Алексей Константинов - Ларец Пандоры (СИ) Страница 9

Невзлюбил он Арчибальда не случайно. Причина ненависти, которую Оуэн питал к своему заклятому другу, крылась в прошлом Готхейма. Оуэн происходил из семейства бедных аристократов. Его беспечный отец запустил семейные дела настолько, что денег не хватило даже на достойное образование для младшего сына. Оуэн учился не среди выходцев из его среды — аристократов крови — а вместе с детьми обычных торговцев, разбогатевших во время войны и в период, последовавший за её окончанием. Однокашники, прослышав о происхождении Оуэна, поначалу относились к нему с почтением, но присмотревшись поняли, что Готхейм не богат. Привыкшие измерять достоинство человека суммой на его банковском счете, однокашники резко переменили своё отношение к Оуэну: они всячески подчеркивали свою состоятельность, ставили Готхейма в неловкое положение, прося взаймы крупные суммы; в конец потеряв стыд, они стали насмехаться над ним, выдумывая немыслимые издевательства. Порой однокашники Оуэна настолько входили во вкус, что начинали соревноваться друг с другом в своих шутках: если один предлагал Готхейму поработать у него чистильщиком обуви, то другой готов был платить баснословную цену за переноску его вещей. Оуэну приходилось выслушивать эти издевательства с каменным лицом. Но терпение его было не железным. Однажды он серьезно подрался с одним из пересмешников, в результате чего вылетел из университета, оставшись необразованным.

В конце двадцатых беды градом обрушились на голову Оуэну. Отец Оуэна, лорд Готхейм, провалился в долговую яму; не имея возможности вернуть деньги, он застрелился. После этого мать Оуэна замкнулась в себе, находилась на грани безумия, сестра покинула страну, старший брат опустился, стал много пить. В те годы Оуэну не приходилось воротить носом — он принимался за любую работу, которую только он мог найти. И чем больше он знакомился с нравами простолюдинов, тем большее отвращение испытывал к черни. Левые идеи, в той или иной форме проповедовавшиеся среди люмпенов, Готхейм отвергал, ощущая исходившую из них угрозу аристократам крови, к каковым он относил и себя. Это и заставило Оуэна вступить в Новую партию, политическую организацию, основанную Освальдом Мосли. Партийная карьера Готхейма развивалась стремительно. Он завоевал расположение руководства партии, его даже представили Мосли. Впечатления от этой встречи остались неизгладимые. После получасовой беседы Оуэн увидел в Мосли родственную душу. Во многом их взгляды на обустройство Британии совпадали. Освальд пообещал Оуэну не забывать его, на том они и распрощались. Готхейм стал грезить о большой политической карьере, когда его жизнь совершила резкий поворот.

Мать Оуэна оправилась от смерти мужа и приняла решение оставить Лондон, перебраться в провинцию. Некий лорд Недвед, о котором Готхейм никогда не слышал, пообещал помочь обнищавшей семье встать на ноги. Миссис Готхейм приняла предложение. Сам Оуэн противился, но его никто не стал слушать.

— Если желаешь, можешь остаться жить здесь, — сказала мать. — Но наш дом я продаю. Снимай квартиру, работай, женись. Без меня ты выберешься из пропасти, в которую мы угодили, быстрее. А я устала, хочу спокойно дожить свой век. Лорд Недвед был знаком с твоим отцом, он не обманет и никогда не попрекнёт.

— Но это подачка, мама! — кричал возмущенный Оуэн, а перед глазами парня стояли школьные и студенческие годы, насмешки богатеев, оскорблявшие достоинство человека издевательства. — Готхеймы не принимают подачек!

— Мы не в том положении, Оуэн, чтобы задирать нос, — парировала мать.

Она уехала, а Оуэн остался. Жить и правда стало легче. Готхейм даже сумел начать откладывать средства. Но однажды, возвращаясь из бакалейной лавки, где он работал продавцом, Оуэн столкнулся с бывшим однокашником. В стельку пьяный, тот стал кидать в Готхейма монетами и громко над ним смеяться.

— Подбери, подбери, Оуэн! — кричал сумевший преуспеть в жизни плебей.

Ярость охватила Готхейма, в себя он пришёл только в полицейском участке. Оуэн избил наглеца до полусмерти, а когда всплыло его членство в Новой партии, полицейские разозлились еще сильнее. Им уже не раз приходилось успокаивать, по их образному выражению, «головорезов Мосли», поэтому с Оуэном не стали церемониться. Его хотели судить, но, в конечном счете, отсидев под арестом чуть больше месяца, он вышел на свободу. Работы Оуэн лишился, сбережения быстро растаяли. Ему не оставалось ничего, кроме как ехать к матери и просить помощи. Миссис Готхейм приняла своего блудного сына. При поддержке лорда Недведа Оуэн получил возможность вести привольную жизнь. Он подружился с Арчибальдом, быстро завоевал должное уважение среди окружения молодого лорда, познакомился с его образом жизни и испытал отвращение.

Молодой Недвед был кутилой. Ничего от истинного аристократа, каким со времени переезда виделся Оуэну старый лорд, в Арчибальде не было. Заядлый картёжник, проигрывавший за столом состояния, хвастун, любитель выпить, Арчибальд напоминал Оуэну его однокашников — глупых, надменных и жалких. Готхейм терпел выходки Недведа из-за того, что и сам Оуэн, и его мать обязаны старому лорду. Но чем больше он проводил времени с Арчибальдом, тем сильнее его коробила мысль: «Почему он получил все, а я ничего?»

Сегодня, когда Арчибальд и его дружки собрались у Оуэна, хозяин ощутил очередной приступ жгучей зависти. И каждый раз, когда Недвед поднимал ставки, сходство нарисованного Арчибальда с хряком возрастало.

— Четыре бубна, — заявил Эванс, партнер Недведа.

— Пас, — большим пальцем Холмс расчёсывал свои сложенные в стопку карты.

— Пас, — раскрасневшийся Арчибальд бросил карты на стол. Оуэн злорадно улыбнулся, дорисовав Недведу пухлые свиные щеки и складки жира на шее.

— Контра, — заявил Альберт, внимательно изучая разложенные веером карты в своих руках.

Последовало три паса, Холмс стал разыгрывать контракт. Возбужденный Арчибальд встал из-за стола, закинул обе руки за голову, шумно выпустил воздух через сложенные в трубочку губы.

«Какой же он нескладный», — подумал Оуэн, разглядывая долговязого Арчибальда, который, вытянувшись, выглядел неестественно высоким.

— Ты чем занимаешься, Оуэн? — спросил Арчибальд, направившись прямо к Готхейму.

— Над вами издеваюсь, — честно признался тот. Он вырвал лист и передал его Недведу в руки. Как же хотелось увидеть на лице Арчибальда раздражение, обиду, злость. Но нет, тот просто расхохотался.

— Молодец, похоже, — одобрительно сказал Арчибальд, возвращая рисунок. Только я не удался — где уж мне до хряка, — Арчибальд провел руками по костлявой груди и впалому животу.