. Прежние попытки оторвать хвостом отросток рта ни к чему не приводили. Чудовище умело очень быстро втягивать его в отверстие в костяной маске. И даже успевало по пути прихватить волосы с хвоста Тахора. Но на этот раз оно просчиталось, высунув рот слишком далеко. Хвост Тахора захлестнулся петлей вокруг отвратительного отростка, прежде чем тварь сумела втянуть его. Рот широко открылся, из него потекла какая-то красноватая жидкость, и он еще раз дернулся назад. Но Тахор сжал петлю хвоста изо всех сил, а потом дернул вниз. Отросток разорвался. Часть с зубами упала под ноги Тахора, и он с удовольствием наступил на нее ногой, а оставшаяся часть втянулась в панцирь. Передние конечности жабопаука поднялись, словно в мольбе, и застыли. И Тахор оторвал их.